Остров доктора Фу Манчи - Сакс Ромер

Я со стоном включил свет, встал и потянулся за халатом. Как хроникер экспедиции я не справился со своими обязанностями. Уж лучше привести в порядок записки, чем просто лежать, терзаясь вопросами, на которые нет ответов.

На меня нахлынуло чувство одиночества. Мне пришлось убеждать себя, что я и впрямь нахожусь в Нью-Йорке, потому что я чувствовал себя оторванным и от него, и от своих соотечественников, попавшим пусть и в разреженную, но зловещую атмосферу. Комната в гостинице — не самая вдохновляющая обстановка, но как профессиональный журналист я почерпнул некоторое вдохновение в книге заметок и пишущей машинке, стоявшей около настольной лампы. Да, я должен работать.

В номере было очень тихо…

Меня одолевали мысли об Ардате; я снова видел ее в синем платье, как в фойе внизу; ее образ упрямо вторгался в мои мысли, мешая работе, а глаза Ардаты, хоть я и видел их лишь мельком, смотрели с затаенным страхом.

Я задумался о другом.

Какова же природа тех мерзких опытов, которые ставил доктор Фу Манчи в заброшенном складе в Лаймхаузе? Какие новые тайны он пытался вырвать у окутанного мраком неизвестности будущего? Судя по его истощению и вялости, он явно жил в большом напряжении. Я попытался представить себе лабораторию на берегу Темзы, освещенную лиловой лампой, и вспомнить сказанные им слова.

Жуть Щелкающих Пальцев не давала мне покоя, и я задался вопросом, не связана ли каким-то образом лиловая лампа с этой смертоносной штуковиной, когда вдруг возня в прихожей заставила меня вскочить на ноги.

— Кто там? — глухо донеслось до меня. — Оставьте свои шутки!

Что-то встревожило сержанта Рорка.

Комната, отведенная мне, была предпоследней на северном конце номера. Дальше была спальня сэра Лайонела — между нашими комнатами была дверь; Смит спал в южном конце. Я, включив свет в гостиной, пошел на разведку.

Рорк открыл входную дверь и, вертя головой, разглядывал коридор, плохо освещенный в этот час. Услышав мои шаги, он быстро оглянулся.

— А-а, это вы! — нервно сказал он, еще раз посмотрел налево, потом направо, вошел, прикрыв дверь, и заработал челюстями.

— С чего это вы вскакиваете, мистер Кэрригэн? — спросил он. — Надеюсь, не потому, что я напеваю вслух?

— Нет… я не спал. Вы что-нибудь слышали?

— Ну… — Он снова уселся на свое место. — Я дежурю здесь уже довольно давно, и работа монотонная. Может, я и задремал, но наверняка слышал какие-то звуки за дверью.

— Какие же?

— Так сразу и не поймешь, сэр. Может, шарканье ног, как будто кто-то крадется, а может, и пытается открыть дверь.

— А звук не был похож на щелчки пальцев?

— Щелчки пальцев? — Сержант Рорк сосредоточенно жевал и хмурился. — Да нет, не думаю. С чего бы это кому-то щелкать пальцами?

— Не знаю, — устало ответил я. — Но вы ничего не увидели?

— Ничего.

Я вернулся к себе в комнату. Смит спал, и я был склонен считать, что Рорку просто померещилось. Злобная мартышка, которая была так важна для меня, занимала просторную клетку в соседней комнате, у Бартона и, судя по всему, тоже спокойно спала.

Несколько минут я занимался своими записками. Я хотел взять сигарету, но вдруг застыл с протянутой к коробке рукой.

— Что это? — пробормотал я.

Мне показалось, что я услышал какое-то легкое движение в гостиной, непонятное и необъяснимое. Оно магическим образом перенесло меня в номер «Прадо»; мне показалось, что я снова слышу отвратительные щелчки и вижу обескровленное тело Джеймса Лонгтона. Смит не раз предупреждал меня, что, имея дело с доктором Фу Манчи, следует держать воображение в узде.

Но я все же открыл ящик стола, взял свой «кольт» и сунул его в карман.

Холодная сталь подействовала успокаивающе, я закурил сигарету, положил зажигалку на стол и, затаив дыхание, настороженно прислушался.

До меня вновь донесся этот звук.

Если отбросить предположение о том, что кто-то спрятался в номере еще до нашего со Смитом возвращения, оставалась только одна версия, если, разумеется, мои чересчур усталые органы чувств не обманывали меня. Я вспомнил, что Рорк недавно открывал дверь и выходил в коридор. Возможно, всего лишь возможно, что за это время в номер кто-то пробрался.

Некоторые секретные карты и планы, необходимые, по словам Бартона, для нашего проекта, были заперты в стальном ящике в спальне сэра Лайонела.

Я тихонько прошел в гостиную и немного постоял там. Ни звука. Я включил свет. В комнате никого не было. Тем не менее я тщательно ее осмотрел, но ничего не нашел. Похоже, я проверил все укромные уголки и теперь, убедившись, что в комнате нет никого, кроме меня, почувствовал мимолетное презрение к себе. Вернувшись в спальню, я опять сел за письменный стол.

«Эти существа подобны тени… — едва ли не услышал я голос Найланда Смита. — Везде, где может пролезть обезьяна, пролезет и пигмей».

Неужто один из дьявольских смуглых союзников Фу Манчи каким-то образом прокрался в наш номер?

Эти бесы были носителями Щелкающих Пальцев, той самой презренной твари, которая питалась кровью. Но, несмотря на все свои страхи — а я, признаться, был на грани паники, — я не желал тревожить Смита, пока не было никаких определенных доказательств. Сержант Рорк сидел тихо, как мышь.

Я бросил сигарету в пепельницу и выпрямился, навострив уши. Вот оно, снова… Шаги — я был готов поклясться, что кто-то ступал в мягкой обуви. Хлоп-хлоп-хлоп — осторожные, неуверенные, крадущиеся шаги, да-да, несомненно, шаги.

Я вскочил и побежал к двери. Свет в гостиной я оставил включенным.

Комната была пуста. Я прислушался и убедился, что мягкие шаги удаляются в глубь нашего номера.

Я взял себя в руки. Неужто у меня разыгралось воображение? Я пошел на звук и оказался у двери, которая вела в вестибюль. Она была закрыта, и я постоял там немного, прислушиваясь. То, что я услышал, определило мой следующий шаг. Я тихонько отворил дверь и вышел.

Сержант Рорк крепко спал на своем стуле.

Короткий коридорчик вел к комнате Смита; с того места, где я стоял, мне была видна его дверь, и я заколебался. Я знал, что Смит устал даже больше, чем Рорк. Неважно, к какому решению я мог прийти, но меня вынудили действовать.

Откуда-то сзади донеслось странное посвистывание и верещание, недостаточно громкое, чтобы разбудить дрыхнущего полицейского, но вполне различимое. Я вздрогнул от испуга, повернулся; сердце у меня бешено забилось, и тут я опознал звук: это была мартышка в клетке! Я тотчас почувствовал облечение, но потом — сомнение… Что же разбудило животное? Я вернулся в гостиную. Здесь странное верещание обезьянки было гораздо громче: животное волновалось.

Направившись к своей комнате, я замер на пороге.