Грузины. Хранители святынь - Дэвид Лэнг

Декоративные элементы разбросаны по ровным стенам, как вышивка на гладкой ткани, не соотносясь с «архитектурой» здания, в то время как в обязанности архитектора входило соотнести наружный вид постройки с ее внутренним убранством, чтобы создать единый ансамбль.

На основании сделанных выводов Балтрушайтис считает, что грузинские и армянские каменщики были геометрами, каменотесами и декораторами, а не архитекторами в высшем понимании этого термина. «В романских церквях орнамент служит важным элементом, используемым в единстве с архитектурной формой и подчеркивающим ее. В Закавказье, напротив, орнамент независим и служит скорее для того, чтобы замаскировать структуру здания, а не подчеркнуть ее».

Данная точка зрения представляется необычайно спорной и требующей доказательств, особенно если учесть, что рассмотренные нами древние грузинские церкви всегда сочетают изысканность пропорций со своеобразной грациозностью облика. Они прочно стоят на земле, но никогда не подавляют своей массивностью. Их конические купола не нависают, а как бы реют в вышине, пронзенные бесчисленными лучами солнца, пробивающимися через решеть окон.

Что же касается мастерства механической и инженерной частей конструкций, то можно, конечно, поспорить, насколько они действительно считаются уникальными. Особенно если речь идет об эстетически выразительном, не относящемся к предмету разговора приспособлении для подпорок, без которого многие готические церкви вряд ли смогли оставаться в вертикальном положении. Здесь мы должны отдать должное великим средневековым архитекторам Франции, Германии и Англии.

Можно также вспомнить, что в средневековых рукописях всего христианского мира встречается множество описаний готических башен и колоколен, рухнувших под собственной тяжестью. С другой стороны, грузинские и армянские церкви простояли невредимыми в течение множества столетий, несмотря на пренебрежительное отношение, пожары, землетрясения и бомбардировки. И долго еще простоят, даже не наклонившись, свидетельствуя о неоспоримом мастерстве кавказских каменщиков давно ушедшего в прошлое золотого века.

Особое внимание уделялось и другим частям, прежде всего архивольтам и тимпанам, расположенным над дверными проемами, которые часто украшались необычайно искусной резьбой (чукуртма). Находим и прекрасные сохранившиеся двери из дерева, прежде всего в Верхней Сванетии, относимые к X и XI вв. (фото 36, 58, 59).

Внутри церкви (в частности, храмов в Canape, Шио-Мгвиме, Кацхи и многих других) воздвигнуты изысканные каменные алтарные перегородки и иконостасы. В средневековых церквях эти перегородки всегда были невысокими и открытыми, чтобы собравшиеся могли видеть все, что стояло на алтаре и что происходило там во время Божественной литургии.

Обычно иконостасы выполнялись как низкая стена из каменных плит, приподнятая всего на два локтя над уровнем пола, в середине оставлялось место для дверей, вдоль стен устанавливались колонны или пилястры с карнизами, образовывавшие арку, но не заслонявшие обзор.

Древние алтарные перегородки обычно изготавливались из рубленого камня и украшались красивыми фигурами святых, сценами из Библии и необычайно выполненными переплетениями, исключительно грузинского происхождения. Начиная с XV в. появляются алебастровые иконостасы, отделанные цементом, они украшались многоцветными росписями или фресками с изображениями святых.

Высокие закрытые иконостасы, состоявшие из нескольких рядов икон, начали появляться в XVII в., но особенно широкое распространение они получили в XVIII в. и после присоединения Грузии к России. В отличие от древних, большинство из них не отличается оригинальностью и высоким качеством живописи.

Особый исторический интерес представляют остатки иконостаса VII в. из храма в абхазском селении Цебельда, на котором изображены сцены из «Жития Евстафия Плакиды», а также гигантская алтарная перегородка из храма в Шио-Мгвиме. На ней изображены сам святой Шио, одетый в высокий остроконечный капюшон, голубь, принесший ему в клюве еду, воин Евагрий (позже ставший его учеником) верхом на лошади с хлебом (лавашем) в руке. На голове у него высокая шляпа.

К сожалению, во время революции 1917 г. именно эти алтарные перегородки стали первой мишенью для вандалов, сохранилось всего несколько экземпляров. Нередко алтарные перегородки разламывали для того, чтобы снять с них золотую и серебряную отделку и драгоценное шитье.

Столь же печальная судьба постигла и великолепные фрески. Многие из них, например украшавшие храм Светицховели в Мцхета, по указанию русского духовенства в XIX в. были закрыты побелкой, и позже их приходилось расчищать. С другой стороны, безнадежно повреждены росписи, находящиеся в церквях с протекающими крышами или расцарапанные туристами, не придумавшими ничего лучшего, как увековечить свои имена, выцарапывая их на удивительных рисунках ангелов, святых и даже собственных древних грузинских правителей и героев. К счастью, в некоторых храмах удалось остановить вандализм усилиями Общества по охране памятников.

Стилистически грузинские фрески гораздо меньше, чем, например, славянские росписи, напоминают византийские аналоги (фото 54, 60, 61). Назовем такие жемчужины, как росписи храмов в Кинцвиси, Атени или Убиси, тщательно и любовно описанные и изученные Ш. Амиранашвили. Грузинские мастера добавили к изображаемым им предметам бесчисленные оригинальные детали, иногда в высшей степени натуралистические. В отличие от статичных и стереотипных изображений греческих святых, грузинские мастера насытили свою живопись движением и плавными линиями. Здесь мы видим дворянина, держащего в своих руках модель построенной на его деньги церкви, рядом правитель и его семья, склонившиеся в молитве перед Иисусом Христом.

Даже в ликах библейских персонажей грузинские мастера не побоялись передать физические особенности представителей своей собственной нации, поэтому трудно сказать, смотрим мы на Авраама или Моисея или на почтенного главу какого-то древнего грузинского племени. Сегодня балканские и русские фрески изучены и оценены по достоинству, вскоре грузины спасут свои фрески, поскольку они добились определенных результатов в этом и заслужат особенную похвалу.

Существует одно направление средневекового искусства, где достижения грузин никто не оспаривает, оно связано с чеканкой, эмалью и искусством золотых и серебряных дел мастеров. Между X и XIII вв. грузинские мастера изготовляли шедевры, равные по мастерству лучшим византийским или итальянским образцам (фото 62–70).

Лучше всего им удалось проявить себя в тех изделиях, которые были связаны с христианским культом и богослужебной практикой: нагрудных украшениях, напрестольных и выносных крестах, потирах, дискосах, украшенных драгоценными камнями окладах для напрестольных Евангелий, дарохранительницах. Кроме того, они делали великолепные оклады и разнообразные украшения для икон.

Конечно, в царских и княжеских дворцах широко использовались золотая и серебряная посуда, награды, драгоценное оружие, но большая часть подобных предметов была разграблена или уничтожена в ходе набегов на грузинские города на протяжении Средневековья.

До нас дошли имена Бека и Бешкена Опизари — двух крупнейших мастеров, работавших в конце XII — начале XIII в. в монастыре Опиза в Кларджети. Одним из шедевров, изготовленных Бека Опизари, является образ Пресвятой Богородицы из Анчисхати, ныне хранящийся в Грузинском государственном музее искусств вместе с другими выдающимися образцами грузинского искусства чеканки, эмали, изделиями золотых дел мастеров. Несомненно, что Бека и Бешкен создали и другие шедевры, но на одних они не написали свои имена, а другие погибли.

Кроме Опизы, существовали центры по производству изделий из резного камня, эмали, обработки драгоценных металлов, в селении Тбети и в Гелатском монастыре и академии (фото 69). Гелатская школа известна иконой Хахульской Богородицы — удивительным триптихом, отделанным золотом, драгоценными камнями и эмалью, изготовленным неизвестными мастерами во время правления Димитрия I (1125–1154). Когда возникла угроза захвата турками-сельджуками, икону перевезли из ее родного храма в Юго-Западную Грузию.

Хахульский триптих, который обычно сравнивают с золотым иконостасом собора Святого Марка в Венеции, имеет и свою примечательную историю. Великолепное эмалевое изображение Пресвятой Девы в XIX в. было разделено на части и продано русскому коллекционеру с молчаливого одобрения графа Левашова, тогдашнего губернатора Кутаиси. Впоследствии эту икону снова собрали, но некоторые фрагменты так и остались утраченными, теперь ее можно увидеть в Грузии.

Золотые оклады икон и напрестольных Евангелий часто украшались вставками из перегородчатой эмали и медальонами с миниатюрами как грузинского, так и греческого происхождения. Иногда эмалевые медальоны снимали с вышедших из употребления или поврежденных предметов, присылавшихся из Константинополя византийскими императорами. Поскольку грузинские мастера использовали их для создания собственных изделий, иногда сложно их датировать.