Венера - Бен Бова

- Но все расчеты основаны на реальных метеорологических данных,- обратил я их внимание на этот очевидный факт.

- Основание - наземные метеорологические данные? - уточнила Дюшамп.

Я кивнул.

- С перерасчетом и поправками на температуру Венеры, давление и химические свойства атмосферы.

- Абстракция в квадрате,- сказала Дюшамп, махнув рукой: мол, что с ним поделаешь!

Родригес внимательно смотрел на красную полосу в нижней части моей самодельной карты. Наконец он передал обратно мне компьютер размером с ладонь и произнес задумчиво:

- А вам не кажется, что может существовать сдвиг между ветрами на данной высоте?

- Сверхзвуковой сдвиг ветра? - хмыкнула Дюшамп.

- Он вовсе не сверхзвуковой - при таком-то давлении,- заметил Родригес.- Это лишь говорит о силе ветра.

Капитан покачала головой:

- Все планетологи-физики сходятся на том, что ветра сверхротации окончательно замирают в нижних слоях атмосферы, где поднимается давление. Ветра увязают в повышенном давлении, как мухи в меду.

Родригес задумчиво кивнул, затем медленно проговорил:

- Да, я знаю, но если здесь имеется ветровой сдвиг, то он может вызывать полный штиль.

Дюшамп вздохнула, поочередно посмотрела на нас обоих и затем вынесла свое решение:

- Очень хорошо,- сказала она.- Мы приготовимся к сюрпризам. Проверим еще раз все системы. Убедимся, что все в порядке, и пристегнемся как следует, как только пройдем плотные слои атмосферы.

Затем она повернулась ко мне:

- Вы удовлетворены, мистер Хамфрис?

Я был удивлен - откуда этот яд в голосе? Однако я проглотил это и сказал:

- Вы капитан, вам и решать.

- Вот и хорошо.- Обернувшись к Родригесу, она сказала: - Томми, тебе предстоит выйти наружу и своими руками проверить все соединения и крепления.

Родригес хмуро кивнул.

- Будет сделано.

Холодно улыбаясь, Дюшамп обернулась в мою сторону.

- Мистер Хамфрис, а вы не хотите присоединиться к Тому?

- Я? - голос у меня сорвался от неожиданности.

- Больше рук, больше глаз,- продолжала она как ни в чем не бывало.- И потом, ведь эта проверка вызвана вашими предположениями, разве не так? Причина проверки - вы и ваша компьютерная программа.

«Ах ты, жучка,- подумал я, употребив несколько иное слово, которого здесь приводить не хочу.- Значит, я виноват, что компьютер заглючило. Теперь мне надо лезть в это пекло или признаться перед всеми в собственной трусости».

Родригес наклонился в узком пространстве, разделявшем нас, и дружески потрепал меня по колену.

- Пойдемте, мистер Хамфрис, ничего опасного. Вас это позабавит. Я все время буду вас поддерживать, так что будет потом о чем внукам рассказать.

«Если я доживу до этих внуков»,- подумал я. Но волевым усилием, подавив страх, я сказал как можно спокойнее:

- Конечно. Это будет интересно.

Так оно и получилось. Скучать нам не пришлось.

Нашей первоочередной задачей стала проверка прочности разъемов и кронштейнов, которые крепили гондолу к газовому резервуару у нас над головой. Задача была посильная даже для водопроводчика и не требовала никакой специальной подготовки или навыков. Правда, при этом мы находились за бортом, среди облаков серной кислоты, разогретых почти до ста градусов Цельсия, в более чем пятидесяти километрах от поверхности планеты.

Родригес провел два напряженных часа, показывая мне, что нам предстоит сделать на симуляторе виртуальной реальности. Шесть главных креплений и столько же второстепенных: они крепили гондолу к газовой оболочке. Если они не выдержат, мы полетим к раскаленной земле Венеры, как чугунная наковальня.

Акира Сакамото, наш техник по системам жизнеобеспечения, помог мне облачиться в скафандр. Это оказался тот же костюм, в котором я совершил перелет с «Третьена», только снаружи он был дополнительно обрызган специальным керамическим составом, снижавшим теплопроводимость. Теперь скафандр казался мне менее эластичным, но Сакамото решительно возражал, утверждая, что керамика ничуть не стесняет движений.

Обернув страховочный трос вокруг моего запястья, он закрепил его щелчком, затем проверил, не мешают ли петли троса моим движениям.

Доктор Уоллер тем временем помогал облачаться Родри-гесу, который мог одеться и сам. Однако кто-то потом должен был проверить герметичность костюма, а также - электрические кабели и шланги системы жизнеобеспечения, идущие из заплечного ранца.

