«Если», 1996 № 03 - Эдмунд Купер

В Британии Луддитский Орден был особенно силен. Антимашинизм стал религией достаточно мощной, чтобы положить конец всякого рода изобретениям и убедить феодалов во зле всех неосвященных церковью механизмов.

Луддитский Орден был чисто британским явлением, но отвращение к машинам не знало границ.

За крахом второй, основанной на царстве машин цивилизации последовали столетия варварства, в течение которых люди с паническим ужасом воспринимали саму идею развития техники.

У некоторых народов страх был сильнее, чем у других. В России, Китае, Африке и Индии, где автоматизация повседневной жизни никогда не была достоянием широких масс населения, люди просто вернулись к образу жизни далеких предков. Они пахали деревянными плугами, запрягая в них лошадей, быков, мулов. Цепами молотили зерно и рис. Добывали мясо копьями и стрелами. А пряжу изготавливали вручную.

В Японии, где к страху перед машинами примешивалось извечное ими восхищение, в очередной раз был изобретен паровой двигатель, который использовали на больших и малых судах. Японцы обратились к традиционной для них философии изоляции, и японские паровые двигатели работали исключительно в Японии.

Паровой двигатель возродился также и в Северной Америке, но там основной задачей было восстановить полноценную связь со Старым Светом. Прошло немало лет, прежде чем американские пароходы доказали на просторах Атлантики свою эффективность по сравнению с легкокрылыми парусниками.

А на Британских островах, некогда являвшихся колыбелью Промышленной революции, Луддитский Орден волевым порядком провозгласил злом все неугодные машины, причем угодность машин определял опять-таки он. Британия, таким образом, была обречена на безнадежное отставание от остальной Европы.

Нашествие пиратов, взявших штурмом наряду с Аранделем много городов по всему побережью, невольно помогло Кирону ослабить влияние Ордена на сознание его соотечественников и продемонстрировать им, что машины, разрушившие две предыдущие цивилизации, необходимы для выживания и развития третьей.

4

Кирон проспал весь следующий день и всю следующую ночь. Все это время конные гонцы продолжали собирать в Мизери людей из различных концов владения. На счастье, держалась сухая и теплая погода. Мужчины строили хижины и палатки, охотились на оленей, зайцев, фазанов, а женщины готовили пищу и смотрели за ранеными.

Кирон не проснулся, когда Шолто перенес его в небольшой шалаш из еловых ветвей. Не знал он также, что Петрина просидела над ним всю ночь, гладила его по лицу, охлаждала пылающий лоб и шептала нежные слова, когда он в беспамятстве вскрикивал.

Рано утром он проснулся, чудесным образом отдохнувший и посвежевший. Отведав на рассвете фазаньей грудки и попив козьего молока, Кирон почувствовал себя другим человеком. За исключением постовых весь лагерь спал мертвым сном: люди устали от ран, переживаний и страшного напряжения. Позавтракав, он снова завел Петрину в шалаш. Она едва держалась на ногах после бессонной ночи, но Кирон этого не знал. Он расстегнул блузку девушки и принялся ласкать ее груди. Забыв об усталости, Петрина застонала от удовольствия. Ее голос и груди так возбудили Кирова, что терпеть больше он не мог. Он повалил ее на ветки. Это было необходимо. Первый раз Кирон был с женщиной.

Потом он задумался, почему возникла такая потребность. Не простое вожделение, нет, скорее, любовь и жизнь заявили о своих правах. Он пережил слишком много страданий и смертей и теперь искал спасения в эмоциональной и физической близости.

Кирон вспомнил Элике, вспомнил с любовью. И в этом не было неверности по отношению к Петрине.

Потом они лежали, шептались, ласкали друг друга. Когда-нибудь он расскажет Петрине об Элике, когда-нибудь она разделит его скорбь. И они вместе соберут траурный венок…

Постепенно лагерь в Мизери ожил. Женщины занялись приготовлением пищи, мужчины осматривали оружие, советовались, обменивались новостями. Кентигерн, управляющий сеньора Фитзалана, вырвался из осажденного замка с легкими ранами плеча и ноги. В отсутствие других представителей власти его единодушно признали лидером уцелевших. Он был способным человеком. Кентигерн уже отправил письма в Лондон, запрашивая Великий Совет о состоянии дел в стране.

Для определения масштабов вторжения были посланы гонцы на восток и запад.

Незнакомца, приплывшего с пиратами, звали Исидор. Некогда он был помощником капитана на четырехмачтовом бриге, торговавшем вином вдоль европейского побережья. У берегов Испании полное товара судно захватили пираты. Капитана повесили, команду взяли в рабство. Многие позже скончались от лихорадки и плохого питания. Исидору удалось выжить.

Пока Кентигерн собирал информацию, а в Мизери продолжали прибывать новые люди, Кирон беседовал с Исидором. Ему хотелось побольше разузнать о враге.

Более ста лет, как рассказал Исидор, пираты наводят ужас на все Средиземноморье. Каждый из них, несмотря на расу или национальность, поставил себя вне закона своей родины, и никто не признавал честного труда. Пираты нападали небольшими отрядами, состоящими из двух, от силы четырех кораблей, предпочитая далекие от крупных городов селения.

В течение последних лет, однако, число пиратов угрожающе выросло. А непререкаемую власть над ними обрел человек, прозвавший себя Адмирал Смерть. Никто не знал его настоящего имени. Никто не знал, откуда он, ибо на многих языках он говорил, как на родном.

По словам Исидора, Адмирал Смерть был еще молод, около тридцати, и обладал природным даром лидера. За несколько лет ему удалось объединить разрозненные группировки средиземноморских пиратов. Из них он выковал новую, морскую нацию, живущую по собственным законам и не признающую никаких прочих народов в мире. Каждый пират, мужчина или женщина, клялся главарю в абсолютной верности, и слово вожака определяло жизнь или смерть.

Были у него и свои странности. Так, например, Адмирал не переносил детей и беременных женщин. Если ему случайно попадался на пути ребенок, его тут же закалывали мечом. Беременных женщин в плен не брали, их немедленно предавали смерти; если же беременность становилась заметна позднее, их вышвыривали за борт.

По-видимому, проблема продолжения человеческого рода Адмирала не волновала совершенно.

Сейчас его флагманский корабль, с которого и сбежал Исидор, стоял на якоре в Литтл Хэмптоне. Адмирал Смерть лично возглавил экспедицию на Арандель и другие городки Южной Англии.

Исидор утверждал, что в планы Адмирала входит создание временных колоний на берегах Британии для организации набегов на Северное побережье Европы. По иронии судьбы, Британия была избрана Адмиралом именно в силу могущества Луддитского Ордена. Он знал, что все машины преданы здесь анафеме. А следовательно, и достойного отпора ему не будет. Сам же Адмирал Смерть истово верил в могущество техники. И накопил немалый опыт применения ее в разрушительных целях. Он пользовался порохом и пушками, его инженеры изобрели осадные орудия, способные забрасывать зажигательные бомбы в любую крепость. При этом Адмирал Смерть не пренебрегал ни мечом, ни луком, ни арбалетом, хотя опыт убедительно свидетельствовал, что все это игрушки по сравнению с огнестрельным оружием. Бог войны улыбался не правым, а лучше вооруженным.