Зима 41-го (СИ) - Лифановский Дмитрий

— Ну, тогда, товарищи курсанты, давайте за мной. Гранин завел девушек в свой тесный кабинетик в закутке в самом конце барка, и молча кивнул на стулья, предлагая садиться. Сам же закрыл дверь на ключ. Усевшись рабочий стол, он все так же молча открыл огромным ключом сейф и достал оттуда серую папку. Девушки сидели и напряженно следили за тем, что делает Гранин. Особиста у них побаивались. Положив папку на стол, лейтенант внимательно посмотрел на сидящих перед ним курсанток. — Вы едете на фронт. Куда и зачем не знаю даже я. Прежде чем попасть сюда, вы все прошли тщательную проверку по нашей линии и признаны достойными доверия. Скоро вы познакомитесь с техникой, на которой вам предстоит летать. Техника новая и секретная. Все, что вы увидите, услышите, узнаете во время командировки должно остаться с вами. В плен вам попадать нельзя, если будет такая угроза вы должны умереть раньше, чем окажетесь у врага. Если вы не готовы к такому, сейчас еще можно отказаться. Особист вопросительно посмотрел на Иду.

— Я готова, — сверкнула глазами Весельская. Гранин перевел взгляд на Восокбойникову.

— Да. Я готова, — часто-часто закивала головой Зина, — вы не думайте, товарищ лейтенант госбезопасности, я все понимаю, я не болтушка!

Особист неожиданно улыбнулся:

— Я знаю, Зинаида. Лейтенант открыл папку: — Вот ваши новые документы. Командировочное предписание, продаттестат, красноармейская книжка. Петлицы перешьете на летные. Если во время командировки почувствуете к себе чье-либо внимание, даже если слегка покажется, что кто-то интересуется вами лично или вашей службой, сразу докладывайте Стаину. Держаться все время вместе, по одной нигде не ходить. С посторонними общения стараться избегать. Ни на чьи вопросы не отвечать, если что, отправлять к товарищу лейтенанту. Подчиняетесь вы только ему. Даже если вам будет приказывать генерал, да хоть нарком, пока приказ не будет подтвержден вашим непосредственным командиром, исполнять его вы не обязаны. Задерживать органы госбезопасности вас тоже права не имеют, но с этой стороны вас подстрахуют. Если же все-таки такие попытки будут, разрешаю применять оружие. Гранин выдвинул ящик стола и положил перед девушками два нагана. — Патроны получите у старшины. Пользоваться умеете? Обе девушки кивнули. — Отлично. Все, идите, собирайтесь.

Выйдя из кабинета особиста Ида с Зиной переглянулись.

— Даа, и куда же это мы попали? — прошептала непривычно серьезная Зина, вертя в руках револьвер.

— Какая разница, главное, что на фронт едем.

— Да, какая разница, — задумчиво повторила Воскбойникова. А потом, задорно тряхнув челкой, уже весело добавила, — ну что, подруга, пойдем собираться? — и рванула к казарме.

Занятие у остальных девушек только закончилось и они, весело щебечущей стайкой, вывалились из класса. Увидев, неожиданно вызванных с урока к начальству подруг, они тут же обступили их с расспросами. Но не тут-то было. Ида с Зиной молчали, сказав только, что едут в командировку по приказу Начальника курсов. Девушки завистливо загалдели. За эти две недели постоянное нахождение в бараке всем порядком надоело и то, что кто-то скоро вырвется из этого опостылевшего казарменного мирка, вызывало у них нездоровый ажиотаж. Спас командировочных от лишних разговоров старшина, шугнув курсанток грозным окриком.

— Весельская, Воскобойникова, что треплемся стоим?! Давайте за мной, получать положенное! В каптерке старшина выдал им, кое-как подобрав по размеру, комбинезоны. Дотошный Кандыба рассказал и показал, как правильно их надевать, пробурчав при этом: — Да, девоньки, тяжело вам будет в такой одежке-то. Потом, порывшись в своих закромах, вытащил две потертые, рыжие от времени кобуры под наганы и помог пристроить их на ремень. Паек, состоящий из сухарей, пшенного концентрата, сухого супа и соленой рыбы покидал в вещмешок, со словами: — Держите, здесь на двоих, сами разберетесь, не подеретесь, — потом подумав, докинул туда еще две банки тушенки. В общем, к сборам подопечных Кандыба отнесся со всей ответственностью.

