Я еду домой! - Андрей Круз

Все, с магазинами закончил, теперь надо закрепить ремень на карабине. И на прикладе, и на цевье несколько петель – цепляй, как тебе удобно. А без него нельзя: и руки устанут, и точность упадет. Хороший стрелок локоть передней руки всегда в ремень в распор вставляет. А если ремень закреплен правильно и оружие висит как надо, то его в готовность к стрельбе привести с ремнем можно быстрее, чем без него.

«…И никогда не ходите поодиночке! Если вы застигнуты атакой группы зомби, причем с разных сторон, уже втроем вы всегда можете отбиться, если действуете дружно и слаженно!..»

Вот так удобно. Разделяем лямки ремня: одну из них через плечо, руку в петлю, оружие вешаем на грудь, приклад к правому плечу, ствол у левого бедра. Нет, чуть укоротить надо, так будет лучше.

«…Все готовы? Выпускайте всех!»

Тем временем к мужику присоединилась спортивного вида тетка в полувоенной одежде с помповиком в руках и невысокий, испанского вида мужик лет тридцати с бородкой «готи». Зомби у них в запасе оказалось еще около десятка, в трех клетках с разных сторон, которые открыли разом. Затем началась сплошная стрельба, все крутились, падали на колено, и в конце концов все гобблеры были перебиты – до бравой троицы никто не дошел.

Я отложил винтовку к магазинам, решив, что с ней закончил. Отпил чаю с бергамотом, начавшего остывать, начал распаковывать дополнительные подсумки. Разложил их, померил, как в них входят спаренные магазины. Затем начал компоновать подвеску всего на своей разгрузке – новенькой, передавленной по сгибам и пахнущей синтетикой.

«…В Атланте, в центре по контролю за инфекционными заболеваниями. Мы покажем выступление доктора Ву полностью».

Доктором Ву оказалась полукитаянка лет сорока в светло-сером строгом костюме с короткой прямой юбкой, открывающей кривоватые ноги и толстые щиколотки. Она вышла на маленькую трибуну под логотипом центра, разложила бумаги, после чего заговорила хорошо поставленным голосом прирожденного оратора. Ничего нового я для себя не узнал. Она рассказывала, как заражают зомби, говорила о том, что встает любой труп, даже если он не укушен, – в общем, говорила об очевидном, но это было первое официальное заявление о происходящем. До этого все было из разных источников, а атлантский центр – учреждение федеральное. Если они сказали, значит, такова позиция властей. А власти признали катастрофу.

Я повесил подсумки под пистолетные магазины повыше слева, а еще выше прицепил карман под радио, вместо которого у меня там мобильный лежал. Рация у меня тоже была, впрочем, взятая с порося в аэропорту, но связываться по ней пока не с кем, да и зарядника к ней не было. Ниже закрепил пистолетную кобуру, чуть наискосок – теперь там самое место «таурусу». Маленький револьвер пойдет на брючный пояс, чтобы мне вообще с ним не расставаться, даже если придется снимать разгрузку.

Доктор Ву продолжала перекладывать бумаги, описывая возможные временные промежутки до смерти и превращения. Получалось, что, если тебя ухватят за руку так, что нанесут рану, не требующую наложения швов, у тебя остается пять-шесть часов жизни. Отмечены случаи, что люди с совсем маленькими повреждениями прожили почти сутки или даже больше. Подвергшийся же атаке с повреждениями основных сосудов умирает в пределах часа. Промежуток времени между смертью и воскрешением составляет от трех до пяти минут.

Вот так. В среднем пять минут на то, чтобы дать человеку покоиться в мире, а не восстать в виде мерзостной твари.

Маленький револьвер – немедленно на пояс. Это спасательный крут, как я говорил, последний шанс. И расставаться я с ним не буду даже в туалете или ванной. С этой самой секунды. Ночью – под подушку. Благо револьверам осечки не страшны, и забыть снять их с предохранителя невозможно. А с другой стороны на пояс – маленький подсумок под патроны к нему. Россыпью, даже без скорозарядника, исключительно на всякий случай, десять штук.

Картинка на экране вновь сменилась картой страны. Казалось, пятна появляются ежесекундно. Наверное, так и было. Америка – страна большая, и сейчас в каждом ее углу кого-то едят, а кто-то об этом сообщения ждет.

Опять вид в студию: все тот же усталый ведущий, бумаг перед ним целая кипа. Видать по всему, он там все взял в свои руки, потому что читает с листа, а не с телепромптера.

