Чужая жена – потемки - Галина Романова

– Приблизительно, – кивнула Дина.

Вообще-то она никаких аналогий для себя не проводила. Она просто устала от этой страшной истории, в которую попала по воле случая. Устала от присутствия Кузьмина, заставлявшего ее ненавидеть саму себя, вынуждавшего ее нервничать и чувствовать что-то неприятное, темное, растущее в ее душе, наряду с удушающим чувством вины.

Устала!

– То есть, – продолжал пересыпать из ладони в ладонь свои мысли Кузьмин. – Лучше ты сядешь в тюрьму за преступления, которых ты не совершала, чем?..

– