Песочная свирель. Избранные произведения мастеров Дзэн - Юрий Холин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Бедняга взревел, как раненный буйвол, и голова его безжизненно упала на грудь.
И вот, глотнув еще прекрасного вина, последний из друзей вытащил дощечку с изображением губки, привязанной к длинной палке, часто профанами принимаемую за сердце – «черви».
Все было под рукой. Мальчишки, радостно галдя, побежали наперегонки к ведру с уксусом, подле которого лежала та самая палка.
Мокнув губку в ведро и лукаво подмигивая остальным, подбежавший первым мальчуган сунул ее в кровоточащую рану под сердцем несчастного христианина.
Тот не подавал никаких признаков жизни. Второй и третий раз парень повторил, как ему казалось, реанимирующее действие, но результат был прежний.
Посетовав на друга-здоровяка, впихнувшего копье бедняге по самые гланды, ребята допили вино, поделили деньги, сдали «вахту» подошедшему к тому времени солдату, умильный вид которого говорил о сладко проведенном дне, и побрели по домам, думая о завтрашнем хлебе насущном.
Ю. Х.
Я ПРИШЕЛ, И ПРИРОДА, ВСТРЕЧАЯ
я пришел, и природа, встречая,посмотрела зеленым в ответ,в остролистых кустах молочаяотражая изменчивый свет;
стали проще сомнений изъяны,бред желаний и боль о былом —это воздух целебным и прянымнаполнял мое сердце теплом.
И редели пустые обиды,и взрослели в колосьях заривсе твои мимолетные виды,все, природа, заботы твои.
С. К.
В ЭТОЙ СТРАННОЙ ИГРЕ
В этой странной игребольше нет суеты.Я иду по траве,собираю цветы,
я стремлюсь в облакакак в чужие края.Эта жизнь коротка,но она не моя.
Разве это винаесли нету вины;если в омуте снавижу новые сны;
если вижу кругом,что не видят друзья;если радость – мой дом,и без дома нельзя;
если здесь и теперья так счастлив и свят?Значит, бог я, поверь,и, конечно ж, распят.
С. К.
РОЖДЕНИЕ ДРАКОНА
Куда стремишься ты, слепое существо?
К какому темному морю текут реки твоих желаний?
У тебя нет глаз, они слепы к чудесам, что
окружают тебя. У тебя нет слуха,
ты не слышишь глас истины…
П. Веженов, «Синие бабочки»Морозное утро. Все сверкает от недавно выпавшего снега, который скрипит теперь под ногами и лежит на сосновых ветках, оттягивая их и придавая деревьям еще большую стройность. Воздух чист и прозрачен, наполнен тонким ароматом зимнего сосняка.
Становлюсь на утоптанную площадку между деревьями лицом к востоку. С самого подъема еще в темную рань чувствую прилив каких-то гудящих незнакомых сил. Силы эти буквально поднесли меня к моему месту, где нет ничего, что бы напоминало нелепую суету города, где нет даже меня самого, но где присутствует лишь чувство ожидания значительного, что должно произойти и ради чего создалась эта ситуация, в которой душа моя есть составная, а значит, необходимая единица. От мысли, вонзившейся в сознание, продирает холодком восторга. Я причастен, но к чему, пока для меня тайна.
Начинаю размеренно двигаться в ката[20], стараюсь войти в ритм движения души, связывая свой физический подъем с психикой и устремляя внутреннее единство к еще неопределенному раздражителю извне.
Природа благоволит мне. Я дышу ее ароматной чистотой, и теплые струи пронизывают члены моего тела, придают им грозную силу, возможную только в гармонии материи и духа.
Все: деревья, кусты, облака надо мною – все они включились в мой «танец», ставший теперь нашим общим священным действом. Краем глаза вижу белку, прибежавшую за съедобной подачкой, иногда получаемой от посетителей с добрыми намерениями. Вдруг зверек замер, но через секунду, как бы осененный познанием происходящего, начинает неистово носиться над головой. Он понял меня, а я понял его инстинктивный восторг. Потом, анализируя эти мгновения, приходишь к мысли о том, как далеко и безвозвратно человек ушел от восприятия себя частицей природы. Вернее можно сказать: скатился во тьму цивилизованного невежества…
И вот наступает кульминация нашего «танца», когда в общем ритме сливаются все предметы, чувства, звуки, запахи. Еще мгновение и должно произойти разрешение этого накала. Иначе и не может быть! Движение-другое, и все останавливает внешнее проявление энергии, уводя ее внутрь. Все замирает как бы в ожидании чего-то. И вот алым потоком выливается по всему горизонту восток, как прорвавшийся из тесной печи расплавленный металл. Небо розовеет, снег играет в свете огня. Дракон пробился сквозь темноту космической ночи, и, обдавая все пылающим жаром своего дыхания, начал полет над землей.
