На грани возможного - Кайла Стоун

Он распахнул дверь перед генералом Синклером. Восемь его телохранителей встали в строй: двое впереди, двое сзади, четверо по флангам.

Они были в темной камуфляжной форме с нагрудными ремнями, тактическим снаряжением и в черных шлемах. Длинноствольные винтовки висели на груди на двухточечных перевязях, различные ножи крепились к поясам, а пистолеты — в набедренных, голеностопных и поясных кобурах.

Бакстер встретил их в коридоре, раскрасневшийся и запыхавшийся. Он протянул теплое пиво «Coors Light».

— Я конфисковал его у одного из солдат…

— Поставь в комнате. И захвати свой блокнот. Я хочу, чтобы ты записал все. Это будет… интересно.

Бакстер кивнул.

— Сэр.

Глава 21

Генерал

День сто восьмой

Гиббс вышел вперед, за ним следовал Генерал.

Дверь захлопнулась за ними, и Бакстер бросился догонять, сжимая в длинных тонких пальцах коричневый кожаный блокнот с бумагой отличного качества.

Генерал выбрал изящный, но строгий почерк Бакстера, чтобы описать события падения Америки и ее последующего возрождения.

Сколько пройдет лет — десять, пятьдесят или сто — не имело значения. Историю писали победители. Генерал намеревался стать одним из них.

Эта книга — эта версия истории — станет его наследием. Он твердо верил, что так и будет.

Генерал следовал за Гиббсом по лабиринту отеля. Жаль, что лифты не работали, пришлось спускаться по лестнице.

На лестничной клетке стояла кромешная тьма. Гиббс включил фонарик. Когда они добрались до первого этажа, Генерал уже тяжело дышал сквозь зубы.

Они прошли через несколько больших конференц-залов. Ковер украшал отвратительный цветочный рисунок. В окнах вдоль одной стены виднелись кусочки голубого цвета — озеро Мичиган, яркий кобальт на фоне горизонта тяжелых серых облаков.

Профессиональная кухня занимала площадь целого дома. Пыль покрывала некогда сверкающие нержавеющей сталью прилавки, шкафы и огромные приборы. Возле служебного входа стояли ящики с пайками и другими припасами.

Два охранника сидели на металлических складных стульях перед огромной стальной дверью. Пара фонарей, установленных на соседней стойке, давали свет.

Охранники встали и отдали честь, когда он вошел. Они были одеты в военную форму и смотрели на него встревоженно.

— Вольно, — приказал Генерал.

Гиббс вставил ключ в замок морозильной камеры, и дверь распахнулась. Внутри комната представляла собой прямоугольник размером двенадцать на шестнадцать футов. Вдоль стен стояли гладкие металлические полки от пола до потолка — пустые, если не считать нескольких картонных коробок, завязок и измельченных пластиковых пакетов.

Кто-то в спешке опустошил это место.

Дезертиры сидели на складных стульях, поставленных бок о бок. Их руки сковывали наручники.

Когда Генерал вошел, они вскинули головы, их налитые кровью глаза, расширились от стыда и ужаса.

Они были молоды, примерно двадцати пяти лет. Первый — жилистый парень со светлыми усами. Вторая — девушка с песочными волосами и прыщами на подбородке. Она выглядела так, словно все еще училась в средней школе.

В спертом воздухе пахло кислым потом и удушающим запахом аммиака. Парень обмочился.

Люди Генерала заняли спокойные, но настороженные позиции в нескольких футах от двери. Позади них двое солдат, охранявших морозильник, с опаской наблюдали за происходящим.

Как удачно. Они помогут передать это сообщение.

Генерал достал свой пистолет. Громким, властным голосом он повторил свою речь о военном трибунале, военном времени, необходимости трудных действий для сохранения нации, бла-бла-бла.

Рядом с ним Бакстер записывал каждое его слово.

Генерал позволил себе красноречие, зная, что его главной аудиторией стали два гвардейца, а не эти бедные души перед ним.

Они умоляли, плакали, приводили жалкие оправдания, но Генерал их почти не слышал.

Ему это не доставляло удовольствия. Он ничего не знал о них, да и не хотел знать. Но и вины за их наказание он не чувствовал. Без быстрого и сурового возмездия исчезнет еще больше солдат.

С точки зрения Генерала, Национальная гвардия состояла из простых людей с оружием. Пешки, которыми при необходимости можно распоряжаться на шахматной доске.

Ему нужны солдаты с трезвой головой. Он готов сделать все необходимое, чтобы сохранить их такими.

Когда требовалось запачкать руки, Байрон Синклер никогда не уклонялся от выполнения своих обязанностей.

Некоторые испытывали угрызения совести. Другие испытывали брезгливость. Люди считали себя «хорошими», хотя большинство из них ничем подобным не отличались.

У Генерала отсутствовали подобные сомнения, и эта черта характера помогала ему как на войне, так и в политике. Он никогда не считал отсутствие совести недостатком. И сейчас не придавал этому значения.

Не раздумывая, Генерал поднял свой «Зиг Зауэр» М18, прицелился и дважды выстрелил в быстрой последовательности. Сотрясающие удары разорвали его барабанные перепонки.

С близкого расстояния патроны поразили свои цели, попав прямо между глаз. Головы дезертиров откинулись назад. Их тела обмякли.

Скрежет пера Бакстера по бумаге наполнил комнату. Долгое время это вообще оставался единственный звук. У него звенело в ушах. Зря он не надел защиту для ушей.

Спокойно, он убрал оружие в кобуру.

— Сохрани эти наручники. У меня такое чувство, что они нам еще понадобятся.

— Да, сэр, — отозвался Гиббс.

Генерал крутанулся на пятках и указал на двух охранников, которые уставились на него с потрясенными лицами.

— Вы двое. Приведите здесь все в порядок и избавьтесь от трупов. Доложите Гиббсу, когда закончите. Сообщите своим товарищам, что такая же участь ждет любого, кто даже подумает о дезертирстве.

Они тупо уставились на него.

Он хлопнул в ладоши.

— Живо!

Они бросились искать швабры, ведра и брезент, стремясь оказаться вне его досягаемости и подальше от своих погибших товарищей.

Генерал вдохнул знакомый запах пороха и осмотрел кухню, урчание пустого желудка усилилось.

Здесь могли бы готовить еду, пригодную для короля, сотни раз. С небольшим количеством электричества. С доставкой по требованию со всего мира — из Малайзии, Китая, Мексики.

Все пропало. Какая расточительность.

— Я умираю с голоду, — сказал он. — Что на обед? Если кто-нибудь скажет еще один паек, будет отдан под трибунал.

Никто не рассмеялся над его желчной шуткой.

Бакстер закончил писать. Он перевязал блокнот кожаной лентой и положил его в сумку, перекинутую через плечо.

Один из людей Генерала вышел вперед. Бену Хендерсону было около тридцати лет, подтянутый, с круглым детским лицом, но холодными глазами, выдававшими его истинную сущность.

— Сэр.

— Что тебе нужно?

— Люди начинают нервничать, — заявил Хендерсон. — Они хотят знать, что будет дальше. Я думал, мы получим целый город с электричеством? Это то, что вы обещали.

Поведение Хендерсона граничило с неуважением, но он был опытным убийцей и надежным до безобразия. Поскольку семь его людей погибли во время фиаско в засаде «Вортекса»,