Русско-прусские хроники - Вольдемар Балязин

Все это крайне тревожило Сигизмунда: в условиях не прекращающейся войны с Россией на его северо-восточном фланге нависла новая грозная опасность.

Сигизмунд долго надеялся на мирный исход обострившегося конфликта. В конце 1519 г. польский король добился в Ватикане подтверждения действительности Торуньского договора 1466 года, он надеялся, что папа заставит Альбрехта выполнить, обязательства, вытекающие из этого договора, но дальше формального подтверждения договора дело не пошло. Тогда 2 декабря 1519 г. Сигизмунд прибыл с войсками в Торунь и еще раз потребовал от Альбрехта принесения присяги, однако Альбрехт снова отказался.

Сигизмунд был полон решимости настоять на своем и силой принудить великого магистра к выполнению Торуньского договора.

11 декабря1519г. сейм Польского королевства объявил Тевтонскому ордену войну. К границам Пруссии двинулось крупное польское войско под командованием одного из лучших полководцев Польши - Николая Фирлея.

Начало войны для Альбрехта, конечно же, не было неожиданным, он ждал этого, желал войны и делал все для того, чтобы она началась.

Через своего агента канцлера Шидловецкого, который получал деньги не только от императора, но и от гроссмейстера, он знал обо всех готовящихся в Польше мероприятиях и даже получал от канцлера копии секретных документов.

Однако не смотря на то, что Орден много лет готовился к воине, великий магистр начал ее в очень неудобный, для себя момент. Альбрехт выступил против поляков, получив известие, что солдаты Сигизмунда напали на владения Эрмландского епископа. Во главе трехсот всадников и двухсот пехотинцев Альбрехт нанес ответный удар полякам и захватил замок Бранево.

Этим, по существу, успехи великого магистра и ограничились, инициатива была утрачена из-за отсутствия резервов. Уже к концу января Альбрехт запросил помощи у русских, пеняв, что ему одному с польскими силами не справиться. Но русские никак не отреагировали на просьбу великого магистра.

Как раз в это же время от воевод Василия III стали поступить в Москву сообщения о болезни короля Сигизмунда. Для выяснения распространившихся слухов к виленсксму воеводе Николаю Радзивиллу был послан гонец Борис Каменский. До получения "полных вестей" о короле орденскому послу Мельхиору Рабенштайну не давали аудиенций и ни о чем не сообщали.

Об орденском после вспомнили через месяц. 24 апреля Рабенштайна вызвали в Кремль и сообщили, что великий князь приказал послать еще серебра для найма тысячи пехотинцев после того, как в Москве станет достоверно известно, что Альбрехт действительно воюет с Сигизмундом. Что же касается основной суммы, то великий магистр получит ее, как только пойдет к Кракову. С этим ответом великого князя Рабенштайн 8 мая выехал в Кенигсберг.

За те четыре месяца, пока Рабенштайн находился в России, Альбрехт успел испытать и радость первых удач и горечь первых поражений. Уже 12 марта 1520 г. поляки взяли Квидзынь, 29 апреля - Голанд, а 26 мая Бранево. На второй день после падения Бранево поляки подошли к Кенигсбергу.

Военные неудачи усугублялись тяжелым финансовым положением Тевтонского ордена. С самого начала воины он столкнулся со многими трудностями и наиболее Серьезными из них были нехватка денег, солдат и провианта. Уже в конце февраля 1520 г. великий магистр попросил новый кредит у Плеттенберга, но ливонский магистр на этот раз не был расположен легко и быстро расставаться с деньгами. В середине марта Альбрехт попросил у него вооруженной поддержки против поляков, убеждая Плеттенберга в присылка хотя бы трехсот рейтаров, но и на этот раз Плеттенберг не спешил исполнить просьбу своего гроссмейстера.

Две недели спустя Альбрехт вынужден был послать к магистру Ливонии комтура Кенигсбергского замка Михаила фон Драге с настоятельной просьбой о возможно более скорой присылке рейтаров, денег и провианта. Кроме того. Драге должен был договориться о мерах по охране русских послов, направлявшихся в Пруссию.

13 мая в Москву возвратился Василий Александрович Белый. Он подтвердил, что Альбрехт начал войну с поляками и поэтому очередному русскому послу в Кенигсберг Александру Семеновичу Шарну, уехавшему 17 мая 1520 г., Василий III поручил узнать, как идет война между Польшей и Тевтонским орденом.

