Финикийцы. Основатели Карфагена - Дональд Харден

В книге Библии «Иезекииль» говорится о серебре, железе, олове и свинце, поступающем в Тир из Таршиша. Эти четыре металла плюс золото заставляют думать об Испании, в то время как слоновая кость, обезьяны и фазаны и опять-таки золото могли перевозиться из внутренних районов Африки через североафриканские порты. В древности климат Северной Африки был более тропическим; там водились и обезьяны, и даже львы.

Пророк Иезекииль (глава 27, 27) описывает мощь города и его широкие торговые связи: «Богатство твое и товары твои, все склады твои, корабельщики твои и кормчие твои, заделывавшие пробоины твои и распоряжавшие торговлею твоею, и все ратники твои, какие у тебя были, и все множество народа в тебе, в день падения твоего упадет в сердце морей». Здесь имеется в виду планируемый Навуходоносором захват Тира.

По греческим источникам, начиная с «Илиады» и «Одиссеи», мы знакомы с торговой репутацией финикийцев – как с положительными, так и с отрицательными ее сторонами. В траурных состязаниях Патрокла, описанных в «Илиаде», одним из призов была гравированная серебряная чаша сидонской работы, привезенная из-за моря финикийцами[38].

Это событие датируется по меньшей мере VIII веком до н. э., когда предположительно была написана «Илиада». В «Одиссее», видимо написанной столетием позднее, Одиссей сообщает, что во время странствий его завез в Финикию финикиец, «искушенный в хитрости и обмане, алчный мошенник, уже причинивший людям много зла». После годичного плена Одиссея перевезли в Ливию на другом торговом корабле. В другом отрывке из «Одиссеи» Эвмей описывает, как, когда он был ребенком, финикийские торговцы явились в дом его отца и подкупили няню (сидонянку). Финикийцы уговорили ее вернуться с ними в Финикию и забрать с собой ребенка, чтобы затем продать его в рабство. Эти финикийцы, как часто случалось, не торопились. «Они прожили с нами целый год, собрали много богатства», – сообщает Эвмей. И лишь затем похитили его. Геродот, пытаясь объяснить причину ссоры Греции с Персией, рассказывает подобные истории о похищении финикийцами греческих женщин[39].

В VIII веке до н. э. возродилась греческая торговля, и в результате конкуренции торговые связи финикийцев с материковой Грецией и греческими островами, вероятно, прекратились. Возможно, на Сицилии финикийцы напрямую торговали с греками, по меньшей мере до начала V столетия, когда вражда между обеими сторонами, равно стремившимися к колонизации, завершилась поражением Карфагена при Гимере в 480 году до н. э. В Испании финикийцы также соперничали с греками, особенно с фокейцами, основавшими колонию в Майнаке – и не только ее – в конце VII века до н. э., и с жителями острова Самос, торговавшими с Тартессом еще в VI веке. Финикийцам хватило сил вытеснить греков с юго-восточного побережья Испании[40].

Азиатско-европейское соперничество, расколовшее Средиземноморье на две соперничающие стороны, длилось до завоеваний Александра, подчинившего все Восточное Средиземноморье, включая Финикию, и навязавшего если не политический, то, по крайней мере, коммерческий мир древним сообществам. Насколько мы знаем, Александр собирался напасть на Карфаген, однако его смерть спасла политическое положение Карфагена. В коммерческом и общественном смысле Карфаген постепенно эллинизировался и уже был готов, как его восточные собратья, извлечь выгоду из воцарившегося согласия и вновь послать купцов и мореходов в греческие воды. Сложившаяся ситуация прекрасно демонстрируется пьесой Платона «Poenulus», вероятно скопированной с какой-то греческой комедии. Платон написал свое произведение в начале II века до н. э., как раз после окончания 2-й Пунической войны. Греческому оригиналу, из которого, видимо, и взят сюжет, было тогда немногим более века, хотя места латинского варианта (к сожалению, сильно искаженного), касающиеся Пунической войны, вероятно, добавлены Платоном. Мы безошибочно узнаем в пуническом купце Ганноне тип, знакомый по греческим произведениям IV века до н. э. и римским – П. Мы также должны отметить, что торговля детьми, которую Гомер приписывал финикийцам и на которой держится сюжет этой более поздней пьесы, практиковалась даже в эллинистическую эпоху. Принадлежащие финикийцам и карфагенянам надписи IV века и более поздние, найденные в Греции, также свидетельствуют о торговых связях.

