Колдун Нагаш - Майк Ли

Жуткий ливень прекратился ровно за минуту до рассвета, и когда он кончился, весь город походил на жертвенный алтарь.

К вечеру начали болеть и умирать первые горожане.

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

Тайны в крови

Кхемри, Живой Город, 44 год Ку’афа Коварного

(—1966 год по имперскому летосчислению)

Посланники Кватара шли к царскому трону во главе процессии придворных, облаченных в ткани цвета кости, с красивыми золотыми масками на лицах, под бой обтянутых кожей барабанов и низкий звон бронзового колокола. Позади двигались два десятка бледнокожих рабов-варваров — голых, за исключением разноцветных полосок ткани на горле и руках, напоминающих перья певчих птиц. В мозолистых руках они держали открытые шкатулки сандалового дерева, украшенные полированной бронзой и полные золотых монет, а также специй и прочих экзотических вещей. День клонился к вечеру, и во Дворе Сеттры было душно из-за облаков курящихся благовоний. Прием длился уже больше четырех часов, и городская знать бросала нетерпеливые взгляды в сторону возвышения, переминаясь с ноги на ногу. Снаружи новый послушник, взяв на себя роль Птра’кафа, сладким певучим голосом призывал богатых и могущественных служить царю. Нагашу казалось, что в голосе юноши слышатся нотки отчаяния.

Верховный жрец скрывался в густых тенях позади высоких мраморных колонн, наблюдая за играми, разворачивающимися перед царским возвышением. Во времена Хетепа на ежемесячном большом приеме при дворе зал заполнился бы на три четверти и сюда явились бы все вторые сыновья аристократических семейств и посланцы всех городов Неехары. В последний раз подобная толпа собралась здесь в день погребения старого царя, а спустя два года большой зал едва заполнился на треть. Газид и остальные прислужники царя расставили прибывших от возвышения до середины зала, чтобы казалось, что их больше, чем есть на самом деле.

— Бойся знати, дары приносящей, — пробормотал Кефру над плечом Нагаша. — Похоже, старик Амамурти решил, что с него довольно. Интересно, он отправится назад в Белый Дворец или снимется с лагеря и переметнется в Зандри?

Почти невидимый в густой тени, Нагаш презрительно фыркнул в сторону посла и его свиты и произнес:

— Судя по богатству его даров, Амамурти окажется на борту баркаса, следующего в Зандри, еще до заката, а о своем расточительстве пожалеет сразу же, как доберется до берега. Старому козлу придется дорого заплатить, чтобы посостязаться за благосклонность Некумета с посольствами, которые там уже обретаются.

С момента гибели Хетепа на берегу Реки Жизни власть и влияние Кхемри вытекали из слабых рук его преемника, как песок. Первым с двором Тхутепа распрощался посланник Разетры, пообещав вечное расположение и поддержку Кхемри. Потом откланялись князья Бхагара, а следом за ними — посланники Бел-Алияда и Ливары. Спустя несколько месяцев до Кхемри дошел слух, что все эти сановники поселились в Зандри и оказывают почтение двору Некумета. Впервые за всю историю власть медленно, но верно ускользала из Живого Города, и, несмотря на все свои пылкие речи и возвышенные идеалы, Тхутеп был бессилен остановить это.

Даже знатные дома Кхемри стали терять уважение к царю. Ни одно из по-настоящему могущественных семейств не являлось по царскому призыву на большой прием. Сначала были искусные отговорки и искренние сожалеют, но теперь они просто игнорировали призыв Птра’кафа. Многие из не столь могущественных домов последовали их примеру, и верховный жрец, рассматривая собравшихся в зале скучающих аристократов, обнаружил, что не знает и половины из них.

Не то чтобы Нагаш постоянно присутствовал в свите Тхутепа после возвышения брата. В последние два года он почти каждую ночь проводил в потайных комнатах Великой пирамиды, пытаясь овладеть колдовским искусством друкаев. Долгие месяцы изучал их вырождающийся язык, долгие часы проводил, слушая их шипящие рассуждения о природе магии. Все, что они говорили, только укрепляло его уверенность: не боги являются источником могущества мира. Эта страна пропитана магией, невидимой и вездесущей, как ветер пустыни. Чувствительные к ней могли направлять ее течение при условии, что у них имелся проницательный ум и сильная воля. Так говорили друкай, и все же, несмотря на все свои усилия, Нагаш ничего не чувствовал.

Верховный жрец остановился за круглой мраморной колонной. Его красивое лицо оставалось в тени.

— Двор полон шакалов и шелудивых псов, — заметил он, с кислым выражением изучая толпу. — Кто все эти болваны?