«…На связи находится наш лондонский корреспондент, ему слово…»

Два подсумка для ружейных патронов – пусть хранятся полными вместе с «моссбергом». Но набить их надо. Распотрошил коробку, высыпал толстые пластиковые патроны на стол.

«…Из центра Лондона, от ворот Грин-Парка, что на Пикадилли. В Лондоне продолжаются массовые нападения восставших мертвецов на живых людей. Известны многочисленные случаи проникновения гобблеров в дома… А это кто?»

Журналист крикнул, показывая куда-то пальцем. Камера обернулась, но ее немедленно сбило толчком. Раздались крики, изображение на экране повернулось набок, и в кадре были видны лишь ноги корреспондента, бросившегося сначала сюда, к нам, а потом обратно. А перед камерой начало растекаться большое красное пятно.

Я просто онемел. Вот тебе и показали вид на Пикадилли. И куда смотрели, кстати? Не видели, бараны, как мертвяк к оператору сзади подошел? Или откуда он взялся? А с Англией вовсе беда: там оружия ни у кого нет вообще никакого. Не любит английская власть оружие у населения. Одна двустволка на тыщу человек – хорошо, если найдется. Двустволка – там признак аристократизма, прямо как клюшка для поло. В России и то гладкоствола на руках полным-полно, система покупки оного у нас, чего уж врать, проще некуда, на трудность лишь совсем ленивый жалуется. Мне понадобилось в свое время – и через две недели я купил два ружья. А кто остальным мешает?

Мысли перескочили на семью. Глянул на часы – в Москве четыре часа ночи, звонить не надо. Скучаю. Домой хочу. Хоть бы у них там все хорошо было, а я доберусь. Обязательно доберусь, тут и спорить не о чем.

Ладно, надо идти. Если уж решили тут самооборону организовать – надо участвовать. Дело это хорошее – глядишь и отобьемся в нашей деревеньке. Лишь бы процент людей толковых был больше процента балласта. Посмотрим.

Я встал с табурета, закинул чашку из-под чая в мойку, пошел в гардеробную. Рубашка-поло, брюки для «аутдорз» [32]многочисленными карманами из плотной ткани песочного цвета с вентиляцией, крепкие туристические ботинки из светлого нубука. Разгрузка. Черная. Жарко будет, но других нормальных у Хесуса не было – это все же ломбард, а не магазин. Кепка для гольфа вроде бейсболки, но с эмблемой производителя клюшек «Тейлор мэйд». Очки стрелковые – в специальную сумочку: могут и пригодиться, это не дурь и не блажь. Песка вокруг много, ветры частые, так что глаза подчас защищать приходится. Я без них на стрельбище вообще не хожу.

«Таурус» в кобуру, попробовал – легко ли вынимается? Четыре магазина к нему и пять к карабину – по подсумкам. Есть, упаковался. Покрутился, понаклонялся – удобно.

Карабин на грудь, попробовал – правильно ли, нащупал большим пальцем переводчик огня, указательным – защелку магазина, после чего подумал, что башку надо оторвать тем, кто придумал выбрасывать магазин из винтовки кнопочкой, как у пистолета. Да еще так расположенной, что при малейшей затычке, чтобы приложить дополнительное усилие, ты вынужден будешь винтовку перехватывать поперек, теряя время. Нет, для того чтобы разумно проектировать оружие, надо воевать, причем так много, как воевали мы. И так же жестоко. Для этого швейцарцы плохо подходят. Они воюют все больше в тирах, а применение оружия для них – это когда команда SWAT взад-вперед гуськом ходит, как в танце летка-енка. Хотя черт его знает, этот карабин в Америке сделан, может, для Европы у них все по-другому?

Ну да ладно, привыкну, все же неплохая винтовка. Том, ты меня еще ждешь?

22 марта, четверг, вечер. Округ Юма, Аризона, США

Том так и стоял у себя на газоне. «Эскалейд» уехал, вместо него возник ярко-красный «рэнглер», на котором приехали два молодых парня, здорово смахивающие на братьев. У них были гражданские версии М-16, у обоих с оптическими прицелами. Глянув на них, я подумал, что это неплохо, что я оказался именно в Аризоне. Здесь, да и в соседних штатах, оружие почти у каждого, а в округе Юма, где проблема с нелегалами куда как серьезна, так почти у всех.

– Том, привет опять, – помахал я рукой, подходя. – Встретил Марка. Он сказал, что организуем милицию? [33]

– Точно, организуем, – кивнул Том. – Двадцать два человека уже набрали, вступишь – станешь двадцать третьим.

– И кто командует?

Том молча поклонился. Отлично. Он как раз самый разумный мужик на весь штат, всегда вызывал уважение.