Третья мировая сетевая война - Валерий Коровин

При необходимости сетевые активисты как по сигналу синхронно выходят на улицу — в ofine. Не потому, что они члены какой-либо организации и дисциплинированно подчиняются её воле, а потому что они мыслят и оценивают происходящее схожим образом. Выходя на улицу, они создают массовку, которая оказывает социальное давление и, например, вынуждает власть уйти — ненасильственными средствами заставляет отказаться от исполнения властных функций, в результате чего режим прекращает функционировать, а на его место приходит другой режим. Те же, кто не вышел, с помощью тех же средств соучаствуют в создании необходимого информационного фона, комментируя и ретранслируя одни и те же заранее сформированные месседжи. Такое смещение власти получило у западных технологов название «революция», хотя в буквальном смысле она имеет мало общего с революциями как они понимались в эпоху модерна.

В идеале такая «революция» осуществляется совершенно бескровно, ненасильственно, посредством разового массового оповещения тысяч или десятков тысяч людей. Это очень эффективно в плане соотношения затрат к полученному результату. Но для того, чтобы эту модель реализовать, нужно, чтобы под рукой было большое количество людей, подключенных к сети Twitter или другим социальным сетям. В конце концов, необходимо, чтобы заданное пространство имело интернет-покрытие, развитую структуру интернет-провайдеров, желательно — диверсифицированную и открытую. То есть для получения столь головокружительного эффекта пространство нужно осетевить с помощью сети Интернет, а потом насадить на осетевлённое пространство социальную сеть Twitter, что само по себе дорогостоящий инфраструктурный проект. Но, что главное, осетевление инфраструктурой реализуется за счёт самого государства — объекта сетевых стратегий, а значит, заказчик не несёт в этой связи прямых затрат. Его задача — сделать так, чтобы этих пользователей Twitter, вообще социальных сетей было как можно больше. Ведь для того, чтобы реализовать twitter-революцию, нужно иметь соответствующую среду, то есть для этого в обществе должно быть достаточное количество активных пользователей социальной сети Twitter. Ещё один фактор — наличие большого количества обладателей сетевых гаджетов, таких как iPhone и iPad, — для большей мобильности, которая является в данном случае основным преимуществом, имеющих аккаунты в сети Twitter, что в итоге и создаёт необходимую сетевую среду, в которой и можно осуществить twitter-революцию. Если таких носителей недостаточно, то, согласно американскому плану, к процессу подключают специальных пропагандистов, которые популяризуют Twitter или другие сети. В процесс пропагандирования внедрения iPad и iPhone включаются медийные персоны — вплоть до крупных ньюсмейкеров и чиновников. Политики и деятели культуры заводят аккаунты, СМИ ссылаются на записи в Twitter, это продвигается на федеральных каналах, небезызвестные нам люди напрямую призывают массы русских людей пользоваться Twitter и iPhone, демонстрируя это на личном примере.

Всё это способствует наращиванию сетевой социальной базы, которая создаёт среду для реализации данной модели. Высший пилотаж, когда под это удаётся подписать первых лиц государства, которые не только за счёт государства, но и личным участием осуществляют осетевление пространства, готовя его тем самым к сетевому захвату. Основной аргумент таких сетевых пропагандистов — для того чтобы быть продвинутым, современным, модным, надо пользоваться Twitter, а для этого желательно обладать iPhone и iPad, потому что это очень удобно и это обязательно нужно, пригодится: «Вот посмотрите, у меня есть!» Там же, где нет покрытия, «революция» гораздо дороже, ибо реализовывать её приходится средствами ofine, работая с живыми людьми посредством НПО и НКО и в основном за свой счёт, о чём было сказано выше. Но если у юзера есть iPhone — задача упрощается и удешевляется в разы.

Однако и twitter-революции — это тоже несколько устаревшая технологическая модель, которая уже была успешно опробована во многих государствах постсоветского пространства. Эта технология также давно раскрыта, описана в открытых источниках и считается по этой причине самими американцами отработанной, рассекреченной и слегка устаревшей. То есть и это уже не является последним словом в сетевых процессах. Но устаревшей она является там, где уровень технологического и сетевого развития ушёл далеко вперёд. В менее развитых с точки зрения социальных сетей обществах всё только начинается. А значит, может быть реализовано. К такому обществу инициаторы сетевых процессов относятся как к недоразвитому. Как к туземцам, впервые увидевшим изобретение представителя более высокоразвитой цивилизации…

То есть twitter-революции сегодня возможны не везде. К примеру, арабский мир не так развит в плане распространения информационных технологий. Здесь власти с этим борются, подавляют стремление населения массово пользоваться социальными сетями, многие режимы закрывают эти возможности для своих граждан. Да и в целом там люди относятся к этому несколько негативно, и, как мы могли наблюдать в течение 2011–2013 годов, не без основания. Соответственно там это срабатывает уже не всегда и не в полной мере, а американские стратеги всё чаще прибегают к старым, дедовским, нецивилизованным методам воздействия и захвата. Там живут другие, недостаточно демократические, по американским представлениям, люди. Кое-где есть и просто хорошо осведомлённые противники осетевления, понимающие смысл и инструментальность данного явления и не покупающиеся на эти «стеклянные бусы» западных цивилизаторов.