Маргарита пришла в воздушный шлюз и молча смотрела, как я одеваюсь. Я слегка дрожал, забираясь в металлически-серебристый от керамического спрея скафандр, понимая теперь, что это не страх, а возбуждение. Я занимался настоящим делом, неотложным и необходимым для всего экипажа, притом опасным, так что в собственных глазах (и, надеюсь, еще в чьих-нибудь - вы поняли намек?) выглядел героем.

Между тем внутренний голос напоминал мне: «знаменитости уходят первыми». Как много глупцов спешили навстречу роковым приключениям!

Но в присутствии Маргариты я просто не мог испугаться. Я был храбр и беспечен. И мне показалось, я уловил в ее взгляде восхищение. По крайней мере, надеюсь на это.

ЗА БОРТОМ

- Ну что ж, проделаем все, как в симуляции,- в наушниках голос Родригеса звучал сдавленно и хрипловато, но теперь в нем чувствовалось некоторое напряжение, которого я не слышал там, в «конференц-зале».

Я кивнул и тут понял, что он не увидел мой жест за затемненным стеклом шлема, так что я добавил.

- Хорошо.

«Прямо как заправский астронавт»,- пронеслось у меня в голове.

Он зашел в воздушный шлюз впереди меня, задраил его и выпустил воздух. Как только внешний люк закрылся, внутренний индикатор загорелся зеленым.

Скафандр показался мне неудобным, как костюм, сшитый у плохого портного. Несмотря на сервомоторы-усилители в локтях и плечах, руки двигались с трудом. То есть для того, чтобы двигать ими, требовались значительные усилия. Прежде чем я успел дотянуться до рычага воздушного замка своей пятерней в перчатке, Сакамото сам надавил его, при этом ни один мускул на его лице не дрогнул. Однако легкий самурайский поклон оказался первым знаком уважения с его стороны.

- Благодарю,- произнес я, вступая в шлюз следом за Родригесом, хотя прекрасно понимал, что японец не слышит меня.

Как только распахнулся шлюз, я вдруг вспомнил, что мы уже не в невесомости. Мне показалось, что я карабкаюсь по лесам на небоскреб. Один неверный шаг - и пятьдесят километров полета к поверхности Венеры. Причем крик Мой услышит только Родригес. Дюшамп к связи еще не подключилась.

- Двигайтесь легко и непринужденно,- посоветовал Родригес.- А главное - медленно. Я рядом. Перед тем как выйти, передайте мне ваш страховочный трос.

Я увидел его облаченную в скафандр фигуру. Он вцепился в рукояти, вмонтированные во внешней обшивке гондолы, прямо перед люком. Оба его троса были прикреплены к этим кольцам.

Я передал ему один страховочный конец с правой руки. Он зацепил его за скобу.

- А теперь повторим то же, что в симуляции. Пошли. Хорошо, что весь мир закрывали облака и под ногами не

было видно пропасти, хотя она не шла у меня из головы. Не видно было вообще ни зги - кроме желто-серого преддверия ада. Однако отчетливо чувствовалась тряска и изменение направлений корабля в потоке ветра.

- То же самое, что горный альпинизм или скалолазанье,- задушевно пояснил Родригес, разговаривая, как психиатр с пациентом.- Сплошное развлечение.

- Вы этим когда-нибудь занимались - я хочу сказать - лазили по скалам? - поинтересовался я, поставив башмак на первую ступеньку лестницы.

- Я? Вы шутите? Когда я вылезаю метров на пятьдесят, меня нужно снимать вертолетом.

Мне вот тоже, как и Родригесу, не приходилось карабкаться по скалам, ни в страховке, ни без. Рисковать сломать шею ради простого развлечения всегда казалось мне вершиной идиотизма. «Но тут совсем другое дело»,- напомнил я себе. Тут работа, которую надо сделать, без которой - никак. Теперь я опять вносил весомый вклад в экспедицию, а не прятался в каюте, пока другие работают как папы Карло.

И все же легче от этого не становилось. Сколько я себя ни убеждал - помогало мало. Наверное, Родригес мог сделать это и в одиночку, но долгие годы опыта подсказывали, что намного безопаснее идти вдвоем, даже если один из них полный идиот в этом деле. Говоря «идиот», я имел в виду - «новичок». Кроме того, получалась экономия времени почти в два раза, и уже только одно это делало предстоящую работу намного безопаснее.

Кроме того, нам помогало давление венерианской атмосферы. В открытом космосе, где за тканью скафандра только вакуум, он раздувался, и астронавт становился неповоротливым. Для того и предназначались миниатюрные сервомоторы в суставах и перчатках, чтобы помогать мышцам сгибаться и разгибаться. Но в атмосфере, даже на такой высоте, и тем более - в атмосфере повышенного венерианского давления - шевелиться становилось легче. Скафандр облегал тело как влитой. Даже перчатки. Суставы «пальцев» двигались в них теперь без всякого напряжения.