Скрытые сокровища. Путеводитель по внутреннему миру ребенка - Вайолет Оклендер

Глава 6

Работа с подростками

Подросток отнюдь не относится к некоему особому, загадочному подвиду людей, как это склонны думать многие. Он лишь проходит определенные стадии развития, естественные и необходимые. И все мы были такими. Пообщавшись с сотнями подростков, я знаю, насколько отзывчивы они на моих занятиях. Они разумны, проницательны, веселы и страстно стремятся разобраться в себе. И конечно, каждый подросток является индивидуумом со своими особыми потребностями.

Свои учебные семинары я часто называю «Работа с сопротивляющимся подростком». Подобный заголовок привлекает внимание психотерапевтов, так как слово «сопротивление» ассоциируется чаще всего именно с этой возрастной группой. Действительно, большинство подростков по своей природе склонны к сопротивлению. Просто одни честнее других и проявляют его более открыто. Если подросток покладист и с самого начала готов к полноценному сотрудничеству, то, скорее всего, он стремится представить себя в более выгодном свете. Сопротивление – замечательная вещь. Для меня она означает уважение к собственному «Я». «Почему я должен доверять этой женщине, если мне ничего о ней не известно?» «Почему я должен раскрываться и демонстрировать ей свои самые сокровенные чувства?» «Кто она такая, в конце концов?»

В этой главе я представлю некоторые техники, которые кажутся мне эффективными при работе с данной возрастной группой, и опишу соответствующие случаи из практики. Прежде всего, позвольте сказать несколько слов о подростках. Вероятно, вы все это уже знаете, но все же такое введение необходимо.

Задача, стоящая перед человеком в подростковом возрасте, заключается в том, чтобы найти свою идентичность и стать самим собой. Самоутверждение начинается еще в младенчестве, когда ребенок вступает в первые битвы за то, чтобы отстоять свое «Я». Однако в подростковом возрасте эта не новая уже цель приобретает первостепенное значение. На каждом этапе развития дети находятся в поиске своей самости и нащупывают ее границы. Для подростка поиск собственного «Я» жизненно необходим. Именно в это время он отделяется от семьи и оказывается лицом к лицу с грозным будущим.

Известный приверженец гештальт-терапии Марк Макконвиль в своей книге, посвященной подростковому периоду (McConville, 1995), уделяет очень большое внимание молодой формирующейся личности. Он считает, что подростки, особенно младшего возраста, не задают себе вопрос, кто они. Это не процесс познания. Становление самости на данном этапе происходит под влиянием эмоций и чувств – опыта внутренних ощущений.

Конечно, багаж прошлого опыта многократно осложняет эту важную задачу подростка. В очень раннем возрасте ребенок вырабатывает свой способ бытия, свои приемы совладания и выживания, которых затем придерживается по мере своего развития, так что к подростковому возрасту у него складываются довольно устойчивые формы защитного поведения. Маленькие дети учатся удовлетворять свои потребности любым доступным им способом, а процесс научения этим навыкам идет по схеме проб и ошибок. Например, в очень раннем возрасте, скажем, в четыре года ребенок понимает, что открыто выражать свое чувство гнева нехорошо. В ответ на свой гнев он сталкивается с резким возмущением или неодобрением, а возможно, и с печалью родителей, но из-за отсутствия опыта или недостаточной зрелости не может выразить свои эмоции вежливо и дипломатично. В страхе, что его поведение не одобрят и что ему грозит отчуждение, малыш предпочитает прятать свой гнев внутри. Но организм, в его неудержимом стремлении к сохранению здоровья и поддержанию физиологического равновесия, должен избавиться от негативной энергии любыми путями. Поэтому ребенок пытается направить свой гнев в сторону или обращает его на самого себя.

Малыш может стать замкнутым и тихим, его начинает мучить головная боль или боль в животе. Его злость может проецироваться на других людей. Он перестает слушаться и испытывает вспышки гнева, может стать гиперактивным или рассеянным. Он мочится в постель, у него развивается энкопрез, появляются ночные кошмары. Это лишь несколько возможных вариантов поведения или симптомов, и они становятся способом существования ребенка в мире, способом преодоления стрессов, с которыми он сталкивается на своем пути. Одновременно ослабляется и чувство собственного «Я», поскольку гнев – это проявление самости, а когда он сдерживается, то и самость страдает.

У подростков такие формы поведения могут трансформироваться в более изощренные способы самоанастезии, помогающей избежать проявления чувств, поскольку ведь им уже известно, что эмоции таят в себе опасность. Именно поэтому бичом молодежной популяции являются употребление наркотиков, беспорядочная половая жизнь, расстройства пищевого поведения, асоциальные поступки и суицидальные наклонности.

Маленький ребенок – предшественник подростка – получает множество вредных интроектов, которые продолжают давить на него и в юности, и во взрослом возрасте. Эмоции, воспоминания и фантазии прошлого препятствуют нормальному развитию организма. Юноша обнаруживает в своей душе пласт чувств, которые сложно разделить с семьей. Он просто не в состоянии выразить их словами. Подросток не может рисковать, демонстрируя свою уязвимость, иначе он потеряет свое хрупкое «Я». Ему нужна помощь для выражения таких чувств, как беспокойство и одиночество, отчаяние и пренебрежение к себе, сексуальная неловкость и страх. Молодому человеку необходимо наглядно показать, каким образом он сам нарушает процесс своего здорового развития. И именно эту задачу мы должны решить.

В 1985 г. я прочитала одну статью, так хорошо описывающую проблемы подросткового возраста, что мне бы хотелось процитировать ее здесь. Даже спустя много лет она по-прежнему актуальна:

«Превращение ребенка во взрослого – это, пожалуй, самый травмирующий из всех жизненных процессов, но именно в хаосе подросткового периода и происходит нормальное формирование идентичности. Частью этого процесса является поведение, которое мы называем отыгрыванием вовне. На самом деле, это эксперименты ребенка со своей идентичностью. Он может перестать слушаться, начать протестовать, стать упрямым или грубо разговаривать. Со стороны кажется, что молодой человек действует импульсивно, но на самом деле он лишь пытается разобраться с понятиями самостоятельности и зависимости. Величайшая и одна из самых сложных истин заключается в том, что в период формирования идентичности непослушание в умеренных количествах подростку просто необходимо. Важно не то, что он делает, а в какой степени он вовлечен в процесс, что имеет реальную разрушительную силу, а что – нет» (из информационного бюллетеня клиники Виста дель Мар в г. Торренс, Калифорния: «Нормальный подросток: существует ли он?», написанного д-ром Кевином Коксом).

Итак, мы знаем, что происходит, и имеем некоторые соображения, что нужно делать. Но как? Как помочь ребенку преодолеть его сопротивление и нежелание заниматься поиском самого себя и пределов своей самости, чтобы он смог прожить здоровую, продуктивную, хорошую жизнь в этом полном стрессов несовершенном обществе?

Я даже не говорю об эпохе, в которую живут современные подростки, и с чем они сталкиваются в нашем мире. Моя юность прошла в годы Второй мировой войны. Все силы были направлены на победу – и все сплотились вокруг этой цели. Это была война за правое дело, и вся страна объединила свои усилия. Семнадцатилетние, включая и моего будущего мужа, поступали работать в службы обеспечения фронта, а восемнадцатилетние проходили подготовку и участвовали в сражениях. Мальчики помладше с нетерпением ждали, когда можно будет присоединиться к старшим, а до той поры вместе с девушками, среди которых была и я, становились кадетами Гражданского воздушного патруля, чтобы внести свой вклад в общее дело. Мне было шестнадцать, и я много часов проводила, танцуя с молодыми солдатами и матросами в столовой Объединенной службы организации досуга войск. Мы шли работать в такие места, в которые не смогли бы никогда попасть в мирное время, так как наши старшие товарищи ушли на фронт. Я выполняла работу, которая бы крайне удивила современных подростков. Мы обретали свою идентичность совсем новым и необычным способом. Мы быстро выросли и быстро усвоили, кто мы такие или же за кого мы себя принимаем. (В действительности мы даже не задумывались о подобных вещах.) Мы строили планы на будущее – для нас были открыты все пути.

Тинэйджеры в США были тогда на «домашнем фронте». Молодые мужчины ушли за океан воевать, но мы никогда не были в опасности, как подростки в Европе и Азии. Мы были лишены каких-то вещей, но для меня это не составляло проблемы. Два моих старших брата участвовали в боях: один – в Европе, а другой – в Южно-Тихоокеанском регионе. Я гордилась, что на окне нашего дома были вывешены две звезды. Но внезапно война заявилась и в наш дом, когда за несколько месяцев до конца военных действий один из моих братьев был убит в Германии. А потом мы начали получать вести об ужасающем истреблении евреев. Я вспоминаю, как думала, что если бы мои родители не эмигрировали в Соединенные Штаты, мы могли бы погибнуть. Эти мысли оказались столь серьезными для меня, что сильно подстегнули мое взросление. Иногда я спрашиваю себя, в чем проявлялся мой личный протест. Вероятно, война поставила меня и моих ровесников в нестандартные условия формирования нашей идентичности. У нас были другие способы самоопределения. Я глубоко скорбела по моему чудесному брату, но изо всех сил старалась не показывать своей печали, видя горе родителей. Вместо этого я становилась еще более ответственной. Я рано покинула отчий дом, чтобы прокладывать себе дорогу во взрослом мире, возможно, именно так и проявилось мое бунтарство.