Всегда лишь ты - Анна Джолос

– Я должна была приехать раньше, но не сделала этого.

– Мама была против.

– Неважно… – качаю головой, и кухня перед глазами снова расплывается. – Не нужно было слушать её. Никакие медали не стоят упущенного времени… Времени, которого не вернуть, Кид.

Сердце ноет и саднит, стоит мне только представить, как мама в одиночку боролась с развивающейся болезнью. Меня не было рядом, когда ей сделали операцию, потому что я находилась на чемпионате штата. Не было и тогда, когда начался курс химиотерапии. Ведь она уверила нас в том, что в состоянии справиться самостоятельно. И наконец последнее… большой вопрос, приехала бы я сюда, если бы не получила сообщение от Картера?

Что, если нет?

Что, если бы я не успела…

*********

Мама угасает прямо на глазах. Она практически ничего не ест и лишь с нашей помощью поднимается с кровати. Поднимается для того, чтобы дойти до ванной комнаты. Настаивает на этом, и никто не смеет ей перечить. Как впрочем и всегда…

Дни напролёт я провожу у её постели. Читаю молитвослов и стараюсь быть сильной. Не раскисать, не плакать. Помогать и всячески поддерживать. До последнего. Такова моя задача.

К сожалению, боли беспокоят маму непрерывно. Она периодически стонет, и мне от этого жуткого звука становится очень не по себе. По настоянию врача, мы переходим на другой препарат. Самый сильный из доступных. Потому что другие, к сожалению, уже не способны облегчить её муки.

Отец становится всё более угрюмым и молчаливым, Лоретта постоянно плачет, а Кидман совсем закрывается и уходит в себя. Каждому из нас известно, что Элис скоро нас покинет. Но принять этот факт не получается, ведь невозможно подготовиться к тому, что близкого человека не станет. Как и смириться с тем, что наша семья уже никогда не будет прежней…

Глава 13

В одну из ночей мама будит меня осторожным прикосновением. Неожиданно изъявляет желание выйти на улицу, и я, захватив с собой тёплое одеяло и плоскую подушку, помогаю ей спуститься по лестнице.

Часы показывают почти четыре утра, когда мы выходим из дома и направляемся в сторону широких соседских качелей.

– Вот так, теперь садись, – говорю я, бросив мягкую подстилку на деревянную сидушку.

– И ты, – она кивает на соседнее место, которое я тут же послушно занимаю.

– Тебе не холодно, мам? – поправляю одеяло, накинутое на её худенькие плечи.

– Нет. Не холодно.

Элис чуть приподнимает голову и делает глубокий вдох.

– Как же хорошо…

И впрямь хорошо. На улице очень тихо, ни единого звука, и только лёгкий ветерок колышет пожелтевшую траву, покрывающую землю.

– Всё ещё злишься… на меня? – протягивает ладонь и ласково касается моей скулы.

– Нет, мам.

– А должна бы, – чуть склоняет голову вправо.

– Сейчас нет ничего важнее, чем ты, – шепчу я, отлично понимая, что она имеет ввиду.

– О, милая, – старается улыбнуться потрескавшимися от сухости губами и задерживает на мне внимательный взгляд. Такой… что до косточек пробирает и вызывает волну щемящей острой боли, отдающей в самое сердце.

– О чём ты думаешь, мама?

– Я так ждала тебя, Мелроуз. У нас с Кидманом прочная связь, но он мальчик, а я всегда... всегда грезила о девочке, – признаётся, поправляя мои волосы. – Мечтала, что мы будем близки. Но иногда не получается так, как хотелось бы, верно?

В этом она права. Между нами никогда не было доверительных и тёплых отношений.

– Ты выросла чудесной девушкой, Мелроуз. Доброй, отзывчивой, сильной и целеустремлённой. И я всегда хотела, чтобы у тебя всё сложилось. Понимаешь?

– Да, мама.

Видно, что ей тяжело говорить длинными предложениями, но я хочу слушать её и поэтому не останавливаю. Положа руку на сердце, стоит признаться, что слишком давно мы не были честны и откровенны друг с другом. Подобные разговоры по душам совсем не практиковались в нашей семье…

– Всё, что я делала, было ради тебя.

– Знаю, – целую её ладонь и пытаюсь выровнять дыхание. Чтобы вдруг не расплакаться и ненароком не расстроить её.

– Когда рядом с тобой появился Картер, я испугалась.

– Пожалуйста, давай не будем… о Нём, – прошу я, моментально ощущая знакомое жжение в груди.

Картер Лерой – больная и запретная тема. И ей хорошо это известно. Зачем она возвращается к ней снова и снова – я не знаю. Это всё равно, что раздирать до мяса едва зажившую рану и щедро посыпать её при этом солью.

– Так и вышло… Он почти забрал тебя у меня, – говорит словно сама с собой, и в её голосе явственно звенят нотки раздражения и недовольства.

– Вовсе нет… ты преувеличиваешь.

– Я ревновала. С самого начала, Мелроуз. Страшно ревновала тебя к нему, ведь ты, чёрт возьми, проводила с ним всё своё время!

Поверить не могу в то, что она говорит.

Ревновала? Меня?

– Ты поэтому так его ненавидела? – искренне недоумеваю я. Озвученное ею просто в голове не укладывается.

Элис смотрит на меня странным, долгим взглядом. Даже нет, не на меня, а будто сквозь. Настолько глубоко погружена в свои мысли, что не сразу реагирует на мои вопросы.

– Причина твоего негативного отношения к Картеру кроется только в родительской ревности?

Она поджимает тонкие губы и тяжело вздыхает.

– Нет, Мелроуз.

– А в чём ещё, мам?

– Всё дело в его отце, – звучит как гром среди ясного неба.

Что? В каком смысле?

– Дело в его отце? И что это значит? – ничего не понимаю, но она не особо торопится объясняться.

Высвобождает свою руку из моей и, сгорбившись, сильнее кутается в одеяло. Я же в этот момент отчаянно жду ответа, и спустя минуту гнетущей тишины, наконец, слышу её голос.

– Я любила его отца. Ещё в далёкой юности.

Потрясённо замираю, не веря собственным ушам.

Любила его отца?

– Дурочка была. Молодая, наивная, глупая...

Внимательно слушая откровения матери, даже дышать перестаю.

– Лерой-старший был невероятно красив и харизматичен. Самый популярный парень в школе. Уверенный в себе, наглый и отмороженный на всю голову, если выражаться этим вашим современным молодёжным сленгом. – Элис заходится кашлем, и я спешу протянуть ей термос, который захватила с собой из дома.

– Вы… вы с ним встречались? – спрашиваю