Уже по пути в Кенигсберг Шарна узнал, что фортуна давно изменила Ордену: Сигизмунд отбил у немцев города, захваченные ими в первые недели воины, и плотной дугой с юга и запада охватил орденские владения. Шарна сообщил, что в настоящий момент у Сигизмунда 16 тысяч войск, которым противостоят значительно более слабые отряды ордена. Альбрехт, писал Шарна, ждет наемников и денежной помощи от Плеттенберга и Рижского архиепископа. Из Риги Шарна уведомил Василия III, что часть наемников добралась до Мемеля.

Шарна приехал в Пруссию 20 июля и уже через четыре дня вместе с Некрасовым уехал обратно. Несмотря на краткость пребывания в Кенигсберге, русский посол узнал, что летом 1520 г. дела Альбрехта обстояли отнюдь, не блестяще. Уже в конце мая войска Сигизмунда подошли к Кенигсбергу, но Альбрехт сумел отбить первый приступ. Однако поляки остановились неподалеку от города.

Внутри Ордена не было единства взглядов. Многие сановники стояли за скорое окончание войны. Выразителем пропольских настроений и сторонником примирения с Польшей был и магистр Ливонии Плеттенберг. Еще 30 апреля 1520 г. он высказал крайнее неудовольствие тем, что Дитрих Шонберг имеет столь большое влияние при дворе великого магистра и настоятельно рекомендовал отказаться от союза с Россией и заключить перемирие с поляками.

Сильное давление сказывал на Альбрехта и Ватикан. Папа требовал немедленного заключения мира между Польшей и орденом, ибо война немцев с королем Сигизмундом мешала осуществлению антитурецких планов римского первосвященника. Папа даже послал в Пруссию и Польшу специальную дипломатическую миссию во главе с епископом Захарием Феррери. Кардинальский комитет дал ему задание попытаться проехать и в Россию, если это окажется возможным. 26 сентября 1519 г. папа Лев Х выдал Захарию Феррери грамоту, которую ему следовало лично передать Василию III.

В грамоте Лев X писал, что ему стало достоверно известно о желании великого князя Московского принять унию. Для того, чтобы осуществить союз России с Римом, Лев X и посылал в Москву епископа Захария.

Однако дальше Польши Феррери не поехал, так как в Кракове ему заявили, что путешествие за пределы Польши опасно и неудобно.

С апреля 1520 г. в Торунь один за другим приезжали и послы курфюрстов. Были там и венгерские послы. И все они просили Сигизмунда заключить с Тевтонским орденом мир.

Однако польский король не хотел мира, как не хотел его и Альбрехт. Его не оставляла надежда получить от Василия III обещанные деньги, и 26 мая 1520 г. великий магистр отправил в Россию посла Георга Клингенбека.

14 июня Клингенбек прибыл в Москву. На аудиенции у великого Московского князя он изложил причины постигших Альбрехта неудач. По словам орденского посла, прежде всего это следовало объяснить задержкой наемников. Сейчас, сказал Клингенбек, наемники стоят у рубежей Пруссии и первостепенная задача великого магистра -найти для них деньги. В противном случае Сигизмунд возьмет верх и Орден постигнет катастрофа.

Пока Клингенбек вел переговоры с Василием III, дела Альбрехта еще более ухудшились. 30 июня гонец великого магистра привез в Москву грамоту, в которой сообщалось, что польские войска стоят в полумиле от Кенигсберга и немцам не остается ничего иного, кроме заключения перемирия.

18 июня великий магистр был вынужден просить Сигизмунда об отводе польских войск от Кенигсберга. Альбрехт выехал в Торунь в ставку короля. Немедленного заключения мира потребовал от Сигизмунда и император Карл V. Но Альбрехт 29 июня прервал переговоры, ибо узнал, что в Кенигсберг уже после его отъезда прибыли четыре тысячи наемников из Дании.

Теперь поляки начали войну на два фронта, так как с севера на них двигались наемники, прибывшие из Дании, а с запада шли наемники, навербованные в Германии. Угроза для поляков была довольно значительной: 8 тысяч пехотинцев и 1900 кавалеристов при 20 орудиях во главе с графом Вильгельмом Изенбургоми кондотьером Вольфом Шонебургом подошли к Гданьску и ссадили его.

Однако взять город им не удалось. Лишившись надежды на военную добычу и грабеж, и не получая жалования, наемники разбрелись из-под Гданьска в разные стороны, а многие из них продали свою шпагу полякам.

События сменяли друг друга настолько быстро, что в Москве далеко не сразу могли правильно сориентироваться в создавшейся обстановке. 12 июля, когда Клингенбек двинулся обратно в Пруссию, вместе с орденским послом поехал русский посол Афанасий Моклоков с очередной небольшой партией денег.