Кефру подошел к хозяину и ответил:

— В основном третьи и четвертые сыновья без всякой надежды на наследство. Большинство из них здесь из-за общественных долгов и других мелких провинностей. Твой брат посоветовал им явиться на большой прием, пообещав замять дело. — Юный жрец презрительно усмехнулся. — Многих из них я прекрасно знаю.

— Например? — полюбопытствовал великий жрец, прищурившись.

— Ну… — протянул Кефру и качнул головой в сторону группы аристократов, стоявших с противоположной стороны зала. — Вот, например, та стая крыс. Во всем Кхемри не найти худших пьянчуг и игроков. Самый высокий, в центре — это Архан Черный. За кошель монет он готов перерезать глотку родной матери.

Нагаш выгнул тонкую бровь и переспросил:

— Архан Черный?

— Будь мы чуть ближе, чтобы ты смог разглядеть его зубы, ты не стал бы спрашивать, — негромко фыркнул Кефру. — Он жует корень юсеша, как простой рыбак, и улыбка его напоминает щербатый винный кубок. Почти все свои добытые нечестным путем деньги тратит на храм Асаф, и говорят, что ему приходится платить вдвойне, чтобы хоть какая-то жрица согласилась к нему подойти.

— Мой брат делает посмешище из нас всех, — прошипел Нагаш и с омерзением тряхнул головой.

При мысли об изуродованном трупе отца и той ужасной силе, что его убила, руки его сжались в кулаки — эта сила никак ему не подчинялась! Стоило подумать, чего бы он мог достичь, обладай хоть капелькой этого могущества, как к горлу подступала желчь. Он обернулся к Кефру:

— Любой из них подойдет. — Нагаш пренебрежительно повел рукой. — Обещай все, что угодно, только будь осторожен.

— Я знаю нужного человека, хозяин, — торопливо кивнул Кефру. — Можешь на меня положиться.

По выражению его лица Нагаш понял, что юный жрец отлично понимает, чем ему грозит неудача. Коротко кивнув, он отпустил Кефру, и они разошлись в разные стороны. Юный жрец молча скользнул в толпу, а верховный жрец, оставаясь в тени колонн, продолжил свой путь к царскому возвышению. Посланник Кватара добрался до дальнего конца зала, и его низкий поставленный голос отражался от колонн и высокого темного потолка.

— Великий царь Живого Города, от имени Кватара подношу тебе эти сокровища и пятерых рабов с севера в знак нашего уважения. Мы с большим сожалением должны покинуть тебя и надеемся, что благодаря этим дарам ты будешь помнить нас и в наше отсутствие.

Время близилось к вечеру, и как только посол получит разрешение уйти, большой прием будет закончен. Потом царица Тхутепа раздаст благословения всем детям, родившимся после последнего новолуния. Нагаш собирался остаться в тени и понаблюдать за Дочерью Солнца. Он не видел ее со дня погребения Хетепа, но часто думал о ней. Она была изысканной — безупречным цветком, выросшим в храмах Ламии, и не походила ни на одну известную ему женщину. Верховный жрец нередко гадал, каково это — обладать такой женщиной.

Погрузившись в свои похотливые мысли, Нагаш не замечал облаченную в белое фигуру, стоявшую на его пути, до тех пор, пока чуть не наткнулся на нее. Церемониальное одеяние жрицы Птра полностью скрывало ее приземистую фигуру, виднелись лишь морщинистые кисти, плотно сцепленные на талии. Лицо скрывалось за золотой маской, слабо мерцавшей в свете масляных ламп. Женщина низко поклонилась приблизившемуся Нагашу.

— Да пребудут с тобой благословения Великого Отца, о великий, — произнесла она с певучим ламийским акцентом.

Нагаш нахмурился, глядя на нее.

— Мне не нужны благословения от тебя, женщина, — отрезал он.

Похоже, ответ только позабавил ее.

— Пусть будет так, — сказала она. — Я предстала перед тобой по просьбе царицы. Неферем желает поговорить с тобой.

— В самом деле? — пробормотал Нагаш, и на его красивом лице отразилось удивление. — Неожиданная честь. Когда я должен с ней встретиться?

— Сейчас, если ты не против, — ответила женщина, указывая в темноту позади возвышения. — Она ждет в приемной за большим залом. Проводить тебя?

Нагаш фыркнул.

— Я родился в этих залах, женщина, и сам найду дорогу, — бросил он и быстро зашагал в сумрак, оставив жрицу неуклюже кланяться ему вслед. Нагаш пытался понять причину столь неожиданного приглашения, и глаза его смотрели задумчиво. Как правило, Дочь Солнца не устраивает личных встреч ни с кем, кроме самого царя.