Кроме сырья, такого, как древесина Ливана и металлы далекого запада, и кроме пурпурной краски, прославившей их, финикийцы также торговали готовыми изделиями своих ремесленников, например прекрасными тканями и изделиями из металла и продукцией сельского хозяйства. Они к тому же не брезговали посредничеством, перевозя египетские и греческие товары. Карфагенские находки доказывают факт проникновения в регион значительного количества подлинных египетских амулетов и безделушек еще во времена XXVI династии, хотя позднее поток подобных товаров оскудел и большинство изделий египетского стиля, циркулировавших с тех пор по Средиземноморью, создавались или в мастерских Восточной Финикии, или в самом Карфагене.

С греческими товарами возникает другая проблема. Мы упоминали о том, что финикийская торговля с греками и эгейцами, похоже, прекратилась после VIII века до н. э. С другой стороны, греческая торговля (особенно коринфская) с греческими колониями в Италии способствовала постоянному притоку греческих товаров на итальянский полуостров, где, как показывают археологические находки в погребениях, они пользовались повышенным спросом у этрусков. Некоторые изделия, традиционно считавшиеся финикийскими (чеканка, металлические гравированные чаши, изделия из стекла, слоновой кости, безделушки), попадали в Этрурию по меньшей мере с VII (а может, и с VIII) века до н. э. Финикийское влияние прослеживается в формах некоторых керамических изделий, и в декоративной технике. Вероятно, с Италией торговали и греки и финикийцы. Естественно, финикийские товары не могли перевозиться греческими кораблями, и маловероятно, что этим занимались этруски, явно не часто посещавшие Восточное Средиземноморье с коммерческими целями. Следовательно, мы должны предположить, что торговлю вели сами финикийцы.

С конца VIII века греческая керамика и бронза и этрусская керамика, исполненная в особой технике буккеронеро (черной земли)[41], и этрусско-коринфские вазы попадали в финикийские поселения Западного Средиземноморья, включая Карфаген, где их в большом количестве и находили в пунических могилах. Также несомненно то, что, контролируя главные рудоносные регионы Италии, этруски торговали и металлическими рудами, и изделиями из металла. Мы не можем с достаточной уверенностью утверждать, кто вел эту торговлю: этруски или карфагеняне, но совсем маловероятно, что это были греки. И первые и вторые были нациями мореплавателей, объединившимися ради общей цели: предотвратить распространение греческих колоний в сфере своего общего влияния. Этруски контролировали район Тирренского моря и господствовали над частями Корсики, Сардинии и Балеарских островов. По свидетельствам древних историков, они даже проникали на испанское побережье, однако карфагеняне, несмотря на союз с этрусками, не поощряли их испанские интересы. Диодор рассказывает о том, как карфагеняне отговорили этрусков от основания колонии на одном из атлантических островов и этим раз и навсегда прекратили все попытки проникновения этрусков на дальний запад.

С другой стороны, из текста мирного договора между Карфагеном и Римом, заключенного в 509 году до н. э. (то есть после того, как Рим сбросил тарквинское ярмо), ясно, что к тому времени Карфаген уже имел кое-какое влияние в Центральной Италии. По этому договору, определявшему сферы коммерческого и политического влияния, Карфаген соглашался не причинять вреда ряду романских городов, как подчиненных Риму, так и независимых от него, а также не строить форт в Лации. Несмотря на сомнения некоторых ученых, мы можем сделать вывод о том, что подобных условий не было бы, если бы карфагеняне не привыкли захаживать в Центральную Италию. Недавно были выдвинуты предположения о том, что финикийцы, западные ли, восточные ли, торговали в Риме начиная с VII века, и уже в то время в Риме существовала «колония» финикийских купцов под покровительством Мелькарта, которому, видимо, поклонялись в форуме Боариуме. Это предположение в некоторой степени подтверждается надписью из Пирги, в которой сообщается, что храм или святилище Астарты и пуническая купеческая колония были основаны в Пирги в Этрурии, милях в тридцати к северу от Рима, спустя несколько декад после первого договора между Римом и Карфагеном. Таким образом, вполне вероятно, что и этрусские и пунические корабли перевозили греческие и этрусские товары в Карфаген и другие западные поселения и что эта дорога была главной, если не единственной, по которой Карфаген получал греческий импорт. Это помогло бы объяснить тот факт, что в период упадка Этрурии и в разгар вражды между Карфагеном и греками в V и IV веках до н. э. импорт из Аттики и материковой Греции, все еще поступавший в Италию, практически отсутствовал в Карфагене. Не вызывает также сомнения, что в то время политическое соперничество препятствовало прямому торговому обмену между греками и карфагенянами.