Пять недель на воздушном шаре - Жюль Верн

– Да, – ответил доктор, – по части котлов они мастера! Но не будем забираться в такие дебри, давайте полюбуемся этими Лунными землями, раз нам посчастливилось их увидеть.

Солнце, прорываясь сквозь гряду туч, золотило своими последними лучами землю; потоки света изливались на гигантские деревья, на древовидные папоротники, на стелющийся мох. Волнистая поверхность почвы там и сям поднималась в виде холмов, гор на горизонте не было видно. Среди непроходимых зарослей стлались поляны, тянулись колючие живые изгороди, а на полянах были рассеяны многочисленные селенья, окруженные как бы природными крепостными стенами из колоссального молочая и кораллообразных кустов.

Вскоре среди роскошной зелени зазмеилась Малагараси – самая большая река из питающих озеро Танганьику. В нее вливаются многочисленные потоки, которые берут начало в прудах, образовавшихся в глинистом слое почвы, или ручьях, вздувшихся во время половодья. Аэронавтам вся западная часть страны рисовалась в виде какой-то сети водопадов.

На роскошных лугах пасся скот: животные с огромными горбами почти тонули в высокой траве. Благоухающие леса казались гигантскими букетами, но в этих букетах спасались от дневного зноя львы, леопарды, гиены, тигры. Порой слон раскачивал верхушки деревьев, и слышался треск ломаемых его клыками стволов.

– Вот так страна для охоты! – с восторгом воскликнул Кеннеди. – Я уверен, что пуля, пущенная в лес наудачу, не может не найти себе достойной дичи. А скажи-ка, Самуэль, не попробовать ли здесь поохотиться?

– Нельзя, дорогой Дик: надвигается ночь, и ночь жуткая, с ней идет гроза. А грозы ужасны в этих местах, представляющих собой как бы гигантскую электрическую батарею.

– Ваша правда, сэр, – вмешался Джо. – Стало страшно душно, ветер совсем спал, чувствуешь, как что-то надвигается.

– Да, воздух насыщен электричеством, – ответил доктор, – и всякое живое существо ощущает состояние воздуха перед борьбой стихий. Я, лично, признаться, никогда до сих пор не чувствовал этого с такой силой.

– Ну, а не думаешь ли ты, друг мой, что нам следовало бы спуститься? – проговорил охотник.

– Наоборот, Дик, я предпочел бы подняться выше. Одного только боюсь: как бы скрестившиеся воздушные течения не отбросили нас от намеченного маршрута.

– Разве ты, Самуэль, хочешь изменить направление, по которому мы летели до сих пор от побережья?

– Видишь ли, Дик, если бы это мне удалось, я охотно продвинулся бы прямо к северу на семь или восемь градусов и попробовал бы добраться до тех широт, где, как предполагают, находятся истоки Нила. Быть может, нам удалось бы увидеть там какие-нибудь следы экспедиции капитана Спика или, пожалуй, даже самый караван Хейглина. Если только мои вычисления верны, то мы сейчас находимся на тридцать втором градусе сороковой минуте восточной долготы, и мне хотелось бы подняться выше экватора.

– Погляди-ка! – кричал Кеннеди, прерывая своего друга. – Погляди на этих гиппопотамов, вылезающих из прудов. Это просто какие-то груды живого мяса… А вон те крокодилы… С каким шумом вбирают они в себя воздух!

– Они словно задыхаются, – заметил Джо. – А до чего же хорош наш способ путешествовать: с каким презрением можем мы смотреть отсюда на всех этих злых гадов!.. Мистер Самуэль! Мистер Кеннеди! Посмотрите-ка вон на ту стаю зверей, движущихся тесными рядами. Их будет, пожалуй, штук двести. По-моему, это волки.

– Нет, Джо, это дикие собаки. И представь себе, до чего они отважны: не боятся нападать даже на львов. Для путешественника не может быть ничего опаснее такой встречи: он будет немедленно растерзан на куски.

– Ну, в таком случае не Джо возьмется надеть на них намордники, но если эта свирепость у них в натуре, их и винить нельзя, что с них возьмешь!

С надвигающейся грозой мало-помалу все замерло. Казалось, сгущенная атмосфера, точно подбитая ватой, потеряла способность передавать звуки. Птицы – журавли, красные и синие сойки, пересмешники, мухоловки – прятались в густую листву больших деревьев. Во всей природе чувствовалось приближение взрыва.

В девять часов вечера «Виктория» неподвижно повисла над районом Мсене – скоплением множества селений, едва различимых во мраке. Порой какой-нибудь прорвавшийся луч света, отражаясь в темной воде, освещал правильно проведенные каналы и силуэты мрачных, неподвижных пальм, тамариндов, сикоморов и гигантского молочая…

– Я просто задыхаюсь, – заявил шотландец, втягивая всей грудью возможно больше разреженного воздуха. – Мы, по-видимому, совсем не движемся. Что же, будем спускаться, Самуэль?

– Но ведь гроза приближается. Дик, – ответил с беспокойством доктор.

– Если ты боишься быть унесенным ветром, то, мне кажется, нам ничего и не остается, как приземлиться, – возразил шотландец.

– Быть может, гроза еще и не разразится этой ночью, тучи ведь очень высоки, – вмешался Джо.

– Вот именно это и удерживает меня от подъема выше туч, – ответил фергюссон. – Пришлось бы подняться очень высоко, потерять из виду землю и быть в полной неизвестности, движемся ли мы вообще, а если движемся, то куда нас несет.

– Решай же поскорее, дорогой Самуэль, время не терпит, – настаивал Дик.

– Как жаль, что спал ветер, – заметил Джо, – он унес бы нас от грозы.

– Да, очень жаль, друзья мои, – проговорил Фергюссон, – ибо тучи представляют для нас большую опасность. Они ведь несут с собой ветры противоположных направлений, которые могут в своем вихре захватить нашу «Викторию», они несут молнии, способные испепелить нас. С другой стороны, если мы приземлимся и закрепим якорь за верхушку какого-нибудь дерева, шквал может легко бросить нас на землю.

– Что же нам делать?

– Надо держаться в средней зоне между опасностями, которыми грозят нам земля и небо. К счастью, у нас достаточно воды для горелки, да к тому же нетронутые двести фунтов балласта. В случае надобности я могу им воспользоваться.

– Мы будем нести вахту с тобой, – заявил охотник.

– Нет, друзья мои. Спрячьте провизию и ложитесь спать. Если понадобится, я вас разбужу.

– Но не лучше ли было бы, сэр, вам сейчас отдохнуть, пока ничто еще нам не угрожает?

– Нет, спасибо, милый Джо, я предпочитаю бодрствовать. Мы сейчас не движемся, и если обстоятельства не изменятся, то завтра мы будем находиться на этом же самом месте.

– Спокойной ночи, сэр.

– Спокойной ночи, если это возможно.

Кеннеди и Джо, завернувшись в свои одеяла, улеглись, а доктор остался на посту.

Между тем громада туч мало-помалу опускалась, и становилось все темнее. Мрачный небесный свод навис над землей, точно собираясь раздавить ее. Вдруг ослепительная, страшной силы молния прорезала темноту. Не успел погаснуть ее отблеск, как ужасающий удар грома потряс небо… – Вставайте! – крикнул Фергюссон.