АПРК «Курск». 10 лет спустя - Владимир Шигин

Потом женился на Ане. Родился сын Андрей, через два года — Артем. Письма нам писать не любил, больше звонил. Говорил, что через четыре года вернется в Севастополь. Андрюшу всегда очень тянуло к земле. Он и дома на севере развел самый настоящий цветник. Да и все отпуска с удовольствием копался на даче. В 98-м году им очень плохо платили, и сын в свободное время с другими офицерами подрабатывал грузчиком в магазине.

На „Курск“ его перевели спешно только 5 августа. Он еще находился в отпуске и не отгулял положенное да и не очень-то хотел уходить со своего „Славянска“. К моменту гибели на него в Видяево из Лицы даже не успели прийти документы. Когда услышали о „Курске“, муж, успокаивая меня, говорил, что наш Андрей на другой лодке да к тому же еще и в отпуске. Но затем его рано утром позвали к телефону соседи. Муж вернулся и молча ушел на работу. А к полудню и я узнала, что Андрей в списках „Курска“.

В Западной Лице мы так и не побывали. Когда летели на Север, жили надеждой. Некоторые мамы даже варенье с собой брали. Анна говорила мне, что, уходя, Андрей вдруг ни с того ни с сего сказал ей: „Знаешь, я ведь могу и не вернуться!“ На „Курске“ он собирался сходить в автономку, чтобы хоть немного заработать для семьи… Наш младший сын Женя в армию уже не пошел. Андрюша своей смертью освободил его от службы…»

Из Севастополя, куда ездил, собирая данные о ребятах с «Курска», я возвращался с чувством исполненного долга. Удалось не только получить много материалов, но и достать немало фотографий для будущей книги. В купе познакомился с попутчиком, молодым парнем. Разговорились. Соседом оказался старший лейтенант Михаил Новиков — штурман с черноморского сторожевого корабля «Сдержанный». Училище имени Фрунзе он заканчивал вместе с Вадимом Бубнивым, погибшим на «Курске». Лишний раз убеждаешься, как тесен флотский мир. Естественно, весь остаток пути мы говорили о «Курске» и о Вадиме.

Из рассказа Михаила Новикова: «Вместе с Вадимом мы учились еще в Нахимовском училище, так что оба „питоны“. Затем уже вместе учились на одном факультете и в одной роте. Общались весьма тесно, отношения были больше чем просто приятельские. Вадим отличался особой добросовестностью и ответственностью. В Нахимовском училище учился в одном классе с сыном Ванина, командира „Комсомольца“, был там командиром отделения и вице-старшиной. На протяжении всей учебы во Фрунзе — постоянный старшина класса. Училище окончил одним из лучших с красным дипломом. Небольшого роста, очень широкоплечий и мускулистый, Вадим выглядел как настоящий „качок“. Обладал общительным и неунывающим характером.

О подводных лодках мечтал столько, сколько я его знаю. Еще будучи курсантами, мы с ним вступили в Петербургский клуб моряков-подводников. Когда вручали дипломы, от клуба нам подарили по книге о подводниках. Вместе мы участвовали в параде в честь 50-летия Победы в Москве, вместе проходили стажировку в Западной Лице. Помню, пошли посмотреть АПРК „Орел“. Вадим был совершенно очарован кораблем и долго потом говорил, что будет служить только на подводном крейсере. Поэтому мы не удивились, когда узнали, что Вадим попал на „Курск“, тем более что он как отличник имел право выбора.

Гибель Вадима нас, его однокашников, потрясла. Мы, кто служит на ЧФ, собирались потом, поминали Вадика, говорили о нем, и никто не мог вспомнить ни единого случая, когда бы он покривил душой или поступил не по-товарищески. Он был лучшим из нас, а Бог, как известно, именно лучших и забирает…»

В Москве меня уже ждало письмо от Ярослава Степановича Бубнива: «Спасибо Вам за то, что взялись рассказать о жизненном пути членов экипажа АПРК „Курск“. Особенно от родителей… Я даже сейчас без слез не могу писать о сыне, так как воспоминания травмируют душу, а жена плачет не переставая. В Видяеве я встречался и разговаривал со многими отцами погибших подводников. Все они в отчаянии. Как жаль, что гибнут молодые здоровые мужчины. Когда же Россия остановится? Название книги „Опустевший причал“ в наибольшей мере, как мне кажется, отразит ее содержание. Именно пустой причал… Когда знаешь, что больше никогда не увидишь сына, тогда пусто не только на причале, но и на душе.

Вадим родился в 1977 году в Копейске. Мама — врач, я — горняк. 30 лет проработал в шахте, сейчас на пенсии. В детстве Вадик был очень подвижным мальчиком, порой даже хулиганистым. Иногда приходил с подбитым глазом, иногда, наоборот, приходили родители со своими чадами и жаловались на Вадима. Он всегда торопился, словно чувствовал, что ему мало отпущено жизни, всего 22 года. Учился всегда хорошо, но по поведению бывали „неуды“.

