Шанс на жизнь. Как современная медицина спасает еще не рожденных и новорожденных - Оливия Гордон

Была среда, все утро отделение новорожденных пребывало в возбужденном состоянии, так как ожидалось появление трех близнецов, у двоих из которых обнаружился фето-фетальный трансфузионный синдром. К тому времени, как мать доставили в отделение, один ребенок погиб; теперь двух оставшихся планировали извлечь посредством кесарева сечения всего лишь на 30-й неделе беременности. Я стояла в небольшой реанимационной, которая прилегала к комнате, где проходили роды, и наблюдала за тем, как медсестры и врачи готовились: они установили два инкубатора, подписанные «близнец 1» и «близнец 2». На тележках лежали эндотрахеальные трубки и стерильные ножницы, а также определенные медицинские препараты, количество которых было рассчитано и записано на доске.

Каждый занимался своим делом: никто не выглядел излишне обеспокоенным, все были, скорее, чрезвычайно сосредоточенными и напряженными.

Все было готово к моменту появления детей на свет. Все, начиная от поставленных задач членам команды до оптимального уровня подачи кислорода, масок, наклеек на аппарате искусственной вентиляции легких и маленьких шерстяных шапочек, лежавших на стопке полотенец, было рассчитано, отрегулировано, проверено и перепроверено.

У команды врачей не всегда есть возможность подготовиться так тщательно, потому что некоторые малыши появляются на свет неожиданно. Но в случае с плановым кесаревым сечением все можно успеть привести в порядок.

Последовательность действий врачей называется «ABC». А (от airway – дыхательный путь) – врач очищает дыхательные пути от слизи или другого содержимого, чтобы восстановить их проходимость, и укладывает ребенка таким образом, чтобы они могли получать кислород и выводить углекислый газ. В (breathing, то есть дыхание) – кислород, подаваемый врачом, проходит через маску в легкие. А + В должны давать С, циркуляцию – кровообращение, то есть нормальное артериальное давление и пульс. Процедура должна быть проведена идеально. Не будет достаточного давления, чтобы раскрыть легкие, – циркуляции воздуха не произойдет. Если совершить техническую ошибку и запустить трубку в пищевод вместо трахеи, тогда реанимации не случится и ребенок погибнет.

Одна из главных консультирующих врачей отделения новорожденных, Джудит Мик, внешне напоминала мне птичку. Она сама была матерью уже взрослых детей и очень любила малышей. Она собирала команду на небольшое совещание, а я спешила за ней. Будучи пациенткой, я смотрела на Джудит как на маму или даже бабушку, мне казалось, она хранит особую таинственную магию медицины; теперь же я видела ее жесткой и хладнокровной. Она собрала волосы назад, как делают школьницы. Позже она призналась, что реанимация вызывает в ней сильный стресс.

На каждого ребенка приходилось по одному врачу и одной медсестре – они стояли в перчатках и хирургических шапочках, как и Джудит. По ее словам, работа предстояла не такая уж сложная: двое ординаторов вполне справятся с новорожденными возрастом в 30 недель, возможно, даже не потребуется искусственная вентиляция легких.

Джудит стояла рядом: на случай, если понадобится команде.

– Никогда не знаешь наверняка.

Стоя в углу и стараясь не попадаться никому под ноги, я ощущала висящую в воздухе тревогу.

Одна из медсестер вслух размышляла, каково это – когда холодный сурфактант стекает по твоим легким… Как захлебнуться водой, наверное. Каждый из пузырьков, наполненных сурфактантом, стоил больших денег.

Внезапно вторая медсестра, следившая за происходящим в операционной, воскликнула:

– Один из близнецов выходит, видно головку, – и спустя пару секунд добавила: – Он не двигается и не кричит.

Всех сковал шок.

– Это умерший близнец, – наконец понял кто-то из присутствующих. Ожидаемые близнецы были живы.

Через несколько минут в реанимационную быстрым шагом вошла медсестра. Она держала первого младенца, завернутого в полотенца, в которые его укутали сразу после появления на свет. Его опустили в ближайший ко мне инкубатор. Ребенок размером был с лист формата А4, его кожа казалась темной (на самом деле она была синеватой из-за недостатка кислорода). Старший ассистирующий врач (по одному ее виду я уже поняла, что ей можно доверять жизни), прямолинейная женщина, профессионал своего дела и мать, ввела в рот трубку, соединенную с вакуумным отсосом, прикрывая и открывая пальцем отверстие в ней, чтобы высосать слизь из дыхательных путей, затем опустила маску на лицо. Монитор показывал, что уровень насыщения кислородом находился в пределах 46 %. Врачам нужно было поднять его до 80–90 %, ведь малый уровень кислорода в крови мог привести к повреждениям головного мозга.

Мозг взрослого человека может просуществовать без кислорода около четырех минут. Ребенок же в состоянии продержаться около десяти. В реанимационной отведенные десять минут утекали очень быстро.

Работая на скорость, старший ассистирующий врач ввела металлический ларингоскоп в горло младенца. Крошечное личико практически скрылось за огромным инструментом. Доктора откачали лишнюю жидкость из легких, после чего ввели трубку в трахею.

Я приготовилась вздохнуть с облегчением, как вдруг кислород упал до 29 %. Сердцебиение замедлилось, врач наклонилась над ребенком, приложив к его груди стетоскоп. В дело вступила Джудит Мик.

– Попробуй другую трубку.

Пока они проталкивали новую трубку в дыхательные пути, кислород упад до 13 %. Доктор не слышала сердцебиения, но Джудит оставалась спокойной. Она заметила, что глаза малыша открыты. Они еще раз попробовали заменить трубку.

– Не торопись, – посоветовала Джудит. – Никакой спешки.

Трубка не заходила в дыхательные пути, поэтому врачи вновь опустили маску на лицо ребенка, который и правда пытался дышать. Кислород за пару минут поднялся до 97 %, пройдя последовательно отметки в 46 %, 83 % и 91 %. Кожа порозовела. Мне удалось расслышать звуки, издаваемые младенцем, его беспомощные крики; он застучал ладошками друг об друга. Прежде всего, передо мной лежал маленький человек. Но была в его глазах какая-то зрелость. Он не был инопланетянином или куклой, он был человеком. Больше взрослым, чем малышом. В глазах светился тот же вопрос, который порой можно заметить в глазах стариков: «Где это я?».

Теперь требовался сурфактант. На этот раз трубка вошла без проблем, врач вручную поставляла кислород в легкие, пока в дыхательные пути вводили вещество. Все это время другая часть команды работала над вторым близнецом, его тоже стабилизировали. Джудит оперлась на дверь, откинула голову и подняла большие пальцы вверх. Она всегда помнила о родителям и теперь вышла из реанимационной в на поисках поиски отца детей, которого новоиспеченная мать попросила уйти, потому что он сильно нервничал.

Мальчиков, завернутых в полотенца и прикрепленных к аппаратам искусственной вентиляции легких, отвезли в отделение реанимации новорожденных.

Первый ребенок, реанимацию которого я наблюдала, прошел стандартную процедуру: его взвесили, спеленали, протерли, чтобы избежать инфекций, ему