Раз, два — пряжку застегни - Агата Кристи

— Вы ошибаетесь.

— Ну, не сердитесь, дружище. Скажите, чего ради вам вдруг понадобился этот парень? Хотите спросить его, не он ли убил Морли?

К удивлению Джаппа Пуаро кивнул головой.

— И, конечно, надеетесь на то, что он признается?

Пуаро словно и не слышал вопроса.

— Я думаю, он скажет мне правду.

Джапп взглянул на него с любопытством:

— Послушайте, я знаю вас давно. Лет 20? И далеко не всякий раз соображаю, куда вы клоните. С этим Фрэнком Картером у вас какая-то навязчивая идея. Ну скажите, почему вам так хочется, чтобы этот Картер оказался невиновен? Может, из-за его девчонки? Вы же бываете иногда сентиментальным.

— Нет-нет, — Пуаро энергично закрутил головой. — Дело не в том, хочу я или не хочу. И вообще я лишен сентиментальности. Это, скорее, английская привычка — лить слезы по поводу разбитых сердец, умирающих матерей и преданных детей. Я же люблю логику. И хочу верить в то, что он виновен.

— Похоже, вы нашли что-то такое, что действительно доказывает его невиновность. Но если так, почему вы с нами-то темните?

— Ничего я не темню, — бросил Пуаро. — Очень скоро я смогу сообщить вам имя и адрес свидетельницы, показания которой для обвинения окажутся поистине бесценными! Она окажется главной фигурой всего процесса.

— Но почему?.. О, ну надо же все так запутать! Но тогда я не понимаю, зачем вам вообще надо видеть его?

— Чтобы лично удостовериться.

Больше Пуаро не сказал ни слова.

Бледный, измученный, но такой же непримиримый и воинственный, Фрэнк Картер с открытой неприязнью смотрел на неожиданного посетителя.

— А.., тот самый маленький бельгийчик! Так чего же вам на сей раз надо?

— Вот, захотелось посмотреть на вас и поговорить.

— Что ж, смотрите, но разговаривать я с вами не буду. Или — зовите адвоката. У меня ведь есть такое право, не так ли?

— Вы совершенно правы. Можете послать за ним, хотя… хотя я бы этого не хотел.

— Вот как? А вдруг вы снова решите устроить мне какую-нибудь ловушку?

— Не забывайте, мы здесь наедине.

— Да, конечно, а за стенкой куча полицейских навострила уши.

— Ошибаетесь. Это — сугубо частная беседа.Роберт ван ГуликКартер рассмеялся, тогда как Пуаро продолжал тем же тоном:

— Вы помните девушку по имени Агнес Флетчер?

— Никогда не слышал о ней.

— Ну так вспомните. Полагаю, вы и внимания-то на нее не обращали. Она была горничной в доме № 58 по улице королевы Шарлотты.

— Ну и что?

— Утром в тот день, когда был убит Морли, — медленно продолжал Пуаро, — Агнес Флетчер была на лестничной клетке и, заглянув через перила вниз, увидела вас. Вы стояли на лестнице и к чему-то прислушивались. Потом она видела, как вы направились в кабинет Морли. Времени было где-то около 12.26.

Лоб Картера покрылся испариной, глаза заблестели. Он был готов сорваться на крик.

— Ложь! Гнусная ложь! Вы заплатили ей. Полиция заплатила, чтобы она оговорила меня!

— А нам вы сказали, что в это самое время уже вышли из дома и спокойно шли по Мэрилбоун — стрит.

— Так оно и было. Девчонка врет! Не могла она меня видеть. А если и видела, почему же до сих пор молчала?

— В свое время она сказала об этом своей подруге, но обе не знали, как поступить. Когда официально сообщили, что Морли покончил с собой, они, наверное, вздохнули с облегчением и решили, что теперь эта история никого не заинтересует.

— А я не верю ни одному вашему слову! Они все сговорились! Все хотят оговорить меня. Эти грязные паршивые девки… — Парень разразился бранью.

Пуаро ждал. Затем спокойно и размеренно продолжал:

— Гнев и глупые ругательства вам не помогут. Девушки намерены выступать на суде, и суд им поверит. Потому что они скажут правду. Агнес действительно видела вас. Вы были там на лестнице в то время. И вы не покидали дома. И заходили в кабинет Морли.

Он сделал небольшую паузу, после которой спросил:

— А что было после этого?

— А я говорю вам, что все это ложь!

Эркюль Пуаро ощутил себя очень старым и разбитым. Фрэнк Картер ему совсем не нравился. Совсем. Тупица, грубиян, да еще и врет на каждом шагу. Что ж, может, встать и уйти, пусть этот разгильдяй сам затягивает петлю на собственной шее?

— И все же я предлагаю вам сказать правду.

В сущности, он правильно оценил ситуацию. Картер был глупым человеком, однако не настолько, чтобы не донимать, что, отступи он хоть на миллиметр от, тактики огульного отрицания всего и вся, он пропал. После этого ему уже никто не поверит. Скорее всего, его повесят — и по заслугам.

— Все это — абсолютная ложь! — повторил Картер. Пуаро очень хотелось уйти, но он оставался.

— Я говорю вам правду, — сказал он, наклоняясь вперед и стараясь придать своему голосу максимально большую значимость. — И я хочу, чтобы вы мне верили. Если вы действительно не убивали Морли, самое лучшее, что вы можете сделать, это рассказать, что произошло в то утро.

Выражение упрямой решительности и злости на лице Картера сменилось неуверенностью. Глаза забегали из стороны в сторону. И он сдался.

— Хорошо, — хрипло проговорил он, — я расскажу. Бог вас проклянет, если используете эти слова против меня! Да, я заходил к нему! Сначала ждал на лестнице, когда Морли останется один. Я увидел, как из кабинета вышел какой-то толстяк. Собрался уже было сойти вниз, когда оттуда же вышел еще один человек и стал спускаться по лестнице. Надо было спешить. Я быстро прошел по коридору и без стука распахнул дверь. Мне хотелось раз и навсегда обсудить свои дела с Глэдис…

Он замолчал.

— Ну? — требовательным тоном проговорил Пуаро.

— Он лежал там — мертвый. Я в этом уверен. Клянусь вам! Поначалу я не мог в это поверить. Я остановился рядом с телом, но сделать уже ничего было нельзя.

Рука была холодной. В голове зияла рана, окруженная запекшейся кровью.

Лоб Картера опять покрылся капельками пота.

— Вот тут-то я и понял, как я влип! Ведь они же все повесят на меня. Я ни к чему не притрагивался, если не считать руки покойного и дверной ручки. Ее я вытер носовым платком, вышел и быстро спустился. Не удивительно, что вид у меня был не ахти…

Его глаза испуганно метнулись в сторону Пуаро.

— Я правду сказал! Клянусь вам! Он уже был мертв. Поверьте!

Пуаро встал со стула. Голос его звучал устало и печально.

— Я вам верю. — И направился к двери.

— Они меня повесят! Повесят, если только узнают, что я был там!

— Сказав правду, — заметил Пуаро, — вы спасли себе жизнь.

— Но если они?..

Пуаро прервал его:

— Ваш рассказ подтвердил мою версию. Все остальное оставьте мне.

Уходя, он отнюдь не чувствовал себя счастливым человеком.

К Барнсу он приехал рано — тот любил встать в это время и к приходу Пуаро работал в саду.

— Нужен дождь, — произнес он вместо приветствия. — Ой как нужен… — Задумчиво поглядев на гостя, он продолжал:

— Плоховато что-то выглядите.

— Что ж, иногда приходится делать вещи, которые мне совсем не нравятся.

— Понятно.

Пуаро окинул взглядом сад, окружавшие его маленькие клумбочки.

— Хорошо у вас тут. Миниатюрно все, но продумано отлично.

— Когда имеешь такой клочок земли, приходится думать. Ошибки в планировании недопустимы.

Пуаро согласно кивнул.

— Похоже, вы нашли преступника? — поинтересовался Барнс.

— Вы имеете в виду Картера?

— Его. И это, надо сказать, меня удивляет.

— Скажите, а вы не думали, что это, если можно так выразиться, убийство на личной почве?

— Нет, эта мысль мне не приходила в голову. Когда замешаны такие люди как Амбериотис и как Блант — нет! Здесь попахивает шпионажем.

— Вы уже говорили мне об этом на первой встрече.

— Знаю. Тогда я так считал.

— Но вы ошиблись, — с оттяжкой сказал Пуаро.

— Что поделаешь! Думаю, не стоит в этом копаться. Ведь каждый судит обо всем по собственному опыту. А мне-то уж пришлось немало порыться в таких делах.

— Вам ведь приходилось видеть, как фокусник подсовывает вам карту, выбранную им?

— Конечно.

— Так было и здесь. Стоит подумать о каких-то личных мотивах убийства Морли, как вам подсовывают другую карту. Упоминают Амбериотиса, в связи с ним вспоминают Бланта, какие-то политические интриги… — Он пожал плечами. — Должен сказать прямо, больше всего меня с толку сбили именно вы! Ведь вы же профессионал, а потому ваши слова я воспринимал особо.

— Но я верил в то, что говорил. Это — единственное извинение, которое я могу принести. — Он вздохнул, потом еще. — И что же, все это время речь шла о самом обыденном мотиве?

— Вот именно! Долго же пришлось искать истинную причину убийства. Но мне здорово помог один счастливый случай.

— То есть?

— Часть разговора. Действительно значительная, но я не оценил ее по достоинству в свое время.

Барнс сосредоточенно почесал переносицу садовым совком. На левой ноздре остался след глины.