Джек и Джилл - Олкотт Луиза Мэй

— Ну а как вообще-то твои дела? — поинтересовался у Эда Гас, когда они наконец разделались с «Пинафором».

— Да вяло пока, но, говорят, к весне станет поинтереснее. Отношения у меня там со всеми сложились хорошие, но по вас я ужасно скучаю. Видимся-то мы теперь с вами редко, — откликнулся Эд, кладя руки на широкие плечи обоих друзей. В этом году он не стал продолжать вместе с ними учебу, а устроился на работу в магазин.

— Да бросай ты лучше этот свой магазин, и поехали со мной на будущий год в колледж, — предложил Фрэнк, который готовился к поступлению в Бостонский университет, в то время как Гас был намерен продолжить образование в Гарварде.

— Ох, братцы, не искушайте меня, — вздохнул Эд. — Раз уж я выбрал бизнес, буду этого и держаться. А ты успел отработать тот новый шаг на коньках? — поторопился он перевести разговор на другую тему, ибо всегда, даже в трудные для себя моменты, старался сосредотачиваться на приятных сторонах жизни.

— Нет еще. У меня на коньки времени почти совсем не остается. Хочешь — приходи пораньше, вместе потренируемся, — предложил Фрэнк.

— Давай, — обрадовался Эд. — Ну все, мне уже пора домой.

— И мне, а то что-то становится холодно, — сделал шаг вперед Гас.

— К тому же мы вроде бы уже обо всем условились, — двинулся за ним следом Фрэнк.

И, приведя эти хитрые аргументы, наша троица дружно поспешила в направлении тропинки, по которой навстречу им, хихикая и болтая, шла группка девочек. Вскоре Синее Облачко продолжило путь в компании Фрэнка. Алое Перышко зашагало рядышком с Гасом. А Котиковый Капор кивнул Эду, и лица обоих озарили счастливые улыбки.

Так в последнее время происходило довольно часто. Дважды в день улицы городка заполнялись юными парами, которые вместе шли на уроки в школу и потом вместе же возвращались с уроков домой. Взрослые смотрели на них с улыбками, а те из мальчишек, кто сам еще не подпал под власть романтических настроений, сбившись в кучки, на некотором расстоянии следовали за этими парочками, посмеиваясь и отпуская в их адрес шуточки.

Некоторые из наиболее осторожных матерей с удовольствием пресекли бы эти вполне наивные и невинные встречи своих обожаемых чад, однако большинство отцов решительно не поддерживали в этом своих супруг.

— Не обращай внимания, — говорили мужья встревоженным женам. — Мальчики всегда будут мальчиками.

— Не вечно им такими быть, — качали головой мамаши, глядя, как сыновья стремительно превращаются в юношей, а дочери скромно отводят глаза при упоминании некоторых мужских имен.

Впрочем, нравились эти встречи и проводы им или не нравились, но даже самым непримиримым из лагеря родителей было ясно одно: остановить их можно только путем прямых запретов, которые приведут к тому, что, лишенные права встречаться открыто, дети их непременно станут встречаться тайно. Но как это часто бывает, капитулировав и немножечко успокоившись, взрослые начали замечать положительные стороны так взволновавшего их поначалу явления. Благодаря короткой романтической дружбе, которая завязывалась, расцветала и какое-то время спустя безболезненно угасала, мальчики и девочки, во-первых, стали куда охотнее ходить в школу. А во-вторых, в них взыграл соревновательный дух. Ленивые мальчики, стремясь не ударить лицом в грязь перед своими подругами, усердно налегали на занятия, и то же происходило с недостаточно прилежными до этого девочками, если объект увлечения учился успешнее их.

— Я даже предпочитаю, чтобы мои сыновья гуляли, проводили свободное время и занимались вместе с умными, хорошо воспитанными девочками, а не болтались вечно с грубыми мальчишками, — сказала однажды миссис Мино на заседании Материнского комитета, где благонравные леди Хармони-Виллидж обсуждали, как лучше всего исполнять свой родительский долг.

— Я тоже не вижу особой беды от этого общения, — подхватила миссис Бартон, у которой сложились самые что ни на есть доверительные отношения с сыном. — Вот мой Гас, например, с тех пор как у них завязалась дружба с Джулиет, стал гораздо нежнее со своими сестрами. Естественно, он хочет производить на нее хорошее впечатление, ведь сестры теперь жалуются ей, если он поступает с ними не лучшим образом.

