Кровавый апельсин - Сэм Льювеллин

Я опустил левую руку на руку Агнес.

— В другой раз, — покачал я головой. — Не люблю шумные компании.

— Как хочешь, — не стала уговаривать Агнес. Ее ладонь повернулась к моей руке, и я ощутил пожатие теплых пальцев. Мы еще с минуту посидели вместе, в островке спокойствия посреди дневной суеты.

— Ну, — произнесла она наконец, храбро улыбнувшись, — я на работе. И мне надо вернуться к ним.

— О! — раздался голос у меня за спиной. — А вот и вы, Джимми.

Это сказал Алек из «Яхтсмена».

— Можете уделить мне полчасика?

Агнес поцеловала меня на прощание, и я покорно уселся, приготовившись мужественно вытерпеть интервью.

Алек ехидно усмехнулся, его рыжеватая бородка топорщилась во все стороны.

— Весьма привлекательная леди. Эти лягушатники — парни не промах, верно?

— Что? — остолбенел я.

— Да она же шатается с этим Жарре уже добрых шесть месяцев! — Тут он остановился и поглядел на меня. — Черт! А вы не знали? Получается, что я влез не в свое дело.

Он смущенно хихикнул. Наверное, примерно так же может хихикнуть носорог после того, как наступит вам на шею.

— Ладно, а теперь, что скажете, Джимми, насчет гонок?

Думаю, я отвечал на все интересующие его вопросы. Но во время интервью глаза мои блуждали вокруг стола, за которым сидели французы. Один раз я встретился глазами с Жарре. Он холодно разглядывал меня, однако, поймав мой взгляд, тут же растопил лед, криво улыбнулся и приветственно поднял коричневую обезьянью руку с золотым, бросающимся в глаза браслетом.

Через полчаса все они разом поднялись с места. Агнес повернулась и помахала мне. Я обратил внимание, что они вместе с Жарре направились мимо фонтанов к остановке такси. А еще я заметил, что, когда они остановились на перекрестке, он попытался взять Агнес за руку. Она отдернула ее, и он надулся. Поступила она так ради меня или нет, не знаю, но это слегка подняло мой упавший было дух. Собственно говоря, за весь день меня только это и приободрило.

Я не стал там обедать, а вместо этого отправился в маленький бар при отеле и, заказывая один бокал кальвадоса за другим, все думал и думал. Рука так разболелась, что я снял бинты, чтобы дать ей подышать воздухом. А потом, в половине девятого, пошел в яхт-клуб на пресс-конференцию, где договорился встретиться с командой.

На пресс-конференции на меня навалилась куча репортеров. Они прижимали микрофоны к самому моему горлу, совали объективы фотокамер прямо в лицо и задавали множество глупых вопросов, типа: «что значит — чувствовать себя победителем?..» Что ж, я сказал им, что это значит. Это оправдание нашего каторжного с Чарли труда и всего времени, которое я провел, откладывая по пенни, чтобы сделать катамаран чуть-чуть полегче, чуть-чуть побыстрее. Значит, последний год моей жизни не пропал даром...

Но я не сказал им, что моя рука страшно болит, а голова гудит от кальвадоса и что мне вообще плохо. Плохо, но не только оттого, что Алек сказал мне, будто Агнес уже шесть месяцев шатается с Жарре, а еще оттого, что кто-то приложил все усилия к тому, чтобы Джон Доусон не победил. И этот «кто-то» подстроил крушение яхты Джона.

Когда репортеры наконец оставили меня в покое, я услышал сзади вежливый, чуть ли не извиняющийся голос с североевропейским акцентом:

— Простите...

Обернувшись, я уткнулся взглядом в галстук, ярко-синий галстук в оранжевый горошек. Медленно поднимая глаза все выше и выше, я постепенно добрался до дружелюбной улыбки и бледно-серых глаз Дуга Сайлема.

— Привет! — поздоровался Сайлем. — Рад снова видеть вас, Джимми.

Я оживленно потряс его руку, стараясь, правда, уберечь обожженную часть своей ладони. Фотограф, которого я как-то не заметил, ринулся на нас, щелкая затвором камеры. Но Сайлем махнул ему, и тот поспешно удалился. Я понял, что, каким бы тихим и скромным ни выглядел Сайлем, он обладал необычайной властью над людьми.

— Вчера мне было очень приятно наблюдать за вами, — сказал он. Говорил он негромко, но так, что мог бы перекрыть любой гам.

— Отлично, — ответил я. Уголком глаза я видел, как уезжают Агнес и Жарре.

— Для бедного Джона гонка окончилась скверно.

— Да, — согласился я.

Он вздохнул.

— Ладно, я уверен, Джимми, что вы устали от всего. Думаю, вам трудно говорить об этом.

После шумных и крикливых репортеров его вежливый, тихий и совершенно естественный голос восстанавливал мои силы, словно тоник.

— Нет, — промолвил я. — Я был с ним, когда он умер. Потом звонил его жене.

— Спасибо! — с чувством произнес Сайлем. — Большое спасибо. В этой игре вышли сплошные неприятности. И я как спонсор... ох, вы сами понимаете, что я чувствую... ответственность.