Девушки едва успели все упаковать и перешить петлицы, как их вызвали. Прибыла машина, пора было на аэродром. Провожали их всем курсом. Закинув вещи в кузов полуторки, они обнялись с подругами. На крыльцо барака вышли майор Максимов и Кушнир. Комиссар еще раз пожелал удачи, а майор молча пожал отбывающим руки. Ида резко развернулась и направилась к машине, бросив Зинаиде:

— Давай в кабину, а я в кузове прокачусь.

Воскобойникова направилась было к кабине, но потом, передумав, полезла к Весельской:

— Я с тобой, вдвоем веселее.

Девушки едва успели рассесться на вещмешках, как машина дернулась, набирая ход. До аэродрома оказалось совсем недалеко. На КПП у них проверили документы и махнули рукой в сторону дальнего перелеска, показывая куда ехать. Еще несколько минут и из темноты проступили очертания ни на что не похожего аппарата с огромными винтами наверху. Из открытого люка выпрыгнул одетый в такой же летный комбинезон как у них лейтенант Стаин. Подойдя к машине, он поздоровался с девушками и отпустил водителя.

— Давайте за мной, надо машину готовить. Сейчас пассажиры прибудут, и вылетаем, — буркнул парень и, не глядя следуют ли за ним курсантки, полез внутрь.

Настроение у Сашки было отвратительное. Давала знать о себе усталость. Поспать удалось только в машине, пока ехал на аэродром. А до этого долгие шесть часов расчетов и планирования, а потом обсуждение операции с Иосифом Виссарионовичем. Сталин старался вникнуть в каждую мелочь, а Сашке было от этого неудобно, как будто у Верховного во время нашего, идущего полным ходом контрнаступления под Москвой, нет других дел. Но, видимо, Иосиф Виссарионович так не считал, потому что целых полтора часа уделил планированию, в процессе которого отдавал распоряжения, касающиеся материально-технического обеспечения и мест базирования. Подвоз горючего и боеприпасов Верховный обещал взять на личный контроль. Первая партия ГСМ и патронов 7,62 для пулемета в носовой подвижной установке уже была отправлена в Волхов самолетом, остальное через двое суток придет железной дорогой. Также с Сашкой должны будут полететь для технического обслуживания три спеца из группы Миля, изучавших вертолеты еще на базе.

В конце разговора Сталин выдал Александру бумагу со своей личной подписью, в которой указывалось, что группа летчиков и техников во главе с лейтенантом госбезопасности Стаиным, направлена на Ленинградский фронт для войсковых испытаний новой авиационной техники. Подчиняется группа лично Верховному Главнокомандующему, и ни для каких иных целей использоваться не может. Так же документом всем подразделениям и их командирам, вплоть до комфронта, предписывалось оказывать любую помощь по требованию командира группы. Уже прощаясь, Сталин сказал:

— Александр, я понимаю, что летишь на фронт, и там может случиться всякое, но очень прошу, не лезь на рожон. На земле к вам будет не подступиться, а вот в воздухе тебя обязательно попытаются достать. В таком случае, уходи, избегая боя, пусть прикрытие воюет. Повторяю, у тебя приказ в боестолкновения не вступать! — Сталин взмахнул рукой с потухшей трубкой и вдруг, прищурившись, задумчиво добавил, — А может действительно, лучше было бы спрятать тебя на базе, как Лаврентий предлагает?

— Не надо прятать, товарищ Сталин. Не полезу я в бой. У меня ни брони, ни скорости[i]. Транспортник.

— Ладно, ты парень серьезный, надеюсь на твое благоразумие. Давай, иди, герой, — Иосиф Виссарионович с неожиданно теплой улыбкой окинул взглядом Сашкину грудь с двумя орденами и Звездой Героя. Сашка смутился:

— Я не подведу Вас, товарищ Сталин, — и вышел из кабинета, с облегчением выдохнув, когда закрылась дверь. Поскребышев сочувственно посмотрел на Стаина и молча пододвинул ему графин с водой и стакан. — Спасибо, Александр Николаевич. Тот в ответ молча пожал плечами.

Сашка вернулся в кабинет Волкова. Собрал документы в планшет, натянул комбинезон, точно такой же, что снимал когда-то с раненного Никифорова. Как же давно это было! Планшет через плечо, затянуть ремень. Все, готов. Парень огляделся, не забыл ли чего и, выключив свет, вышел из помещения. Ключи от кабинета сдал дежурному, расписавшись в журнале.