Бастион: война уже началась - Сергей Зверев

Все, на что я сподобилась, – задержать дыхание. Не надо суеты. И истерику отбрось. Какой тебе с нее прок? Приемли. Упростись. Думай…

На роль валаамовой ослицы, митингующей супротив изуверств, я сегодня уже не годилась. Задерживать дыхание – глупо. Ну двадцать секунд, ну тридцать… Я вдохнула насыщенный мерзостью воздух и напоследок успела отметить две вещи. Первая – нездоровое возбуждение в зале. И вторая – моя рука, протянутая к лягушонку.

– Дай-ка мне вот это…

Вот и вопрос – что чувствует и как воспринимает мир безумствующий индивид? Теперь я твердо знаю: он не чувствует и не воспринимает. По крайней мере в последней стадии своей болезни.

Я очнулась от того, что меня хлестали по щекам. Сознание возвращалось урывками: ударят – очнусь, не ударят – сплю. Но когда частота оплеух стала убыстряться, поневоле пришлось приходить в себя. Первым делом вернулись ощущения: боль, наличие свежего воздуха. Потом – слух. Мягко гудел кондиционер, доносились голоса, пробивая заслоны в ушах.

– Пульс ровный, давление в норме, – сообщил мужеский голос.

Что-то отклеилось от моих запястий.

– Замечательно, – отозвался женский. – С ней можно работать. Наконец что-то стоящее.

Я продрала глаза. Буря в стакане улеглась. Помещение было окутано мягким светом. На переднем плане на стационарной тумбе, окрашенной в молочный опал, возвышалась видеодвойка.

Откуда ни возьмись появилось женское лицо, окаймленное каштановыми кудряшками.

– Вы меня слышите?

– К сожалению, – прошептала я.

– Меня зовут Оксана Францевна Зиггер. А вас?

– Вы апостол добра?..

– Меня зовут Оксана Францевна Зиггер. Я врач. А вас?

– Даздраперма Гуськова… – прошептала я. – Эсквайрша…

Возникла неловкая пауза. Затем мужской голос неуверенно предположил:

– Шутит.

– Самое время, – согласилась женщина. – Что лишний раз подтверждает мои выводы.

Ей было лет под сорок. И имела она не самую типичную для садистки внешность. Довольно приятную, невызывающую. Продолговатое лицо, серьезные глаза. Под глазами – тени усталости. На лбу морщинки, фигура – в самый раз, не толстая, не тонкая. Правда, волосья изрядно рыжие.

– Вы готовы ответить на ряд вопросов? – спросила она серьезным тоном.

– Я всегда готова… – прошуршала я.

– Отвечайте серьезно. Помните – чем раньше мы закончим, тем раньше освободимся, и вы пойдете спать. Вы же хотите спать?

– Конечно, – подтвердила я.

– Тогда начнем со сложного. Два кольца, два конца, посредине гвоздик. О чем речь?

– Не гвоздик, а заклепка, – вздохнула я. – Ножницы.

– Какой смысл в английском языке вкладывается в слово «голубой»?

– Прямой…

– Кто написал царя Николая Второго, сидящего за столом в тужурке офицера Преображенского полка?

– Серов… Валентин… Не помню отчества. Не знаю.

– Александрович, как и вас. Влияние пирамид на прогресс в сельском хозяйстве.

– От пирамиды наблюдается столб ионизированного воздуха, недоступный радарам. Сплошная физика, но учеными сие явление не объяснено… Говорят, камни из пирамиды защищают посевы… Зерна, лежавшие в пирамиде, быстрее прорастают, дают здоровые всходы, завидное потомство…

– Что такое кончар?

– Меч для поражения сквозь кольчугу…

– Вы знали об этом?

– Не могу сказать…

– Что такое культиватор?

– Н-не помню… Культивирует что-то…

– Кто нами правит?

– Дьявол…

– Достаточно, – сказала женщина. – А теперь хорошенько откройте глаза и взгляните на экран.

Почему бы нет? Обожаю жанр кинематографа. Женщина нажала кнопку «play», и экран загорелся. Я увидела комнату, в которой не так давно проводила время. Увидела розовый свет, опаловые стены, груды разноцветных игрушек на полу. Среди игрушек копошились люди в коричневых хламидах. Вся компания расположилась на полу – даже те, кто сидел на кушетках и вел размеренную беседу. Я всмотрелась. Знакомые всё лица… Да они же сущие дети! Мало того, недоразвитые дети, олигофренистые. Идиотские глаза, перекошенные челюсти. В лицах – безнадежность последней стадии, когда ничего от окружающих уже не нужно, а от тебя всех воротит. Даунята. Одни ползали на четвереньках, другие сидели на полу и перебирали игрушки. Третьи колотились в конвульсиях, изрыгая пену с губ. Двое или трое лежали неподвижно. В их числе – скуластая женщина, подобострастно поддакивающая очкарику с бородкой. Сам очкарик, не замечая собеседницы, выразительно декламировал, стоя на четырех конечностях. Что именно он декламировал, слышно не было – звук отсутствовал.

