Мост над черной бездной - Яна Розова

– Для начала расскажи мне об убийстве Олега Перцева.

Витя сопротивляться не стал, рассказал, что знал: отравление, эксперты завтра скажут, каким веществом. Даже фото тела показал: на бетоне лежал, скорчившись, щуплый паренек.

Вздохнув, Седов вернул снимки.

– Он мог сам подняться на мост?

– Да, этот мост попроще того, лесного, на котором первого парня нашли. – Витя упомянул об Артуре, и видно, тут же пожалел об этом, предчувствуя следующий вопрос Пашки.

А Пашка, конечно, тут же задал его:

– Теперь-то вскрытие старшего брата сделаете?

– Черт, Паша, – промямлил Калачев. – Это же политика… Нужно хотя бы заявление от родственников…

– Вы все спятили, – разозлился Седов, допивая свой виски и скалясь от вновь вспыхнувшей злости. – К тому же запутались в понятиях: это не политика, это деньги. А тебе особенно стыдно должно быть, ты же ни гроша не получишь за свой профессиональный позор.

Витя не счел нужным оправдываться, хотя аргументов у него было предостаточно. Он встал и направился к своим подчиненным – руководить.

… К вечеру Пашка вернулся в квартиру Яны. Она встретила его холодно, почти враждебно. Взяв себя в руки, рыжий сыщик подробнейшим образом описал свою поездку, правда немного перетасовав факты. Домоправительницу фрекен Бок в своем рассказе он наделил внешностью и манерами Адели, в итоге получилось забавно, и его простили.

Яна выпила стакан теплого молока и попросила полежать с ней, пока она будет засыпать. Седов сделал так, как она просила.

Ночь он провел на кухне, выкурив пачку сигарет и выпив полбутылки водки. Ему удалось не думать об Элли, составляя план своих действий на ближайшее время. Он намеревался во что бы то ни стало узнать, отчего именно умер Артур Перцев.

Старый упрямец

Утром Яна ушла на работу, а Пашка, подремав часа три в согретой ее телом постели, сел к компьютеру.

Для начала Седов сосредоточился на старом греке Костаки, деде Артура Перцева. Имя его в Интернете упоминалось не просто редко, а редчайше: в одной коротенькой заметке о том, что Костаки и еще шестеро ветеранов ВОВ были удостоены звания почетных граждан Гродина. Оказалось, что миллионер Костаки геройски воевал против немецких захватчиков, и Паша счел это свидетельством наличия у миллионера души.

Случайно Седов набрел на блог местного журналиста, который описывал судьбы гродинских бизнесменов.

Судя по подобострастному стилю материалов в блоге, писались они за деньги, возможно, для каких-то бумажных носителей, а после были выложены в Интернете в качестве образца творчества этого самого журналиста – вот как я пишу, заказывайте рекламные тексты мне, такому замечательному.

Читая эти материалы, Паша припомнил расследования Александра Чащина – в них упоминались те же самые люди, только вот делишки их подавались не как красивые истории успеха, а как список мошенничеств, расхищений, фальсификаций и прочих жульничеств. Иногда – с кровавым оттенком. Времена сильно изменились, правда теперь не интересовала никого…

В том же блоге Паше попалась и статья об одном из предприятий Костаки – заводе по розливу минеральной воды. О директоре упоминалось вскользь, но высокопарно: умудренный опытом, заслуженный человек, значимая персона в экономике области и так далее.

Изучив раздел блога «Личная информация», Паша догадался, что автором всего этого лизоблюдства был тот самый Валерий Гайдуковский, журналист, который помогал Пашке организовать пиар перцевских прожектов.

Очень кстати Седов припомнил, что Перцев оплатил по безналу размещение статей в городских СМИ согласно смете Гайдуковского на месяц вперед и добавил кругленькую сумму – гонорар журналисту, но в прессе появились только первые несколько материалов, а после похищения Маши Бусько Паша попросил Гайдуковского сделать тайм-аут. С тех пор Седов с журналистом не общался, попросту позабыв о нем.

Нашелся повод позвонить.

Валера Пашиному звонку обрадовался, причем чуть больше, чем это можно было ожидать. Рыжий сыщик тут же заподозрил его в неискренности. Не дожидаясь вопроса, журналист бодро отчитался, что деньги он получил и расплатился со СМИ, разместившими его статьи о Малогрязнушкинской железной дороге. Своим гонораром доволен, не нужно ли еще чего?

– Только информация.

Тут Валеру понесло в рассуждения на тему «Информация правит миром» с выводом о том, что «поэтому она дорогая». Паша окоротил его:

– Информацию нужно правильно использовать, а это умение еще более высоко ценится.

