Кризис мирового капитализма - Джордж Сорос

Предвзятое мнение и тенденция усиливают друг друга. Уже нет необходимости говорить во всеуслышание о моральных принципах, отличных от своекорыстия. Успехом восхищаются больше всего. Политики получают признание за то, что были избраны, а не за принципы, которые они исповедуют. О деловых людях судят по их благосостоянию, а не по их честности и неподкупности или вкладу их предприятия в социальное и экономическое благополучие. «Хорошо» было заменено на «эффективно», и эта замена упростила достижение успеха без учета того, что такое хорошо. Не надо и говорить, что именно в этом я вижу мрачную угрозу стабильности нашего общества [17].

5. ОТКРЫТОЕ ОБЩЕСТВО

Самой большой задачей нашего времени является выработка ряда фундаментальных ценностей, которые могут быть предложены мировому обществу, находящемуся в большей части в переходном состоянии. Традиционно фундаментальные ценности исходили от внешнего авторитетного источника, такого, как религия или наука. Но в настоящий момент истории нет ни одного источника, авторитет которого не был бы поставлен под сомнение. Единственный возможный источник находится внутри самого человека. Прочным основанием для создания наших принципов может стать признание собственных ошибок. Ошибочность суждений и взглядов – универсальное человеческое состояние; поэтому мы можем говорить об ошибочности применительно и к мировому обществу. Ошибочность порождает рефлексивность, а рефлексивность может создать условия нестабильного неравновесия, или, проще говоря, вызвать политический и экономический кризис. И в наших общих интересах – избежать таких состояний. Это то общее основание, на котором можно строить мировое сообщество. Одновременно это означает признание открытого общества в качестве желаемой нормы общественной организации.

К сожалению, люди даже не знают о существовании концепции открытого общества; они отнюдь не считают его идеальным обществом. Открытое общество не может выжить без сознательных усилий сохранить его. Это утверждение, конечно же, отвергается идеологией свободного предпринимательства laissezfaire, в соответствии с которой неограниченное стремление к удовлетворению личной корысти приводит к оптимальному положению вещей. Но происходящие ежедневно события опровергают эту идеологию. Уже давно должно стать очевидным, что финансовые рынки не являются самоподдерживающимися и сохранение рыночного механизма должно стать основной общей задачей, которая ставится выше корыстных интересов индивидуальных участников рынка. Если люди не верят в открытое общество как в желаемую форму общественной организации и не хотят сдерживать свои корыстные интересы во имя поддержания открытого общества, открытое общество не выживет.

Открытое общество, в которое люди могут верить, должно отличаться от настоящего положения вещей. Оно должно выполнять роль идеала. Переходное общество страдает от нехватки общественных ценностей. Будучи идеалом, открытое общество могло бы устранить именно эти недостатки. Но оно не могло бы устранить все недостатки; если бы оно смогло добиться этого, оно бы противоречило или отрицало принцип ошибочности, на котором оно само основано. Поэтому открытое общество должно быть особым, или специальным видом идеала – самосознательно несовершенным идеалом. Такой идеал серьезно отличается от идеалов, зажигающих воображение людей. Ошибочность предполагает, что совершенство недостижимо и мы должны довольствоваться тем лучшим, что можем иметь: несовершенное общество, всегда открытое совершенству Это – мое определение открытого общества. Может ли оно стать общепринятым?

Возможно, самым большим препятствием к принятию открытого общества в качестве идеала является сравнительно полный отказ от универсальных идей. Я осознал это после того, как создал сеть фондов, и, честно говоря, меня это удивило. Во время коммунистического режима и позже, в головокружительные дни революции, было несложно найти людей, воодушевленных принципами открытого общества, даже если они не вполне признавали те же концептуальные построения. Тогда я не пытался объяснять, что имел в виду под открытым обществом: это означало общество, противоположное закрытому, – тому, в котором они жили, и тогда они все знали, что это означало. Но отношение Запада вызывало у меня обеспокоенность и разочарование. Сначала я думал, что в открытых обществах Запада люди просто не успевали признать исторические возможности; но в конце концов я был вынужден прийти к заключению, что им просто не было дела до открытого общества как универсальной идеи, поэтому они и не предпринимали значительных усилий, чтобы помочь бывшим коммунистическим странам. Все разговоры о свободе и демократии были не более чем простой пропагандой.

После распада советской системы привлекательность открытого общества как идеала стала уменьшаться, даже в ранее закрытых обществах. Люди оказались втянутыми в борьбу за выживание, а те, кто по-прежнему волновался и боролся за общее благо, были вынуждены спросить себя, не держались ли они, как и раньше, за ценности прошлого – и зачастую ответ был положительным. У людей начали вызывать подозрения универсальные идеи. Коммунизм был универсальной идеей, и посмотрите, к чему привела эта идея!

Это заставило меня пересмотреть концепцию открытого общества. Но в конце концов я пришел к выводу, что эта концепция более адекватна моменту, чем когда-либо. Мы не можем обойтись без универсальных идей. (Стремление к удовлетворению собственных корыстных интересов также является универсальной идеей, даже если она не признается в качестве таковой.) Универсальные идеи могут быть очень опасны, особенно если они доводятся до своего логического завершения. К тому же мы не можем отказаться от мышления, а мир, в котором мы живем, очень сложен, чтобы суметь разобраться в нем без руководящих принципов. Эта линия рассуждений привела меня к концепции ошибочности как универсальной идее и к концепции открытого общества, которая также основана на признании нашей ошибочности. Как я упомянул ранее, в моей новой формулировке открытое общество не находится в оппозиции к закрытому обществу, а занимает ненадежное промежуточное положение, в котором ему угрожают со всех сторон универсальные идеи, которые были доведены до их логического завершения, это – все виды экстремизма, включая рыночный фундаментализм.

Если вы думаете, что концепция открытого общества парадоксальна, то вы правы. Универсальная идея о том, что универсальные идеи, доведенные до их логического завершения, становятся опасны, является еще одним образцом парадокса лжеца. Это то основание, на котором строится концепция ошибочности. Если мы доведем аргументы до их логического конца, то оказываемся перед выбором: мы можем либо принять ошибочность наших идей, либо отрицать ее. Принятие идеи ошибочности ведет к признанию принципов открытого общества.

Я пытаюсь разработать принципы открытого общества на основании признания ошибочности нашего мышления. Я понимаю все возможные трудности. Любой философский довод вызывает бесконечные новые вопросы. Если бы я попытался начать с самого начала, моя задача стала бы почти не решаемой. Ошибочность предполагает, что политические и моральные принципы не могут быть основаны на предшествующих принципах, – пусть Кант спит спокойно. К счастью, мне не надо начинать с самого начала. Философы эпохи Просвещения, и прежде всего Кант, попытались вывести универсальные императивы на основании доводов разума. Их очень ограниченный и далеко не полный успех подкрепляет нашу ошибочность и является основой для формирования принципов открытого общества.

Просвещение явилось гигантским шагом вперед в развитии моральных и политических принципов, господствовавших ранее. До того времени моральные и политические авторитеты исходили из внешних источников, как религиозных, так и светских. Предоставление разуму возможности решать, что является истинным и что – ложным, что такое хорошо и что такое плохо, явилось в ту эпоху огромным достижением. Это ознаменовало начало нового времени. Признаем мы это или нет, но Просвещение заложило основы наших идей о политике и экономической науке и всего нашего взгляда на мир. Философов эпохи Просвещения больше не читают, потому что их невозможно читать, но их идеи укоренились в нашем образе мышления. Господство разума, главенство науки, универсальное братство людей – вот лишь некоторые из их идей. Политические, экономические и моральные ценности были удивительно четко отражены в Декларации независимости, и этот документ продолжает оставаться источником вдохновения для людей во всем мире.