Потом в кадре появился тщедушный хмыренок, предлагавший мне перекусить «лягушатинкой». Хмыренок сидел в позе лотоса и активно пытался достать языком до собственной промежности.

Потом я увидела себя. С отнятым у хмыренка лягушонком…

– Довольно, – прохрипела я. – Уберите…

– А срам не дым, глаза не ест, – не сдержавшись, хмыкнул мужчина.

– Вот видите, нормальная самооценка, – удовлетворенно молвила женщина.

– Надолго ли? – выразил мужчина логичный скепсис.

– Выключите… – не унималась я. – Как вы можете?..

Женщина нажала клавишу «стоп». Изображение сложилось вчетверо и пропало. Потом раздался резкий требовательный звонок: женщина утопила ладошкой вмонтированную в боковину тумбы кнопку. Практически синхронно ощутилось отжатие двери: дуновение воздуха лизнуло пятки.

– Убрать, – распорядилась обладательница приятного голоса. – На горшок и спать. Перед отбоем – полуторную дозу. К девяти утра доставить в четвертый блок. Всем спасибо и спокойной ночи.

Меня подхватили…

Но она не пожелала со мной расстаться. Она пришла, когда я, обливаясь потом, лежала на кровати и не могла уснуть. Охранник застыл у порога, а она проследовала дальше, к моей кровати. Воцарилась над душой. Ночь еще не опустилась на землю, и я отчетливо видела фигуру, обтянутую эластичным комбинезоном. И волосы, лежащие на плечах.

– Не бойтесь, я не в гости, – пошутила она.

– Вы пришли задать ряд вопросов, – прошептала я.

Женщина подошла почти вплотную.

– Вы догадливая. Три конфиденциальных вопроса на сон грядущий. Что бы вам хотелось больше всего на свете? В данную минуту.

Я ответила не задумываясь:

– Убить вас. Взять за шиворот и с размаху ударить головой о стену, чтобы мозги разлетелись по всей комнате.

Женщина задумалась.

– Ага. То есть, если я вас правильно понимаю, вам не нужно на свободу, вы не хотите быть богатой, счастливой, здоровой, а хотите лишь пораскинуть моими мозгами. Или нет, сформулируем не так: все это вы хотите, но последнее желание затмевает собой жалкую ничтожность первых четырех?

– Примерно, – согласилась я. – Но вам нечего бояться. Ваша полуторная доза расслабила меня до крайности… Меньше всего я хочу шевелиться и что-то делать. Хотя, признаться, польщена – вы остерегаетесь моих вспышек. И это верно, в нормальном состоянии я способна играючи выцарапать глаза любой гадкой рыжей суке.

Мне показалось, женщина улыбается.

– Вопрос второй. Почему вы сказали, что нами правит Дьявол?

– Как почему? – удивилась я. – Миром движут лень, жадность, зависть и желание сорвать деньжат. Насколько я знаю, эти четыре благолепия в корне противоречат богоугодности. Первое. Плохих людей больше, чем хороших. Второе. Бог, правь он нами, никогда и никому бы не позволил превратить планету в юдоль перманентного, повсеместного несчастья, коей она остается уже много тысячелетий. Надеюсь, вы не осмелитесь отрицать? Это третье.

– Вы хотите править миром?

Идиотский вопрос прозвучал не в строку. Я растерялась.

– Одна?

– Со товарищи.

– От имени, разумеется, Дьявола?

– От имени интересов государства. Прагматизм, здравый смысл, целесообразность.

– А идите на три буквы…

– Я повторяю свой вопрос…

– На три буквы.

– Так вы не хотите править миром?

– Нет. На три буквы…

– А придется.

Она развернулась и легкой тенью заскользила к двери. От порога обернулась.

– А напоследок вам скажу… Вы должны смириться, милочка. Пророка нет в своем отечестве, но он должен быть. По крайней мере, оракул. А значит, и люди, претворяющие в жизнь его истины. Если вас не обломают, есть возможность отличиться. Дерзайте. Это чертовски увлекательно, уверяю вас.

Она ушла.

– Трепанация это по-научному, и гуд-бай, Америка… – пробормотала я. – И все увлечение.

Отвернулась к стене и заплакала.

Кукловоды-2

Хорошо упитанный мужчина в костюме от Картье и с депутатским значком поднял бутылку:

– Еще?

Его собеседник, в форме, с одной, но большой звездой на беспросветных погонах, кивнул, подставил рюмку:

– За демократию!

Депутат скривился:

– У вас эта шутка еще не устарела?

Генерал выпил. Поставил рюмку. Спросил тихо:

– А у вас?

Хорошо упитанный подцепил микроскопическую тартинку с лососем, пробурчал: