Significant Digits - Значащие цифры - Alexander D
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Гермиона перевернула карточку и посмотрела на свой портрет. Она узнала свой взгляд, который старалась изобразить для этой движущейся картинки: она назвала его «скромная сила». Сперва уверенно и прямо смотрим на зрителя, а затем приопускаем подбородок, отводя глаза вниз и вправо, так, чтобы два локона спадали чуть касаясь щеки. Затем изображение возвращалось в начало, на момент, когда она снова обращала к зрителю своё лицо.
Бесконечный цикл волшебной фотографии очаровывал. Она, конечно же, позировала для неё… Это было частью тщательно организованной кампании по созданию публичного образа. Главная мысль которой строилась на «культе девственницы» королевы Елизаветы I: «Я в высшей степени могущественна, но меня не стоит бояться». Однако даже если у волшебной камеры была длительная выдержка – или как бы там она ни работала, – как она заполнила «вторую» часть цикла, где взгляд вновь обращался на зрителя? Это не было эффектом обратного воспроизведения или перемотки, а это значило… что? Не имеет же камера собственного воображения, чтобы получилось связное цикличное изображение?
Она поморщилась и убрала карточку обратно в стол. У Гермионы было, наверное, штук тридцать таких. Видимо, всякий раз, когда где-то в Британии (или в Австралии, или в Новой Зеландии) у ребёнка появлялась лишняя копия, то он отправлял её Гермионе. В этом не было никакого смысла, но её личный помощник регулярно находил их в её почте часто вместе с детскими письмами (Гермиона прочитала одно: «Дорогая Мисс Грейнджер: Я восхищаюсь вами, потому что вы храбрая, вы делаете то, что правелно[46], вы убиваете дементоров. И потому я восхищаюсь вами. С уважением, Хосеа Хасси»).
Подойдя к гардеробу, она задумалась о том, что бы было написано на карточке, если бы ей дали возможность придумать описание самой. «Гермиона Грейнджер, девятнадцатилетняя дочь двух дантистов из графства Суррей, известна благодаря своим разбойным нападениям на национальную собственность пяти различных волшебных государств и ключевой роли в планах мировой революции.» Она перебирала мантии, пока размышляла и придумывала что-нибудь должным образом формальное. «Мисс Грейнджер частично единорог, а частично горный тролль, объединённые абсолютно бессмысленным образом, если вы только не перечитали комиксов.»
Гермиона достала длинный, бледно-голубой комплект официальных мантий – в сущности, тщательно продуманное бальное платье с вплетёнными в него чарами. У этого комплекта был вырез на спине и короткие заострённые рукава. Для непосредственного наблюдателя это служило тонким намёком, но всё ещё выглядело довольно мило. Она улыбнулась, но, заметив свои ногти, снова нахмурилась. Лак уже сошёл, и они вернулись в своё чрезвычайно яркое и блестящее естественное состояние. Вздохнув, она сложила мантии и взяла лак с туалетного столика.
Гермиона ощущала ответственность за смерть этих волшебных и поистине чудесных созданий, и она чувствовала себя виноватой, жалуясь на подобные неудобства. Два единорога умерли ради неё, даже при том, что в обоих случаях она была не в том положении, чтобы возражать, и казалось кощунством испытывать что-либо кроме благодарности. У неё не было таких плохих ощущений по поводу троллей, а уж тем более драконов, летифолдов или других тёмных созданий (и к чёрту дементоров!), но она никогда не обесчестит память об этих единорогах. Или память о Гранвиле. Она непроизвольно поджала губы, а её глаза на секунду вспыхнули, но она справилась с собой и закончила маникюр.
Как только ногти высохли достаточно, чтобы блеск потускнел, она оделась, добавила к платью своё ожерелье и встала напротив вертикального зеркала, критически оценивая себя. Оттенки синего были достаточно светлыми, чтобы она не казалась слишком бледной (её лёгкий загар был вечным и неизменным), и ткань подчёркивала её фигуру достаточно, чтобы привлекать, но не настолько плотно, чтобы смущать. Пора идти.
Она подхватила свою дорожную сумку, поднялась по лестнице и выбралась через люк, который плавно открылся для неё. Легко ступая, она выбралась из сундука и огляделась. В доме тихо. И это нормально. Она проверила дверь. Сигнализация и Защиты всё ещё были на месте, волосок всё ещё торчал там, куда она его поместила на прошлой неделе (конечно, это не её собственный волос). Никто не приходил. Комната запылилась, и ей как-нибудь надо прибраться… когда будет свободная минутка. Не сейчас.
Сейчас Гермиона просто проходила мимо: она пересекла комнату, открыла дверь в светло-каштановый Исчезательный Шкаф и шагнула внутрь. Она на секунду закрыла дверь, а когда открыла снова, увидела другую комнату, хотя никаких ощущений изменения не было. Теперь всё, что ей нужно было сделать, это аппарировать («Сознание. Стремление. Сосредоточение.») из этой второй арендованной и надежно защищенной квартиры, и она оказалась в Хогсмиде. Относительно легко, учитывая сколь значительную степень безопасности обеспечивали эти предосторожности.
Большинство ведьм и волшебников не стали бы повседневно использовать Исчезательный Шкаф или аппарацию в обыденных передвижениях. Риск расщепления был невелик, но если вы достаточно долго бросаете стогранный кубик, в конце концов выпадет единица. Однако Гермионе не приходилось об этом беспокоиться. Ее тело знало форму, которую должно иметь, и постоянно в неё трансфигурировалось. Даже если её бы расщепило во время транспортировки по вине незначительного дефекта Шкафа или недостатка концентрации при аппарировании, самое худшее, что бы произошло – это потеря нескольких литров серебристой крови.
Мало что могло повредить Гермионе. Серьёзные проклятия могут нанести урон или вывести её из строя, а вот к лёгким – она невосприимчива. Они не были в точности уверены почему – быть может, помогала её непрерывная трансфигурация, а может, целебные свойства её крови, – она могла просто игнорировать их. Проклятие желейных ног вызывало мимолётную дрожь в коленях, а Иммобулус лишь придавал её суставам жёсткости. Кроме того, в лабораторных тестах сильную боль ей причинила кислота, которая останавливала её регенерацию на срок от десяти до двадцати секунд.
Но самой серьёзной опасностью был огонь, и подобных атакующих заклинаний было до неприятного много. Двадцать три обычных боевых заклинания, в которых использовалось пламя или высокая температура, и сорок менее известных, характерных для отдельных регионов либо особенно сложных.
Тело Гермионы было пронизано магической природой единорога и тролля. У троллей были магически усиленные ткани и кости. Учитывая, что тролли были созданием какого-то ужасного волшебника прошлой эпохи, это свойство вероятнее всего позволяло им достигать их большого размера (до четырёх метров), не вызывая разрывов кровеносных сосудов или сломанных бёдер. Кроме того, они непрерывно трансфигурировали себя в форму, предположительно, продиктованную
