Антон Губенко - Виктор Митрошенков

Старшей сестре Антон тоже отправил письмо:

«Таня, родная! Написал письмо маме-большой и тут же пишу тебе, маме-маленькой. Суета сует съедает все время. С трудом верю, что мы на родной земле. Китайские друзья нам очень помогли в боевой работе, устройстве быта, но как там ни хорошо — земля родная манит. Тоска по родной земле — чувство невыразимое. Без Руси жить не могу. Не могу без своего Дальнего Востока, без своей глубокой балки в родной деревне, без Москвы. Странно, но мне хотелось быть одновременно везде. Написал письмо брату Александру.

Нашей стране скоро могут потребоваться фортификаторы, кругом идет война. Фашисты, видимо, нападут на нас. Брат должен быть готовым встать в строй. Нашу Родину нам защищать.

Таня-мама! Так много хочется рассказать. Но, увы, письма не хватит, а написать повесть не могу. Хорошо бы нам встретиться. Приезжай ко мне. В будущем году приеду, к тебе, покажу Киру — она огромный и умный человек.

Недавно мы были в Кремле. Это моя пятая встреча с товарищем Сталиным. Он был среди нас, шутил, был по-хозяйски суетлив и внимателен. Он очень любит летчиков. Он сказал: „Вы гордость нашей партии, ее цвет, ее авангард“.

Эти слова предназначались и мне, но я ведь не член партии. Я всего лишь беспартийный большевик. Вчера Валерий Павлович мне сказал: „Пора, Антон, вступать в партию. Теперь ты созрел, доказал делом, что не подведешь партию“.

Одним словом, я решил вступить».

В начале сентября Антон Алексеевич выезжает в Смоленск — на новое место службы.

Заместитель командующего авиации округа...

Как-то встретят на новом месте? Волнения, сомнения, терзания... Хватит ли знаний? Да, Антон имеет боевой опыт, да, он летает на всех типах истребителей. Но это ли главное?.. Ему вспомнилось, как он когда-то обижался, что его долго не выдвигали командиром авиационной эскадрильи: вспомнил и засмущался... Он резко заявил тогда командиру бригады: «Я достоин большей должности, мне пора командовать эскадрильей». А сейчас он обязан командовать не только эскадрильями, но полками и авиационными бригадами... Обязан! И не просто командовать, но научиться делать это превосходно, учить других... А у него не было опыта... И он чувствовал даже несправедливость столь высокого назначения... Но уверенность в себе взяла верх: он научится командовать, как бы трудно ни было, научит своему военному мастерству других...

Поезд прибыл в Смоленск утром. Было тихое, прохладное утро. Белесое небо подернуто дымкой, в сонной неподвижности застыли деревья. Осень, опередив арьергарды лета, вошла в город неожиданно, раньше срока, бросила свои цветастые отпечатки на растительность, пологие холмы, затуманенное бирюзовое небо. На перроне Губенко встречала группа командиров. Здесь военный комиссар Чикурин, майор Худяков, старший лейтенант Теньков. Подтянутые, крепкие офицеры.

— Командующий просил передать, — глухим, простуженным голосом говорит Чикурин, — чтобы вы устраивались, отдыхали, а после завтрака, в девять ноль-ноль, он представит вам командиров и политработников управления авиации округа. В двенадцать десять вас примет командующий войсками округа комкор Ковалев...

— Большое спасибо, товарищ военком, но я хотел бы сразу поехать в штаб, представиться — и за работу...

— Значит, вы хотите, Антон Алексеевич, чтобы Анну Дмитриевну на квартиру доставил я? — Чикурин поднял широкую ладонь, обращая взгляд на жену и дочь Антона, докончил: — Согласен, доставлю. Только в новую квартиру первым следует войти хозяину. Как, Сергей Александрович? — обратился он к майору Худякову.

— Совершенно правы, товарищ военком, — засмеялся Худяков; у него был кавказский акцент, приятный, ласкающий, какой бывает у рассказчиков со сцены. — Квартира полковника Губенко на пути в штаб. У нас на Кавказе говорят: «Войти в дом — твое дело, но выйти — дело хозяина».

Губенко тоже засмеялся. Он настороженно ждал первых минут, первых часов на новом месте, всю ночь не сомкнул глаз, а тут его встречали прекрасные, веселые, остроумные люди. Они знали цену шутке, а это много значило.

Через час он был в штабе, представился командующему ВВС округа комдиву Гусеву, боевому и опытному командиру.

— Антон Алексеевич, не навязываю вам никакого плана, осмотритесь, почитайте документы, приказы, — сказал Гусев, радуясь такому боевому заместителю, — но обстановка тревожная...

— Разрешите мне побывать в частях, познакомиться с командирами, изучить состояние боевой и политической...

Гусев, улыбнувшись, кивнул. Ему хватка молодого полковника очень понравилась.

С первых часов пребывания в Смоленске Антон Алексеевич окунулся в летные дела. Жена Анна Дмитриевна занималась устройством квартиры, ездила по городу, а он в штабе, на аэродроме, в эскадрильях.

Все дни он был на службе, летал то в один, то в другой гарнизоны, задерживался в них по неделе.

В частях авиации округа шла напряженная боевая работа. Большинство подразделений переучивались на новую авиационную технику. Менялась структура части, совершенствовалось управление. В гарнизоны прибывали молодые летчики. Их принимали, размещали, определяли места в боевом расчете. Антон знакомился с летчиками. Отличные ребята. Энтузиасты, с хорошей летной выучкой, с верой в советские самолеты; но летали они еще маловато, а военного опыта у них совсем не было.

Последнее обстоятельство встревожило Антона Алексеевича. Зная обстановку в Европе, Губенко написал обстоятельную докладную записку.

Комдив Гусев пригласил к себе в кабинет заместителей, начальников отделов и служб посоветоваться и составить по докладной Антона Алексеевича подробный план-предложение.

Полковник Губенко сообщил собравшимся, что в некоторых частях замечено благодушие, недооценка опасности войны, неоперативное руководство полетами, неумение работать с запасных аэродромов, у некоторых пилотов плохо устроен быт...

Предлагалось составить строгий план переучивания по эскадрильям, провести сборы командиров частей, дать подробную информацию о боеспособности авиации вероятного противника, ввести круглосуточное боевое дежурство.

После совещания комдив Гусев доложил о всех предложениях начальнику ВВС РККА командарму второго ранга Локтионову, командующему войсками округа комкору Ковалеву.

Между тем в штаб авиации Белорусского особого военного округа пришло постановление Главного Военного Совета РККА о дальнейшем развитии авиации, повышении ее роли в боевой обстановке. И предложения Антона Алексеевича попали в точку — были очень своевременными.

Постановление сверху было всесторонне подготовленным планом, рассчитанным на многие годы. Именно о таких планах для округа говорил и Антон Губенко, именно этого он добивался в частях авиации. Нельзя думать, что Антон Алексеевич первым пришел к такому выводу, что он был единственным, кто проявил такую поистине государственную заботу о боеготовности авиационных частей. Антон Алексеевич был человеком, который уже воевал, познал коварство японских милитаристов, и он, испытавший на себе выучку иноземных летчиков, с откровенной прямотой заговорил о высшей летной выучке советских пилотов, ибо сам уже достиг ее.