Коммуникации — оружие тех, кто знает, чего хочет

Ещё Наполеон сказал: война — это коммуникации. А сейчас коммуникации, инновации и технологии — это оружие. Но это оружие в руках тех, кто знает, чего он хочет. Америка знает, что хочет править миром. Она хочет глобального контроля и знает, ради чего бьётся. У неё есть цель. Ради её достижения она вооружается и добивается своей цели. Получив iPhone и Twitter, если ты не знаешь, чего хочешь, ты вопросительно смотришь на власть, на Кремль — что дальше? Но Кремль тоже не знает, чего хочет, — вроде как надо обороняться, а как обороняться и зачем, если, как некоторые утверждают, глобализация — это неизбежный процесс! Расслабься и получай удовольствие.

Интернет — идеальный инструмент атомизации. Обычно после свержения каких-либо режимов — устоявшихся, наведших минимальный порядок в своих государствах в течение 30–40 лет, где всё устаканилось, есть социальные связи, предсказуемая система правил, законов, отношений — всё это сметается, и наступает полный хаос. Полная демократия по всему Ближнему Востоку, в Ираке после Саддама, в Ливии после Каддафи. Как сказал Путин, нам такая демократия, как в Ираке, не нужна[35], а Путин зря говорить не станет. Или Афганистан. Какой отличный порядок американцы навели в Афганистане! Посмотрите, какая демократия наступила в Ливии. Сейчас страна распадётся на несколько частей, и гражданское общество засияет: взрывы, убийства, гражданская война. В Ираке отделяются курды, шииты воюют с суннитами. Это и есть гражданское общество по-американски.

США не интересует судьба государств и народов, им необходимо лишь перемешать сложное традиционное пространство: арабы, мусульмане, Ливийская Джамахирия — это бедуинские общины, это кланы, это строгая дисциплина и традиция, это установившаяся социальная модель. Как можно зайти в это общество с ценностями американской демократии? Да никак не зайти. Поэтому это общество надо взорвать, традиционные социальные связи разрушить, население атомизировать, и когда оно превратится в бурлящую биомассу людей, убивающих друг друга, вот тогда можно говорить о том, чтобы там начать выстраивать гражданское общество, и туда заходит американская демократия. А без этого ничего не получится. Государства пали одно за другим. Каддафи заупрямился и стал упираться. Если бы он выстоял, выдержал и остановил американскую машину, это могло бы создать прецедент. Многие бы начали сопротивляться. Сейчас та же миссия лежит на Сирии, на Асаде. Следующим станет Иран, а дальше?

Сегодня у США нет геополитического конкурента, каким был СССР. А НАТО ведь надо чем-то кормить, и здесь встаёт вопрос: для чего? Немудрено накормить НАТО, когда у тебя есть Федеральная резервная система. Печатаешь денег ещё и ещё, и на них кормишь НАТО. Размер американского долга, правда, тоже растёт. Но это неважно. Если у тебя эмиссионный центр и ты устанавливаешь правила, ты обеспечиваешь доллар, то ты же и управляешь глобальной экономикой, изменяя её параметры в своих интересах.

Для адекватного ответа следует осознать сетевые технологии как серьёзное явление, и тут принципиально важно, что транслируется через эти сети. Сегодня через них транслируется только идея американского могущества, зачастую выраженная и детализированная в каких-то, может быть, на первый взгляд совершенно безобидных вещах. Необходимо понимать, что на пользу США, а что — нет. Разделять, где сторона наших геополитических оппонентов и что на неё работает, а что — на нашей стороне. А дальше необходимо активно включаться в эти процессы. Но не на стороне Госдепа, хотя кто-то вольно или невольно продолжает действовать именно на его стороне, а на нашей стороне — стороне целостности России, единого стратегического пространства, наших суверенных интересов, нашей идентичности и традиции. Надо создавать своих евразийских виртуалов, ботов и транслировать через них совершенно противоположные вещи. Ни один госдеповский комментарий, как и комментарий, им спровоцированный, не должен остаться без ответа. Потому что когда пользователь заходит в Интернет и читает, что все пишут за США и никто не пишет против, создаётся ощущение, что всё, сопротивляться бесполезно, все высказываются в пользу США и мало кто — против. Но когда появляется пять комментариев в пользу США и на них двадцать высказываний против: аргументированных, взвешенных, сделанных с патриотических пророссийских позиций, вот тогда тот, кто заходит просто почитать комментарии, понимает, что да, здесь есть ещё за что постоять, ещё есть кому сопротивляться, это тоже сила, она субъектна и поставлена на службу нашим интересам.