— Ну, моя Мэри пока дружит из мальчиков лишь со своими братьями, — вступила в беседу миссис Грант. — Хотя не особо буду удивлена, если в скором времени и меня ожидает нечто подобное, — вздохнула она, весьма живо представляя себе, как вокруг ее хорошенькой дочери, едва она облачится в длинные юбки и уложит по-взрослому волосы, станут крутиться юноши.

У Молли Лу, как нам с вами уже известно, мамы не было, а потому никто о ней ничего не рассказывал на этом благородном собрании. Тем не менее стоит отметить: в школу и из нее она ходила только в компании Мэри и Бу, решительно объявляя, что других сопровождающих ей не требуется.

Тут следует заметить, что бацилла всех этих встреч, проводов, мгновенно вспыхивавших и столь же мгновенно остывавших романтических привязанностей между юношами и девушками охватила в те годы не только Хармони-Виллидж, но распространилась и далеко за его пределами. Родители зря тревожились. Явление-то, по сути, было старо как мир. Просто изменилась его форма. И если раньше предлогом для встреч и общения подрастающих девочек с мальчиками были игры в крокет или совместное лущение кукурузных початков, то теперь подростков больше увлекали прогулки по улицам городка или игровые вечеринки; и все чаще они начинали задумываться, почему мальчики по окончании школы продолжают образование в колледжах, а девочки остаются дома.

— Ну, мой герой. Посмотри, тебе нравится? Если да, то это поможет тебе ходить, как только доктор даст разрешение, — объявил Ральф, войдя в Птичью комнату тем самым вечером, в который должно было состояться собрание Дискуссионного клуба, и протягивая Джеку изящно сработанный костыль.

— Ха! Ха! — с восторгом взял его в руки тот. — Хочется испытать его прямо сейчас. Но все же не буду, пока не спрошу у мистера Уиттинга. Неужели ты сам его сделал? — залюбовался он тонкостью и точностью работы.

— В основном — да, — кивнул Ральф. — И вроде бы получилось недурно.

— Не скромничай: получилось великолепно! — воскликнул Фрэнк. — Как же тебе потрясающе удается все, за что ни берешься! И ведь наверняка еще что-нибудь изобрел.

— Только две мелочи, — улыбнулся Ральф. — Приспособление против храпа и подложку для локтя.

— Против храпа? — заинтересовался Фрэнк. — И как же оно работает? Расскажи. Нашему Джеку оно совсем не помешало бы.

— Ну, в общем, тут дело такое вышло, — начал с усмешкой молодой человек. — Одна богатая старая леди выдавала во сне такие рулады, что остальные члены ее семьи просыпались. В результате ей стало совестно, и она обратилась в «Шортман и Клеф» с просьбой подобрать для нее какое-нибудь приспособление. Там сперва посмеялись, решив, что она просто шутит, но леди настаивала. Вот тогда-то я и сообразил, чем ей можно помочь. Очень простенькое получилось устройство. Надеваешь эту штуковину на рот, а трубка от нее вставляется в ухо, и едва ты начинаешь храпеть, как сам это тут же слышишь и просыпаешься. Старая леди теперь довольна, а ее домашние — еще больше. Думаю даже оформить патент, — засмеялся Ральф, присоединяясь к уже давно хохочущим над его рассказом мальчикам.

— А что за подложка для локтя? — полюбопытствовал Фрэнк, вновь берясь за еще недоделанную маленькую модель паровоза.

— Это вообще безделица, — махнул рукой Ральф. — Хотя очень рад, что сумел помочь человеку с очень чувствительным локтевым суставом. Теперь он ходит, надев на руку мою подложку, и локоть ему не причиняет никаких неприятностей.

— Я-то, честно сказать, собирался даже обратиться к тебе с просьбой о новой ноге, если бы эта не починилась, — постучал по колену своей выздоравливающей нижней конечности Джек. — Уверен, ты бы и для меня что-нибудь придумал.

— Для тебя бы уж расстарался, — заверил Ральф. — Хотя мне ни одной ноги еще делать не приходилось. Вот руку — да. Сделал одному малому. Благодаря этому я и получил работу, — произнес Ральф таким тоном, словно речь и впрямь шла о каких-то сущих безделицах, ведь хотел он стать вовсе не изобретателем, а живописцем или скульптором, к чему у него были явные способности.