Тигры Редфернов (СИ) - Танго Аргентина

- Вероятно, – оживился пироман. – Я попробую отыскать корабль. А что будете делать вы?

- Я напишу моим коллегам в Доргерн, – ответил Лонгсдейл, – а пока займусь изучением образцов из порта.

- А я попробую воззвать к профессиональной солидарности, – сказал Бреннон. – Надеюсь, у парней из ОРБ она тоже есть.

Глава 11

Ночь на 11 сентября

Виктор проводил последних клиентов и закрыл кафе. Уже пробило полночь, но полицейские, празднующие помолвку Эндрю Ригана, засиделись надолго; впрочем, они никогда не доставляли никаких хлопот, и Виктор с удовольствием поздравил молодого детектива. Валентина одарила жениха медовым пирогом, и ее сын кисло подумал, какими чарами она его начинила. Много раз с тех пор, как узнал обо всем, ван Аллен порывался рассказать – хотя бы Марион, но никак не мог найти слов. «Наша мать – вообще не человек!», «Дорогая матушка лгала и притворялась всю жизнь, а на самом деле она какая-то чертова вивене!» А кто тогда они все?

«А мы, матушка, – хотел спросить он, – мы – люди? Или нет? И никогда ими не были?»

- Марион, не задерживайся, ты устала, – ласково сказала Валентина. Интересно, она задумывается о том, что Марион уже девятнадцать и пора искать ей жениха, или вивене чужды такие мелочные заботы?

В дверь громко постучали, и Валентина поторопилась открыть. Наверняка знала заранее, кто там – дворецкий этого странного консультанта, как его…

«И сам странный», – подумал Виктор, пока Рейзен или Рейден снимал шляпу и сюртук. Марион, зардевшись, как роза, принесла дворецкому чай и пирог с кроликом. Ван Аллан сердито нахмурился. Еще чего не хватало!

- Марион, иди к себе, – сухо велел он. – Я закончу с кассой.

Сестра метнула в него возмущенный взгляд, но Рейден на диво мягко сказал:

- В самом деле, мисс, время уже позднее. Благодарю за чай.

К которому этот тип так и не притронулся! За все это время Виктор ни разу не видел, чтоб дворецкий что-то ел или пил. Может, этим и не нужно? Хотя мама ела, как обычные люди…

- Ну что? – спросила она, сев напротив Рейдена. – Я ничего не чувствую, ни в городе, ни вокруг.

Дворецкий косо взглянул на Виктора за кассой.

- Говори, дитя, он уже знает.

Ван Аллен поперхнулся. Дитя?!

- Бааван ши нету, – произнес Рейден. – Другой нежити или нечисти тоже. Дом комиссара чист, защита не взломана. То ли хозяин падали затаился, то ли готовит крупную пакость в другом месте.

- От Натана и консультанта нет известий, – Валентина задумчиво опустила голову на руку. – Меня беспокоит такое долгое затишье.

- Меня тоже. Но пока гад не начнет действовать, мне его никак не вынюхать. Разве что в лаборатории Лонгсдейла найдутся приборы… – Рейден вдруг смолк и пристально уставился в окно. Валентина, вздрогнув, поднялась, и ее глаза потемнели до глубокой синевы. Виктор чуть не опрокинул чернильницу на учетную книгу – до того нечеловеческим стало ее лицо.

- Что это? – медленно протянула матушка. Рейден вскочил, резко втянул носом воздух, как пес, и бросился к двери. С улицы донесся топот, пронзительные вопли и внезапно – громкий звон разбитого стекла. Фонарь напротив кафе погас. Рейден, выругавшись, схватил стол и завалил им дверь.

Виктор захлопнул учетную книгу и подошел к Валентине. Они уже слышали такие звуки – в самом начале, когда еще никто не думал, что они значат для католиков Меерзанда. В ночи по Роксвилл-стрит двигалась толпа, растущая с каждой секундой, черные силуэты подсвечивались факелами. В окнах полицейского департамента вспыхнул свет. Виктор сжал руку матери и встал между ней и окном. Двери департамента распахнулись, и наперерез толпе ринулись полицейские – всего лишь десяток! Сердце Виктор екнуло. Сумасшедшие!

- Эй, какого черта?! – рявнул один из них: ван Аллен узнал по голосу детектива Бирна. – Это еще что за народные гуляния?!

- Ох, нет, – выдохнула Валентина. – Пусть уйдут! Скорей!

Толпа на миг замерла перед тонкой цепью полицейских.