Теперь мне стало ясно, что явилось причиной возбуждения, чье приближение заставило ринуться навстречу неизбежности. В тот миг, когда могучее явление стало реальностью и начало отсчитывать мгновения своего бытия, мне стало понятно, что не только многое плохое в моей судьбе закончится, но и, как казалось, хорошее. Закончится все мешавшее или не способствовавшее движению к истоку.
Дракон беспощадно крушил все, что казалось незыблемым, но что рассыпалось теперь в прах, не оставляя следа. Он не спрашивал: надо это или не надо. Он утверждал и уничтожал во мне то, что считал нужным уничтожить, не церемонясь с моим мнением, как выяснилось позже, не всегда правильным. Монстр нещадно лупил хвостом, сбивая наслоения судьбы, обжигая пламенем дыхания обнажившуюся чистую кожу, закаляя и превращая ее в броню, не пропускающую ни хорошее, ни плохое, но истинное. И глупо было бы противиться, цепляясь за старую кожу. Процесс обдирания болезнен, но зато потом легко и свободно. Это свойство змеи – постоянное обновление после периодически сбрасываемого старого и отжившего – как бы символ закона отрицания, не терпящего засиживания в одном качестве, которое, как ни казалось бы совершенным, все равно уступит место более лучшему, новому. А иначе происходит загнивание при отказе от постоянного движения, начинается умирание при жизни. Так пруд, не питаясь родниковой водой и не имея выхода для своего обновления, то есть утратив процесс изменения в качестве при постоянном движении, превращается известно в какое гнилостное состояние, а впоследствии исчезает и вовсе без следа. Бурлящий же поток изменяет себя и преобразует все вокруг. И если исчезает, то оставляет русло, готовое при сочетании необходимых условий снова дать жизнь потоку…
Образ змеи, сбрасывающей отжившую кожу, с давних пор будоражил сознание. Мудрая природа везде расставила знаки, читая которые не надо мучиться в познании ее и своей самости. Читать их – это навсегда утраченное искусство, наука, проблески которой иногда вспыхивают в умах некоторых людей, чьи мозги не окончательно заросли бурьяном множества сорной информации, не заплыли жиром безнравственной обывательщины, ускорено приближающей сумраки Калиюги.
Недаром образ совершенного в своей форме пресмыкающегося не давал покоя моему воображению: оказалось, я причастен к нему, так как родился в год 2009 эры Викрам[21], когда и земными делами управляла мудрость Змеи…
Приход ее не был для меня теперь столь величественен, как появление Дракона в пламени восхода первого его дня. Тогда было ясно: наступает великий воин, укрепляющий силу и волю всех, находящихся в процессе последовательного преодоления пути. Но настало время для заполнения совершенной формы кувшина совершенным же содержа-нием. Мудрая Змея явилась без шума и вползла в узкую горловину сосуда. Глупый, обожравшийся обыватель начнет вытряхивать ее, изрыгая проклятия и исходя гневом. При этом и кувшин разобьет, и змеей будет укушен. Мудрый прочтет в этом знаке великую истину, и, накормив животное, подружится с ним и переймет от него всю хитроумную программу, вложенную природой. И да пусть умный станет мудрым, мудрый – просветленным, а просветленный – бодхисаттвой – героем света, носителем энергии, добра и мира!
Ю. Х.
МЕЧТЫ
Давным-давно, когда клубилисьв арийских капищах костры,когда миряне в Круг сходились,предвидя торжество игры,когда под крики и заклятья,под шум и празднество толпыкричали громкие проклятьязлым духам мудрые волхвы,когда они дословно знали,что значит бег чужих светил,и у кумирень справно ждализнамения небесных сил,когда без боли и сомненья,без тайной злобы и обидони вверяли провиденьюсвои мечты, любовь и быт,когда, покорны высшей воле,обычаям и ворожбе,они не знали счастья болев своей бесхитростной судьбе,чем почитать отцов и дедов,растить детей и холить скот,и крепко спать, за день изведаввсё бремя тягот и забот,а, встав с рассветом, утром ярким,который раз в черемный храмнести доступные подаркисвоим бесчисленным богам.
Уже тогда, в какие леты,бежали отроки гурьбой,забыв отцовские запреты,на берег Ирия крутой,и, детских рук расправив крылья,оставив тонкие холсты,влекомые незримой силойманящей, жуткой высоты,под звонкий смех и ритм пеньябросались с кручи в пропасть вод,чтоб ощутить соблазн паденья —короткий, сказочный полет.
Вот так и ты, моя Россия,дитя простора и невзгод,расправив крылья огневые,устремлена душой вперёд.Как заразителен и страшеннабор запретной высоты.Как он велик и бесшабашен —полёт твоей святой мечты!
С. К.
