Багаж императора - Владимир Дмитриевич Нестерцов

– Ваше Величество! − воскликнул я.

– Не перебивайте меня! − Николай даже притопнул ногой. − Итак, даже если что-то случится со мной и моей семьей, не спускайте глаз с этого свитка, где бы он ни находился. Кроме того, когда вы посчитаете, что уже сложились все необходимые условия, и Россия двинулась вперед по предначертанному ей пути, я поручаю вам инициировать возвращение этого свитка на родину и передачу его руководству страны. Для этого я разрешаю вам использовать все те финансовые средства, которые я вам передал и которые вы посчитаете нужным применить для этого дела. Используйте все возможности.

– Ну-с, молодой человек, − подвел итог император, – Вам все понятно? Есть какие-либо вопросы?

– Нет, Ваше Императорское Величество, − ответил я. – Все понятно. Единственное, я хотел бы порекомендовать вам переехать из этого дворца, хотя бы в Крым. Там более приемлемые условия для здоровья. А здесь сыро, хмуро и как-то неуютно, − объяснил я, стараясь не называть истинных причин, побудивших меня сделать подобное предложение.

– Хорошо, – ответил император, − я буду просить о такой возможности.

Видя, что он закончил разговор, я, поймав паузу, спросил:

– Разрешите откланяться, Ваше Императорское Величество!?

Он внимательно посмотрел на меня, протянул рук и произнес:

– С Богом!

Я, щелкнув каблуками, повернулся к императрице и, наклонив голову, обратился:

– Ваше Величество.

Она поднялась с подушки «думки», постеленной на стул, на котором сидела, медленно подошла ко мне, поцеловала в лоб и перекрестила. Я молча поцеловал ей руку и, четко повернувшись на каблуках, направился к выходу.

– Да, вот еще что, − остановил меня император. − Если вдруг с нами что-то случится, − он печально посмотрел в сторону своей семьи, − то я просил бы вас по крайней мере выяснить все обстоятельства этого.

– Ваше Императорское Величество…, − попытался возразить я, но он поднял руку, прервал меня, показав в сторону выхода.

– Я больше вас не задерживаю, − и отвернулся к окну.

Боковым зрением я уловил вопрошающий взгляд Анастасии и, с силой дернув за ручку двери, вышел в коридор. Здесь царил полумрак и тишина. Передо мной стояли огромные удивленные глаза Анастасии, и я впервые ощутил, что она мне не безразлична. Однако дело было прежде всего. Тем более, что я ей не ровня, хотя, как я уже говорил, происходил из знатного и древнего рода.

Сначала расслабившись, а затем сконцентрировав свои чувства, я внутренним зрением стал проверять помещение за помещением с тем, чтобы убедиться, не пропустил ли я чего-нибудь непонятного. Однако вроде бы все было нормально, и кроме тяжелой и какой-то напряженно-липкой тишины и запертого, но отчаянно бьющегося в дальнем углу янтарной комнаты энергетического сгустка ничего подозрительного не было. Я медленно подошел к статуе и, проделав ту же манипуляцию, положил на место свои «инструменты». Вернув ее в первоначальное положение, я, как бы извиняясь, похлопал ее по бедру и направился к дежурному офицеру.

Открыв дверь в дежурную комнату на первом этаже, я сразу же наткнулся на остекленевшие глаза прапорщика. Он, медленно встал со стула и не пошел, а словно потянулся ко мне, наткнувшись на мой взгляд. Поблагодарив его за содействие, я попросил провести меня мимо часовых к выезду из дворца. Он, повинуясь моей команде, первый вышел в коридор и, открыв тяжелую входную дверь, пропустил меня вперед. Так мы дошли до чугунных ворот, и он махнул часовому, чтобы он пропустил меня. Отдав честь друг другу и пожав руки, мы расстались.

Неожиданная встреча

Было далеко за полночь, и луна еще проблескивала из-за туч. Об извозчике можно было только мечтать. Куда идти? На вокзал, но поезда ходили только днем. Скорее всего, надо было идти к дачам, а там где-нибудь пристроиться. Однако к кому идти? Это тоже непраздный вопрос. Кто может быть там в это позднее время? Часть хозяев этих дач на фронте, часть в связи с событиями, происходящими в стране, выехала за границу вместе со своими семьями, часть убежала из Питера в дальние имения, чтобы пересидеть в тишине. На дачах могли оставаться только преданные царю люди. Но и они не должны знать, что я был здесь. И тут я вспомнил о графине Онорской. После гибели мужа на фронте она переехала в Царское Село и почти безвыездно жила здесь. И я решил направиться к ней, так как давно знал ее покойного мужа, который косвенно участвовал в наших делах.

Подул сырой ветер, неся с собою запах надвигающейся бури. Необходимо было спешить. Подняв воротник шинели и натянув потуже на голову офицерскую фуражку, я решительно двинулся вперед. Ветер, дующий мне в спину, ускорил мое движение и в то же время заставил меня еще более продрогнуть. В принципе я добрался до поселка без приключений, хотя дорога шла вдоль леса. Периодически слышен был волчий вой, да чувствовалась какая-то напряженность, словно тот невидимый и закрытый во дворце мысленно посылал мне свои гневные импульсы, которые, достигнув меня вместе с порывами ветра, буквально бросали вперед. На границе поселка у первых домов это все прекратилось как по мановению волшебной палочки. Это было связано с тем, что я затерялся среди множества объектов, проживающих здесь, и вычислить мое расположение становилось затруднительным.

Вошел я в поселок с западной стороны, а дача княгини находилась где-то на северо-западе. Пришлось искать в темноте этот двухэтажный деревянный дом с красивыми наличниками и входом с деревянными колоннами. На улице не было ни души, только где-то подвывали и тявкали собаки. Прикинув направление, я двинулся вдоль улицы к перекрестку. Подходя к нему, я уловил какое-то движение сзади. Резко обернувшись, я наткнулся на злобный взгляд невзрачного субъекта, находящегося метрах в семи от меня. Он был одет в помятую солдатскую шинель, а на ногах красовались ботинки с обмотками. В его правой руке поблескивал штык-нож от немецкой винтовки, острием направленный в мою сторону. Я сразу, мгновенно просчитал его намерения. Этому меня учили мои учителя: сразу выявить главное − глаза, выражающие эмоции и влияющие на челюстно-лицевые мышцы, а положение ног подсказывало дальнейшие действия противника. Поза моего визави и его взгляд были явно недоброжелательными.

Снова послышался шорох, на этот раз со стороны перекрестка. Не отрывая взгляда от незнакомца, я чуть повернул голову и увидел, как ко мне, крадучись, приближается второй человек, одетый в венгерку и кубанку, но уже в сапогах. Руки он держал в карманах. И от того,