Осеннее небо - Павел Смолин

— Совсем нет! Нам нужно чаще выбираться куда-нибудь за город, — Ответила Хэруки.

Словно подтверждая полезность таких походов, мне на глаза попалась очень завлекательная надпись на заборе одной из ферм. Свернув на грунтовку, добрались до домика, я постучал — здрасьте-поклоны. Теперь за вполне вменяемые деньги каждое утро мне домой будут привозить свежее молоко. Очень хочется подрасти, а я не уверен, что продающийся в супермаркетах сухой «продукт» оказывает нужный эффект.

Ферма деда Кохэку оказалась двухэтажным домиком вполне городского вида. Рядом — пара сараев и гараж. Прямо за домом — ряд рисовых полей. Небольших — видимо, опыты ставит. Судя по всему, увидев нас в окно, на крылечко вышел довольный Фукуда-сенсей. В кимоно, да. Поклонились-поздоровались.

— Аоки-тян, моя внучка в ее комнате. Можешь позвать ее?

Хэруки кивнула и скрылась в доме. Тут же стало очень неловко.

— Одзава-сан, прости! — Вдруг низко поклонился дед Кохэку, — Я не смог должным образом воспитать внука, но, прошу тебя, не оставляй мою внучку!

Ой, да хватит уже! Может просто будем жить дальше?

— Простите, Фукуда-сенсей, что послужил катализатором этих чудовищных событий, — Низко поклонился и я, — Кохэку общалась со мной с самого начала учебы в старшей школе, поэтому я ею очень дорожу. Пока она не против дружить со мной — я буду дружить с ней.

— Ты ни в коем случае не должен винить себя! Если бы я занимался воспитанием сына вместо науки, всего этого бы не случилось!

Диалог продолжался еще минут пять, но, наконец, я позволил Фукуде-сенсею победить, и мы пошли на кухню. По дороге я задумался — а ведь мужчина может действительно думать, что я смертельно обижен на него. Поэтому и извиняюсь. Меня даже пот прошиб. Ох уж эти японцы. Как же всё-таки легко с Фёдором. Никаких тебе подковерных интриг.

По пути разглядывал интерьер. Похоже, весь дом — «европейский». Странно, я почему-то думал, что увижу деревянный коттеджик в классическом японо-деревенском стиле. Девушки уже были на кухне, причем на коленях у Хэруки сидела изящная кошечка «ситцевой» расцветки.

— Мне нужно проверить поля! — Проявил деликатность Фукуда-сенсей.

— Я с вами! — Проявила ее и Хэруки, и они вместе с кошкой покинули кухню, оставив меня в компании Кохэку.

— Почему у меня такое чувство, будто нас сводят? — Буркнула она, старательно разглядывая узор столешницы.

— Ты будто читаешь мои мысли, — Покивал я.

Повисло неловкое молчание, я смотрел в стену над плечом Кохэку, она — в стол перед собой. Что интересно, на стенах ни одной фотографии шизоида. Только родители на фоне пальмы, дед с тяпкой, маленькая Кохэку (милаха), императорская грамота… Я не очень хорошо умею решать такие проблемы, но она ведь говорит, что виновата, верно? Значит, нужно сделать так, чтобы чувство вины исчезло. Тогда…

Поднявшись со стула, обошел стол, подошел к Кохэку, набрал в грудь воздуха, набираясь решимости и залепил девушке легкую пощечину.

— Это тебе за твоего дебильного брата! — Заявил я, глядя в ее ошеломленные, наливающиеся слезами глаза.

Какое-то время она молча смотрела на меня, наливаясь краской. Если она сейчас беспомощно заплачет — это конец всему.

Бах! — Прилетела мне с «процентами» ответная пощечина.

— Это тебе за то, что разрушил мою семью, бака!

Бах!

— А это — за то, что забрал у меня лучшую подругу!

Бах!

— А это — за то, что теперь мне приходится жить на вонючей ферме!

Бах!

— А это — за то, что все время ходишь с таким видом, будто знаешь все лучше всех! — Под конец она уже орала во весь голос.

Тяжела дыша, раскрасневшаяся Кохэку потёрла о бёдра отбитые ладони и теперь разгневанно смотрела на меня.

— А разве теперь, по законам жанра, ты не должна сказать что-то вроде «А это — за то, что ты такой классный» и кинуться мне на шею? — Потирая горящие огнем щеки, спросил я.

— Еще чего! — Фыркнула Кохэку, сложив руки на груди.

— Что ж… Думаю, теперь можем начать с чистого листа? — Робко предположил я.

— Другие друзья мне все равно не светят, так что… — Со слабой улыбкой развела она руками.

— А почему тут все такое европейское?

— В моей семье мужчины не просто так стремятся сбежать в Америку, — Вполне спокойно ответила она, — Любовь к Японии не мешает деду быть большим фанатом всего западного. Странно для специалиста по рису, да?

— Может быть, — Покивал я.

Вечером воскресенья — очередное ЧП, и снова приятное — завтра в школу прибудет журналист из какой-то газеты. Предстоит мое первое интервью. Печально, но оно — вместо литературного клуба. Само собой, японские газетчики не были бы японскими, если бы предварительно не согласовали с батей список вопросов. Я, в свою очередь, согласовал с ним ответы. Ну и зачем интервью? Написал бы ответы да отослал по почте.

Кроме того, в вечернем выпуске новостей давали большой репортаж о посещении школы имперской четой. Вчера тоже показывали, но кусочками. Записали на кассету — я в репортаже был аж два раза — сначала во время получения похвалы от императрицы, потом — во время объяснения императору правил пользования «Кенкеном». Уж не знаю, каких усилий Рику-сану это стоило, но в репортаж воткнули комментарии какого-то заслуженного профессора математики, который рассказал, насколько гениальную штуку я придумал.

С журналистом я общался в присутствии Араки-сенсея — классный руководитель же, несет ответственность, вдруг я покусаю газетчика? За запугивание девочки из клуба журналистики было немного стыдно, поэтому под шумок подключил Кобаяши Акико к делу, чему она очень удивилась и очень обрадовалась. На НАСТОЯЩЕГО ЖУРНАЛИСТА (средних лет очкастого мужика по имени Рензо-сенсей) она смотрела чуть ли не с благоговением. На меня — с благоговением гораздо меньшим. И хорошо, восхищенных взглядов за сегодняшний учебный день мне досталось по самое «не могу».

Вначале сопровождающий нас с журналистом фотограф сделал несколько фотографий — на фоне школы и на фоне стенда с фотографиями императорской четы. Будет из чего выбрать. На всех фотографиях я гордо держал в руках две императорских грамоты. Отец специально купил мне новую школьную форму, которую ещё и подогнала по размеру мама Ёсикавы-сан. Посетил парикмахера. Туфли начищены до блеска. Электронные часы Casio на руке. Солидный!

Затем мы расположились в заранее выделенном нам пустом классе.

— Итак, Одзава-кун, готов начать? — Улыбнулся мне Рензо-сенсей, поправляя стальные очки на переносице.

— Готов!

— Тогда начнем с самого интересного — что ты чувствовал, общаясь с императорской четой?

— Прежде всего — огромную гордость! Я совсем не ожидал столь высокого внимания к моей скромной особе.

— Вот и