Гадалка. Карта Смерти - Алина Жигулина

Те из некромантов, кто сумел выжить, бежали в страны, где некромантия еще была разрешена. Но с каждым годом таких стран становилось все меньше и меньше. Теперь официально на материке она была разрешена только в Ейве, стране эльфов, но была обнесена очень суровыми правилами.

— А эта некромантка… Почему она похожа на тебя? — после некоторого молчания спросил оборотень.

— Не знаю, — пожала плечами я. — Это странная история…

— Расскажи.

— Зачем тебе знать?

— Я же все тебе рассказал.

Хоть мне и не нравилось это утро откровений, я все выложила Тенле начиная от того, что все последние три дня в Тасшобе из моей колоды под вечер все время выпадала «опасность», а а в последний раз выпала и «смерть».

Оборотень слушал внимательно, на удивление ни разу не перебивая. А у меня на душе становилось все легче. Все-таки нельзя держать все в себе, надо обязательно кому-то рассказать — случайным попутчикам, подсевшему в харчевне незнакомцу или просто почти ставшему другом оборотню…

Когда солнце показалось у края, на горизонте завиднелись шпили Янека. Крепость у города была новой, недавно отстроенной в новомодном стиле. Темно-красный кирпич делал крепостную стену похожей на детскую игрушку. Издали Янек чем-то напомнил мне Тардонию на открытках, хранившихся у матери в шкатулке вместе с бросовыми украшениями. Сторожевые башни, украшенные высоко уходящими в небо шпилями, натолкнули на мысль о магических собирателях. Скорее всего, это они и были. Развивающемуся городку требовалось много магической энергии. Без нее везде никуда.

К сожалению, на созерцании внешней крепостной стены мое знакомство с городом пока закончилось. Едва мы заехали в пригород, где теснились серые хибарки с разбитыми огородами, как Тенла, сидевший сзади, ожил и сказал мне прямо в ухо:

— На следующем перекрестке направо.

Я опять вздрогнула и буркнула в ответ что-то нечленораздельное. Но мысль о том, что нормальная постель и баня совсем рядом, очень порадовала. Слишком много в последнее время выпало на мою долю приключений. Надеюсь, что скоро они закончатся — некромантку поймают, и меня больше никто не захочет попытаться сжечь на костре, а по кустам не будут сидеть оборотни, за которыми охотятся темные маги..

— Ты мне еще баню истопить должен, не забывай, — напомнила я Тенле.

— Не забыл, — хмуро ответил оборотень и зевнул. — Только сначала поспать бы.

— Ага, не помешало бы, — следом за ним мой рот тоже раскрылся в зевке.

— Сейчас уже приедем.

«Сейчас» растянулась на добрых полчаса. Сонная утренняя улочка с понуро бредущими в стадо коровами, подгоняемыми не менее сонными хозяйками, все никак не кончалась. Нужный дом обнаружился в самом конце — у небольшого мутного пруда с затянутой ряской поверхностью. Большой, добротный, только забор по сравнению с соседскими был слишком высок. Плотно подогнанные друг к другу доски были обвиты хмелем, несмотря на осень, все еще зеленым.

— Это твой дом? — спросила я.

— Почти, — туманно ответил Тенла.

Я не стала переспрашивать. Сил на это уже не оставалось.

Достав из кармана ключ, оборотень вставил его в замочную скважину в калитке. Я слезла с Бретты и смотрела на это с иронией. Фу-ты ну-ты. Дому для полной радости только собаки во дворе не хватает. Хотя зачем Тенле собака? Он и сам с хвостом.

От калитки к крыльцу вела красивая, мощеная серым камнем, дорожка. По бокам доцветали поздние синие астры. Сад утопал в тени деревьев: здесь были и низкорослые южные вишни, и раскидистые яблони, и сливы. А в углу скромно шелестела на ветру молоденькая береза. Летом, наверное, здорово привязать здесь гамак и залечь на часок-другой с каким-нибудь фолиантом.

На двери дома красовался большой замок по типу того, что я видела на воротах Погорелого Рвища. Только совсем новый, с большой непонятной руной — даже мне пришлось бы хорошенько потрудиться, чтобы снять его с петель. От дома вообще разило какой-то странной магией, эдакой смеси природной и гномьей, возможно, из-за какого-нибудь охранного артефакта.

— Вот так крепость, — присвистнула я, наблюдая за тем, как Тенла возиться с открытием замка.

— Крепость не крепость, но в случае чего пересидеть здесь можно, — пожал плечами оборотень. — Заходи.

Я шагнула в распахнувшуюся дверь. Запах в доме был жилым, никакой затхлости. Только хозяев было не видно.

— А где хозяин дома? — спросила я.

— Я хозяин, — коротко ответил Тенла.

Подавив ухмылку, я зашла в просторную горницу и кинула сумки. Какая разница, чей это дом? Главное, здесь можно поспать. А позже и искупаться.

Оборотень пошел задать корма лошади, так что никто не мешал мне обследовать дом полностью. Горница, две спальни — одна с большой, на полкомнаты, кроватью, другая с тремя узкими по углам, — кухня, выполнявшая и роль столовой. Отоплялось все это хозяйство одной печью, в горнице был сооружен очаг. Миленько, жить можно. После домика Сины и Трега, затерявшемся в лесу, и постоялых дворов — лучше и не придумаешь.

Печь была еще чуть теплой, как будто кто-то ее недавно топил. Я прислушалась к ощущениям, но магии от нее не чувствовалось. Действительно топили. Только кто?

Ложиться грязной в большую чистую кровать мне не позволили совесть и чертово воспитание. Поэтому я, сняв с себя одежду, улеглась на одну из узких кроватей. Только спать…

В предсонном состоянии я еще слышала, как гремит на кухне посудой оборотень. Но потом и он затих, не иначе как тоже заснул. Ночь выдалась тяжелой не только для меня. Ему досталось не меньше, а может, и больше.

Я проснулась от резких звуков, доносящихся с улицы. Очухавшись ото сна и открыв глаза, я поняла, что прямо под окном кто-то рубит дрова. Наверное, Тенла, если не появились другие обитатели дома.

Потянувшись и сладко зевнув, я оделась и подошла к окну. В раму, к моему удивлению, было вставлено стекло — толстоватое, но гладкое. Левая часть окна была раскрыта настежь. Я выглянула на улицу и наткнулась взглядом на оборотня.

Несмотря на более чем прохладную погоду — все-таки на дворе уже правила бал осень, — его верхняя часть тела была обнажена. Длинные волнистые волосы, забранные в хвост, щекотали лопатки. Серые исподние штаны были забраны в высокие сапоги. Правда, последние подкачали — слишком пыльные и старые. Ну прямо не парень, а игрушка. Любая девка пустит слюни, глядя на то, как он рубит дрова. А у меня при виде голого торса Тенлы побежали мурашки — от холода.

Оборотень между тем почувствовал, что на него смотрят, и повернулся к окну.

— Что, нравлюсь? — иронично изогнув бровь, спросил он. — Предложение о совместном походе в баню еще в силе.