– Если ты это можешь, Павел, значит, ты за это денежки имеешь! – Гайдуковский говорил веселым и почти игривым тоном, но абсолютно серьезно, видя в приятеле представителя богатого клиента.

Валеру можно было понять, но менее противно от этого не становилось. Паша, который сначала подумывал заплатить Гайдуковскому за нужные ему сведения, начал терять свое и без того малое терпение.

– Кстати, насчет денег, – сказал Паша голосом, обещающим неприятности, – раз пиар-акция планировалась на месяц, но полностью не была реализована, ты должен вернуть три четверти денег моему заказчику. Возвращай быстрее, а то на счетчик попадешь!

– Но тот заказчик убит! – возмутился журналист. – Перцева больше нет, кому деньги-то отдавать?! – Он даже запыхтел от возмущения.

Паша сочувственно покачал головой, чего Гайдуковский видеть не мог, и складно соврал:

– Перцев был главой крупного консорциума. После смерти Никиты Львовича всеми делами занимается совет директоров. Они все и есть мой заказчик. И перестань мне перечить, а то я приеду к тебе в гости.

Что уж там вообразил себе Валера, услышав о возможном визите рыжего сыщика, Седов так и не понял. Но видно, испугался журналюга недостаточно, потому что на Пашкино вранье ответил собственным:

– Я только свое взял, свой гонорар. А остальное отнес в газеты! С них и требуйте!

Такое упорство неожиданно развеселило Пашу.

– Валер, ты меня за идиота держишь? – В его голосе зазвучала сталь, поэтому бедный журналист не мог и представить, что в душе Паша закатывается от хохота. – Я же проверил. Ты отнес в газеты деньги только за первую публикацию. Из дома никуда не уходи, сейчас мы к тебе приедем – разбираться будем.

– У меня адрес изменился, – сказал Валера.

– Квартиру новую купил! – припечатал его Седов. – Вот квартирой и расплатишься. Да не дергайся, адрес твой я через минуту узнаю!

Тут он завершил разговор, потому что боялся засмеяться в трубку.

Гайдуковский перезвонил тут же. Признался во всем, стал умолять Пашу сжалиться: у него вот-вот родится второй ребенок! Нельзя журналиста наказывать, квартиру отбирать нельзя! Логика Валеры была Паше еще более противна – вот здорово: мы будем воровать, прикрываясь детьми! Но какого ребенка воспитает вор? Однозначно – себе подобного, так не справедливее было бы таким типам вообще запрещать плодиться?…

Но Паша решил уступить гайдуковским мольбам, слишком уж затянулось представление.

– Ладно, попробую что-нибудь для тебя сделать. Ну а пока расскажи мне о Костаки…

Валера старался быть Павлу Петровичу максимально полезным. Он поведал целую эпопею с разными версиями и предположениями о том, как Дмитрию Никифоровичу Костаки удалось разбогатеть, как он ворочает делами половины города, как пляшут под его дудку власти. Скромно выражаясь, сегодня этот семидесятилетний дед был самым богатым человеком в области.

Сведения журналиста не казались сыщику достаточно интересными, он хотел знать больше о семье грека, личных отношениях, привязанностях и старых грехах. А таких сведений было мало, потому что Гайдуковский интересовался только той информацией, на основе которой он мог подготовить чистенькую хвалебную статейку. Валера знал лишь, что жена Костаки умерла очень давно, совсем молодой. Она оставила дочку, которую Дмитрий Никифорович любил и воспитывал самостоятельно. Сам больше не женился, хоть и жил то с одной, то с другой дамой.

– Еще была сестра Елена, – поднатужившись, припомнил Валера. – Я видел ее фото, когда писал о Костаки в один местный журнал. Но, как я понял, он с ней не общается. Почему – не знаю. Я такие вопросы своим клиентам не задаю.

Сестра миллионера

Седов нажал на кнопку звонка. За старой обшарпанной деревянной дверью стояла гробовая тишина. Можно было бы усомниться в том, что Паша пришел по нужному адресу, ведь сестра миллионера, пусть и местного масштаба, не могла жить в таком захолустье. Не только дверь, но и весь дом был старым, построенным еще в те времена, когда Гродин был станицей Малые Грязнушки и про канализацию, свет и водопровод тут еще слыхом не слыхивали.

Мимо Паши прошла соседка.

– Да вы постучите, – посоветовала она. – Никифоровна у нас глуховата стала.

Паша постучал, боясь, что дверь под его ударами рассыплется. Постоял еще минутку, а потом почувствовал запах газа – едва заметный, но совершенно точно исходящий от двери Елены Костаки. Пашка огляделся, принюхался еще и позвонил в соседнюю дверь.