Ибо богиня - L++
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Что бросить капсулу незаблокированной – это уж совсем ума лишиться! А если б какой инвайдер…
– А его любимый племяш скажет, что до возможных инвайдеров – три уровня лабиринта, долина с тигрозаврами и сто километров горных троп.
– Сейчас я посмотрю, сколько там до «возможных инвайдеров»…
– …Ни-че-го-ж-се-бе…
– Вот именно. На последней ловушке парень спалился. Всего полчаса назад. В ста пятидесяти метрах от капсулы. Нет, точно выгоню. Даже у уважаемого мистера Коллинза есть не менее уважаемые его не уважающие. Тут он за родственничка вступиться не посмеет.
– А кто будет доделывать моё капище? Ведь это же теперь срочно. Парень-то сразу после перерегистрации опять сюда полезет!
– Найду кого-нибудь.
– Ты уже недавно искал – шесть недель искал! Да и пока новенький в контекст войдёт… Думаешь у этого артсмена документация в порядке? Ты думаешь есть хоть какая-нибудь документация?! Прошу, не трогай его пока – пусть доделает, а? Ну ведь талантливый парень!
– Талантливый?! Бездарных на Гессе не держат! Но Гоблин и есть гоблин! Это он на форумах талантлив, а здесь работать, понимаешь – вкалывать – надо! Сидеть вот в этой камере шесть, – как минимум! – шесть часов каждый день и прописывать лабиринт, разрисовывая каждую его ветку. А он… Он опять… Знаешь на что теперь больше времени тратит?!
– Проблема ИИ – искусственный интеллект…
– Вот-вот, а добьётся он, такой талантливый, чего-нибудь с этим «искусственным», и ты первая «порекомендуешь»… Как там у вас? «Данная тема может нести угрозу человечеству, как биологическому виду. Настоятельно рекомендуем изучить внутреннее законодательство, а именно пункты 3.01 – 3.99 „Закона о человечестве“. Особенный интерес для Вас будут представлять пункты 3.61 – 3.79. В случае принятия правильного решения Ваш уровень социабельности будет повышен».
– Хорошо ж ты запомнил номера…
– Программисты их наизусть знают: есть у нас вид спорта: сорвать 3.61. Мне вот так социабельность повышали трижды.
– Знаю. «Вид спорта», говоришь? Тяжело пришлось?
– Полтора года жизни, если в совокупности, полтора года работы! Не хочу об этом. Зато вот – ведущий программист проекта. На Гессе!
– Оно того стоило?
– Слушай…
– Всё, больше не буду.
– И правильно. Лучше скажи: чего ты за этого-то вступаешься?!
– Ещё раз: мне капище нужно. А уважаемый мистер Гоблин… Ну, запротоколируй это вопиющее нарушение правил текущего программирования, ну, взгрей… Но сначала найди ему сменщика, сначала пусть сменщик поймёт, что здесь к чему. Сначала!
– Черт с тобой, уговорила, – мужчина только зубами не заскрипел. – Ладно, тебя я сюда провёл, осматривать это безобразие у меня сил нет, я пошёл. Список замечаний оставишь этому придурку. До встречи!
– Спасибо. До встречи!
Но женщина в форме КОМКОНа, оставшись в одиночестве, не пошла разглядывать «своё капище». Она опять вывела на экран «журнал инвайдеров», выбрала ветвь «Блейк»:
«19—23 – капище, третий уровень, выход к выходным вратам.
19—23 – осмотр врат.
19—25 – отдых.
19—47 – начало работы с жезлом.
19—49 – активирована ловушка ключа.
19—49 – смерть».
– 19—47, визуализация! – потребовала женщина
На экране Блейк осмотрел стену, улыбнулся, снял жезл, погладил его полукруглый торец, вставил и навалился на него, пытаясь сдвинуть влево. И упал с двумя арбалетными болтами в горле.
– 19—47, журнал – по секундам! – последовал новый запрос.
Женщина внимательно просмотрела документ, покачала головой.
– 19—47, журнал – по миллисекундам!
Теперь страница журнала на экране не помещалась. Но того, что уместилось, ей хватило.
– Вот, – удовлетворенно пробормотала женщина. И выделила:
«19—47—50,367 – работа с ключом
19—47—50,368 – работа с ключом
19—47—50,656 – работа с ключом
19—47—50,657 – работа с ключом»
– Кажется, я знаю, где ты пропадал эти почти три десятых секунды, – улыбнулась она, – точнее, как ты «отдыхал» предыдущие двадцать две минуты, – и убрала журнал с экрана.
7. Месилово
Когда Виолетта Несторовна услышала, что танцкласс у Татьяны ведёт Вера Эшли Инютина, она даже не поверила:
– Верочка Эшли?! У вас? В КОМКОНе?