— Но вы ни в чем не виноваты.

— Конечно. — Сайлем снова вздохнул, откидывая со лба прядь светлых волос. Он больше напоминал школьного учителя, чем директора, руководящего компанией. Потом он осторожно спросил: — Скажите, у вас ведь нет спонсора?

— Пока нет.

— И... простите, пожалуйста... Я слышал, будто он вам нужен?

— Это правда.

— Хм, — задумчиво промолвил он, снова откидывая прядь волос. Добрые серые его глаза смотрели печально. — Наш проект кончился трагедией для бедного Джона. Думаю, у вас сейчас самая быстрая яхта. Вероятно... ну, мне надо посоветоваться с Мортом Салки, моим менеджером. — Он усмехнулся. — Уверен, что Терри Таннер попытается продать вас мне.

— Он никаких дел со мной не имел. Не думаю, что он сильно меня любит.

— Это его приятель Рэнди вас не любит, — заметил Сайлем. — Но пусть вас это не тревожит. Мы ничего им не скажем.

Вытащив из кармана яркой спортивной куртки сигару, он начал вертеть ее тонкими, пальцами.

— Да, послушайте... Сегодня вечером я устраиваю небольшую вечеринку на борту «Геклы». Почему бы вам не прийти?

— Мне это нравится, спасибо! — откликнулся я.

— Вот и отлично. Боюсь, правда, Терри с Рэнди тоже будут! — Он улыбнулся мне своей ясной улыбкой корректного немца. — Но мы поговорим обо всем попозже. Выясним, как на это смотрит Морт.

— Само собой, — кивнул я. — Почему бы нет?

— Тогда до вечера?

— До вечера.

Репортеры подвинулись ближе.

Подошел Скотто. Он умудрился где-то отыскать немного немецкого пива.

— Агнес оставила для тебя сообщение, — сказал он. — Она на борту «Геклы» и хочет, чтобы ты тоже пришел.

— Уже иду, — ответил я. На меня надвигалась шумная толпа людей с бокалами бренди. А в ушах все звучал вопль Джона. И не было никакого настроения отправляться на вечеринку.

Но Агнес... И Дуг Сайлем. И спонсорство...

— Поедем вместе, — предложил Скотто.

Мне хотелось глотнуть немного воздуха.

— Пожалуй, я пройдусь пешком, — покачал я головой.

Шербур рано ложился спать. Мои шаги гулко отдавались в тишине, когда я шел мимо теснящихся близ гавани домов восемнадцатого века. Луна превратилась в узенький магический серп, висящий в звездном лесу. Думаю, это была поистине дивная ночь. Но я брел, угрюмо засунув руки в карманы и напряженно размышляя.

У Доусона не было врагов. Зачем кому-то было вредить ему? — спрашивал я снова и снова у водной глади. Но она не давала ответа.

Я заблудился. В какой-то момент я вдруг обнаружил, что стою в тени корабля, уходящего ввысь, словно небоскреб. Стою и разглядываю отражение луны в нескольких футах от воды, оставшейся на дне пересохшего дока. В доке стояло какое-то рыболовное судно, то ли сейнер, то ли траулер. Леса, огромные деревянные балки, словно душили его. Я тупо смотрел в тень. Все было окутано тайной. Я плюнул вниз. Капелька слюны, слабо сверкнув в бледном лунном свете, с тихим шлепком упала в маслянистую воду. Снова наступила тишина, нарушаемая лишь шорохом ветра да моим громким и горячим дыханием, гулко отдающимся в одурманенной кальвадосом голове.

Что-то коснулось моей лодыжки. Я свирепо брыкнул ногой и попытался было ее дернуть, но легкое прикосновение превратилось в мертвую хватку. Ноги оторвались от земли, я нагнулся над рельсом, огораживающим провал дока. Внезапно перед глазами возникли ворота дока, звезды стремительно покатились вниз, вниз, вниз... В голове успела промелькнуть лишь одна мысль: «Боже, надеюсь, там хватит воды, чтобы смягчить падение...» Потом голова снова оказалась внизу, и я увидел маслянисто поблескивающую луну и плавающие на поверхности бутылки и доски. А еще через долю секунды я с плеском вошел в воду плечом вниз. Голова снова раскололась на части.

Глава 17

Думаю, в момент удара о воду я все же кричал, по крайней мере, рот у меня был открыт и полон соленой и маслянистой жидкости с запахом нечистот. Я начал усиленно работать руками и ногами. Одна моя нога наткнулась на что-то твердое. Должно быть, это было дно или основание ворот дока. Внезапно я почувствовал страх. Но, пожалуй, понятие «страх» было бы преуменьшением в этой ситуации. Скорее возникшее чувство походило на панику. Я колотил вокруг себя руками и ногами, пытаясь кричать, но омерзительно грязная вода мгновенно заполняла рот. Голова при падении врезалась в водную гладь и теперь раскалывалась от боли, так как, падая, я наткнулся еще и на нагромождение бревен. Я снова ушел под воду.