Однако после экскурсии в Санкт-Петербург и посещения „Авроры“ он как преобразился. Он увидел там мальчишек-нахимовцев в настоящей морской форме и захотел стать таким же, как и они. Готовился к поступлению очень серьезно как по учебе, так и по физической подготовке. Очень много читал: Чехов, Толстой, Гоголь. Голсуорси, Баратынский, Лермонтов, Есенин, Солженицын — вот далеко не полный перечень его любимых писателей. Очень серьезно занимался английским. Все экзамены в Нахимовское сдал на „отлично“. Учился в Нахимовском тоже хорошо. С самого начала был старшиной класса. Затем было училище им. Фрунзе, штурманский факультет. С каждым годом становился все серьезней, со своим собственным взглядом на происходящее. Характер был сильный, мог переубедить и меня, и жену, но обычно нас слушал. Любил зимой бегать на лыжах, ездить на нашей „Ниве“. Все хотел научить младшую сестру водить машину. По выпуску Вадим получил „красный“ диплом. Распределился в Видяево на АПЛ „Нижний Новгород“. Я до сих пор корю себя за то, что отпустил его на подводную лодку, ведь он имел право выбора. Затем Лячин забрал его к себе на „Курск“. Ему было всего 22, но уже был старший лейтенант. Хорошее начало, но, видно, не судьба! Служба на „Курске“ ему нравилась. Как молодому офицеру, было интересно. Хотел осенью привезти свою девушку в Видяево (они дружили еще с Нахимовского училища). Письма писал редко, но звонил четко каждое воскресенье или субботу все семь лет, что учился в Петербурге, и при малейшей возможности приезжал домой. Последний раз виделись с ним в мае 2000 года. Перед его отъездом мы с ним на нашей „Ниве“ объехали все могилы наших родственников, а на могиле моего отца и матери провели весь день, приводя в порядок. Сейчас мы с женой воспринимаем это как какой-то знак в судьбе и гибели Вадима.

Не знаю почему, но в тот раз на вокзале, провожая сына, я заплакал. О гибели „Курска“ мы узнали вечером 12 августа, а 14-го я вылетел в Петербург. За всю жизнь я не пролил столько слез, сколько за эту дорогу. Хорошо, что меня везде встречали друзья Вадима по училищу, ведь я был никакой. В Питере ребята напихали мне полные карманы таблеток. Даже сейчас, когда пишу, плачу и жить не хочется, но есть жена и дочь, которых нужно поддерживать. Очень тяжело привыкать, что этого удивительного мальчика мы больше не увидим. Я никогда не думал, что у меня может быть такой замечательный сын, ведь я сам детдомовский… Книгу Вашу будем ждать с нетерпением, так как хороших людей на „Курске“ было много и хочется узнать о них больше…»

К письму Ярослава Степановича была приложена еще и копия письма родителям Вадима от штурманского факультета училища имени Фрунзе. Я хочу привести его целиком, право, оно того стоит:

«Уважаемые Ярослав Степанович и Зинаида Михайловна! Обращается к вам весь личный состав штурманского факультета, на котором учился ваш сын, чтобы выразить нашу скорбь и не остаться безучастными в этой беде. Для вас — это любимый сын, для нас — это лучший курсант, на которого многие равнялись в учебе и службе. Мы признательны вам за то, что вы вырастили такого человека. Везде, где бы он ни учился, Вадим проявил себя только с лучшей стороны. Поступив в высшее военно-морское училище им. М. В. Фрунзе, Вадим был назначен старшиной класса и до пятого курса командовал этим взводом. На протяжении всего обучения Вадим пользовался авторитетом и уважением не только в своем взводе, но и на всем факультете. За свою дисциплинированность, усердие, самостоятельность и исполнительность Вадима уважали начальники всех рангов: от командира роты до начальника факультета. Кроме службы, он всегда был одним из первых в учебе. Он целенаправленно готовил себя для службы в военно-морском флоте России, потому что был истинным патриотом Отечества — своей Родины. Вадим закончил училище с „красным“ дипломом и имел возможность выбрать любое место службы, но он пошел по одному из самых трудных путей, выбрав службу на атомных подводных лодках. Но произошла трагедия, в которой погиб Вадим, выполняя боевую задачу.

Зинаида Михайловна, мы просим Вас, не опускайте руки, не отчаивайтесь и не впадайте в уныние. Да, это ужасно — потерять своего родного и любимого сына. Этой утраты никто не может Вам возместить. Но для всех штурманов, для тех, с кем он учился и служил, — Вадим жив. Он живет в нашей памяти и останется таким же честным и справедливым человеком — достойным офицером Российского флота, которым можно гордиться.