– Бабушка, ты её знаешь?!
– По сцене, внученька, по сцене… Она танцевала в Большом театре… Помнишь, я рассказывала, как твой дед проводил меня туда?
– Мне папа говорил, что это апокрифы, студентам пробиться туда невозможно.
– Невозможно, – улыбнулась бабушка. – Однако, со мною, ради меня он пробивался.
– И что Вера Эшли?
– В солистки выйти ей не пришлось.
– И всё-таки ты её помнишь? до сих пор?
– Танцевала она, конечно, хорошо – ну, в Большом же выступала! – но те, которые были солистками, которые солистками стали – танцевали ещё лучше. Вот только Верочка… Видишь ли, когда она прыгала… – Виолетта Несторовна улыбнулась далёкому воспоминанию, как улыбаются… Таня поискала определение и нашла: как улыбаются воспоминанию о далёком счастье. – Специально под неё делали хореографию. Она в воздухе – жила, она с воздухом баловалась, и воздух баловался, воздух смеялся с нею! И они вдвоём словно смеялись над нами – над сухопутными. А нам обидно не было. Нам только, больше, чем обычно, мечталось летать… С ними – с нею и со всеми, влюбленными в неё восемью ветрами всех восьми сторон света.
Представить, что эта невысокая, темноволосая, худющая дама полвека тому назад была любовницей ветров было просто: такие изысканные движения, такие точёные позы… такая аура абсолютной свободы!
Даже, когда она, вот как сейчас, просто принимала ежедневный… да чаще – для группы бывает и три раза на дню… ритуал выбора. В группе на сегодня – тридцать один человек. Танцуют парами. Оставшийся не у дел получает штрафное очко. По итогам семестра последний по баллам покинет Академию. Очко – это немного, но их не стоит накапливать…
– Итак, Ященко, твой выбор.
– Надежда Азалина!
Кажется, Азалина, как всегда, отказавшаяся выбирать сама (а сегодня так и отказавшая уже двоим её выбравшим), – не сомневалась в выборе Стаса. Впрочем, и для остальных таковой не был неожиданным, неожиданным был её ответ:
– Нет.
– У нас не состоялся выбор? – удивилась наставница. – Как интересно… Что ж, штрафные очки получают трое. И повторим процедуру. Теперь в обратном порядке. Ященко, начинайте.
– Надежда Азалина!
– Нет!
– Хольт?
– Надежда Азалина.
– Нет!
– Мда…
– Анастасия Ушакова?
– Хольт.
– Да!
– У нас опять остаются трое… Итак, Азалина?
– Я отказываюсь от выбора.
– Объяснись!
– Меня попросили дать ему шанс. Я – даю.
– Но ты же отказываешь! – почти закричал Стас.
– А соглашаться – я не соглашалась! – почти закричала Надя.
– Да как же это?! – задохнулся Стас.
– А вот так, мальчик, – хмыкнула бывшая любовница дюжины ветров. – Третий тур. Невыбранным – штраф в двадцать баллов. Надежда?
– Я отказываюсь от выбора.
– Ященко?
– Азалина!
– Азалина?
Надежда сжала зубки. Все смотрели на неё, она смотрела в пол, и никто не заметил, как Татьяна, что-то шепнула Стасу.
– Вера Эшли? – позвал он.
– Да?
– Пожалуйста, дайте Наде пару минут. А пока, пожалуйста, дайте характеристику танцу. Вашу характеристику. Пока она… Пусть она… Пожалуйста, – в третий раз повторил он.
Вера Эшли недоуменно посмотрела на мальчишку, потом… А потом улыбнулась:
– Согласно плана занятий, у нас сегодня танго, – она тряхнула ладонью, словно отмахнулась от канцелярщины. Вздохнула, улыбнулась – будто вспомнила юность, вспомнила про любовь и любовников, и продолжила: – Танго – для девушки это искусство движением, танцем сказать «да», твердя – каждым новым па, каждым очередным жестом! – твердя: «нет», «нет», «нет»… – она окинула взглядом строй, в нём раздались первые смешки, – не сочтите за намёк. Итак, девушка… Азалина то есть, твой очередной ответ?
Теперь хихикали все.
Кроме Стаса.
Надежда VI оторвала взгляд от пола, набрала в рот воздуха, все уже почти услышали очередное «нет», но она только рассмеялась, махнула рукой и пошла к Стасу.
– Кажется, оно означает «да», – улыбнулась наставница.
В перерыве перед следующим занятие невыбранная, просидевшая все танцы у стенки, Валерия Ингрем решительно подошла к группе Рыжей Розы.
– Ты, – она ткнула пальцем в сторону Надежды.
– Я, – процедила Азалина.
Мария с Вероничкой обернулись, Серж сделал шаг вправо, Пит – влево, и перед Лерой оказалось полукольцо.