- Расходитесь! – крикнул Бирн. Рейден вдруг оказался рядом с Виктором, и молодой человек шарахнулся от его глаз, горящих в ночи, как алые угли.

- Хотите, я убью их всех? – глухо прошелестел дворецкий. Толпа издала свирепый многоголосый вопль, в воздух взметнулись камни, горящие головни, кирпичи, палки и обрушились на полицейских. Они бросились к департаменту, толпа с ревом ринулась следом, и Валентина отчетливо сказала:

- Защити их.

Рейден повернулся к окну. Его волосы окрасились в багряный и затрепетали, как языки пламени, кожа стала янтарно-прозрачной – под ней переливалось огненное сияние. Глаза дворецкого вспыхнули, и в тот же миг между толпой и департаментом взметнулась ввысь пылающая стена. Огонь поднялся до второго этажа; оранжевый свет озарил искаженные от ярости лица и мечущиеся фигуры, которые больше напоминали чертей, чем нормальных людей. Они бросались к огненной преграде, словно безумные, и вскоре улица наполнилась дикими криками горожан, которые катались по земле, пытаясь сбить неугасающий огонь.

- Виктор, что это?!

Ван Аллен обернулся. На лестнице стояла Марион, прижимая к себе Эллин и Михеля. Иммануил, стискивая кочергу, загораживал сестер и брата. По их лицам Виктор понял, что они уже узнали этот шум – голос погромов, память о которых не стерлась за восемь лет.

- Прячьтесь! – крикнул Виктор. – Скорей, все в подвал и…

Град камней разнес вдребезги витрину, и в ней, как в раме, возникла человеческая свора, с воплями размахивающая дубинами и ножами. Марион пронзительно закричала. Рейден повернулся к погромщикам. Пламя полыхнуло с такой силой, что вмиг пожрало их всех, даже визг сгорающих заживо оборвался всего через несколько секунд, и Виктор услышал короткие отрывистые выстрелы – полиция открыла огонь из окон департамента. Вторая пламенеющая стена опоясала кафе. Толпа снаружи взревела, разделилась и кинулась на департамент и кафе. Охваченные огнем люди падали, но по их телам лезли следующие, волна за волной.

«Господи!» – подумал Виктор: панический ужас снова сжал в кулаке его душу – теперь-то ван Аллен знал, что такое погром, а ведь Марион уже не одиннадцать лет… Боже, что с ними будет?!

- Оружие есть? – спросил Рейден.

- Откуда? – горестно отозвался Виктор – разве что кухонные ножи и вертел. – Иммануил, уводи их в подвал!

- А вы? Матушка!

Валентина не ответила. Она замерла перед окном, положив руку на плечо Рейдена. Ее лицо стало бледным, но засветилось изнутри, будто жемчужина. Виктор моргнул и отшатнулся: всего за миг на месте матушки возникла высокая, не меньше семи футов фигура, окутанная золотистым ореолом. Она опиралась на плечо пылающего существа, в котором уже не осталось ничего от человека. Глубокий голос, не мужской и не женский, с легкостью перекрыл рев беснующийся снаружи толпы:

- Идите. Спрячь их, Виктор.

- Мамочка? – прошептала Эллин. – Мамочка, это ты?..

- Ну, ходу! – рявкнуло огненное существо. – Живо!

Виктор бегом взлетел по лестнице, подхватил Эллин, сжал руку Марион и ринулся вниз, в подвал. Иммануил тащил следом Михеля, который то и дело оглядывался на двух существ, которые стояли между ними и стаей ополоумевших горожан. Виктор запер братьев и сестер в подвале, перекатил к двери бочку с кофе, задыхаясь из-за колотящегося в горле сердца, еще одну, еще; потом кинулся на кухню, где схватил вертел, и наконец замер на месте.

Крики. Грохот камней по стенам. Звон бьющихся стекол и треск дерева. Шипение пламени, удушливый дым пожарищ и горящего человеческого мяса. Тогда, восемь лет назад, он не понял, почему фанатики-протестанты обогнули их дом. Его братья и сестры тоже прятались в подвале, а он, сжимая охотничье ружье отца, сидел у двери, едва понимая, что ему придется убивать, пока отец и матушка… отец? Значит, он знал? Знал и… впрочем, какая разница!

Стиснув зубы, Виктор вернулся в зал. Руки наконец перестали дрожать. Что-то было не так – не так, как в Меерзанде. Фанатики, хоть и неистовствовали, но не бросались в огонь, как безумные, и, черт побери, с какой стати мирные горожане Блэкуита ни с того, ни с сего…