Между долгом и честью - Алиса Волкова

Кажется, слова Ивена достигли цели. Во всяком случае, Джеймсу показалось, что Рикас все-таки изменился в лице, а во взгляде пробежал страх. Но лишь на долю секунды. Может, это и вовсе игра света от камина?

— Мэдисон участвовала в его уничтожении. Могла часть и оставить, — выдвинул предположение Дрейк.

— Я достану тебе мират, Ивен. А ты пока сделай все, чтобы облегчить его страдания, — голос Рикаса звучал уверенно.

— Я сделал все возможное. Большего я не могу.

— А я могу пойти к нему? — спросил Джеймс. — Я хотел бы побыть с ним, пока ему не станет лучше.

Ивен кивнул. Джеймс перевел взгляд на Рикаса, боясь, что тот не разрешит ему приблизиться к брату. Хотя тогда придется просто действовать тайно. Джеймс уверен, что его место рядом с Андриэлем и никто не сможет его остановить. Рикас несколько секунд внимательно вглядывался в его лицо.

— Мира тебя проводит. Он сейчас в других покоях.

Джеймс буквально вылетел за дверь, его даже не интересовало, как эльфийка узнала о том, что нужна Рикасу. Ему так же абсолютно все равно на ее улыбку и игривый взгляд. Сейчас ничего не имело значения. Джеймса волновало лишь одно. Сейчас он хотел, чтобы Рикас оказался всемогущим и достал чертов мират, потому что если Андриэль не очнется, Джеймс никогда не сможет себя простить.

Решения

Мрак. Боль. Мысли. Воспоминания. Андриэль уже не мог точно сказать, где находится и чьи мысли внутри его головы. Темные коридоры, множество дверей — и за каждой воспоминание. Воспоминание, наполненное болью и отчаянием, будто в его жизни никогда не случалось ничего хорошего.

— Вставай, щенок, вставай. — Плеть просвистела совсем рядом с лицом Андриэля, и он, стиснув зубы, попытался подняться.

Он опять нарушил правила, пытался сбежать, но его поймали. Чародеи не прощали непослушания. А он всего лишь хотел попрощаться с родителями. Побывать на их могилах, сказать что-то, чего не успел раньше. Попросить прощения. Но нет, ему не позволили. И даже Рикас с его наставником ничего не смогли сделать. Андриэль оперся на ладони и попытался подняться, но очередной удар плети выбил весь воздух из легких. Он снова упал на каменный пол, старательно сдерживая злые слезы. Он был слаб, чертовски слаб, а браслеты на руках даже не позволяли уменьшить боль, залечить раны.

— Что, силенок не хватает? Думаю, это отучит тебя нарушать правила, — усмехнулся рыцарь и бросил плеть рядом с дрожащим Андриэлем.

Сколько еще он пролежал на полу, когда дверь за его мучителем захлопнулась, Андриэль не знал. Он смотрел на плеть, перепачканную в его крови, и клялся, что больше никогда не покажет слабости. Он не позволит себя унижать и бить.

Клятвы Андриэль не сдержал. Еще не раз и не два плеть опускалась на его спину, а раны заживали мучительно долго.

Андриэль с силой захлопнул дверь и привалился к ней спиной. Крики в голове стали сильнее. Его собственные крики, полные боли.

— Нет. Нет. Не надо, — шептал он словно в бреду, сжав голову руками, — замолчи. Замолчи.

Слезы текли по лицу, а сам он отчаянно хотел выбраться. Выбраться из этого лабиринта дверей, криков и воспоминаний.

— Нет ничего страшнее, чем оказаться пленником собственного сознания, — сказал Рикас и отложил зелье в сторону, — ты не должен позволить силе выйти из-под контроля, иначе потеряешь связь с реальностью.

— И что делать в таком случае? Как выбраться? — спросил Андриэль.

О таком в школе не рассказывали. Рикас всегда говорил, что преподаватели не знают и половины того, на что способна магия, тем более — магия по управлению мыслями. Слишком редкий дар, слишком страшный дар.

— Никто не знает, Андри, никто. Наверняка есть нужная дверь, но чаще всего это смерть.

— Магия мало похожа на дар.

— Это проклятье, Андриэль. Мы с тобой прокляты, — в голосе Рикаса слышалось отчаяние, но уже в следующую секунду его взгляд стал, как всегда, отстраненным.

Тогда Андриэль не придал словам Рикаса никакого значения. Ему казалось, что уж с ним такого произойти точно не может. А еще была Мэдисон, всегда смеявшаяся над страхами Рикаса и называвшая его чрезмерно серьезным. Андриэль верил ей, ведь Рикас тоже верил. Не зря Мэдисон была близка с братом. Рикас прислушивался к ее советам.

Андриэль поднялся и снова тряхнул головой. Он должен понять, что это не сон. Он сейчас скорее всего лежит на кровати и умирает. Он там умирает. Настоящий он. А здесь лишь его магия, сконцентрированная и запертая в сознании. Магия, которую Андриэль воспринимает как себя. Но это не он — не он сам, лишь его часть. И он должен договориться с этой частью себя самого, найти дорогу обратно. Вернуть телу жизнь, иначе он так и умрет. Тело умрет, а его душа останется запертой в клетке. В клетке из самых страшных и болезненных воспоминаний.

— Мамы и папы больше нет, — Рикас сказал это так, словно его это вовсе не волновало и не беспокоило, — остались только мы с тобой.

Он должен выбраться, должен сказать Рикасу, что ошибался. Считал, что брату все равно. Считал его жестоким и безразличным. Но уже в камере Грегора понял, что ошибался. Что Рикас сойдет с ума, если он не вернется. Потому что у них никого не осталось. Только они вдвоем, только они вдвоем. И он справится. Чего бы ему это ни стоило.

Андриэль двинулся по темному коридору вперед. Он знал, что умирает, но собирался найти способ, чтобы этого не случилось.

Он нужен Рикасу. А еще не может же он заставить Джеймса в одиночку отдуваться перед братом.

* * *

Джеймс сидел возле кровати Андриэля и не мог отвести от него взгляда. Бледный, с испариной на лбу и шевелящимися губами. Порой Джеймс выхватывал обрывки фраз, чаще же Андриэль произносил их так тихо, что понять, о чем именно речь, было невозможно. Иногда он выкрикивал слова очень громко, тело его выгибалось дугой, а крики переходили в стоны. Джеймс знал одно: больше всего на свете он хотел узнать, что же видит Андриэль, но в то же время знать ему не хотелось совершенно. Такие разные желания сводили с ума. Ему было страшно понять, что пережил Андриэль, и хотелось помочь забыть об этом. Хотя, скорее всего, помочь забыть будет нелегко и страшно.

— Но я готов, — тихо сказал Джеймс и взял Андриэля за руку, та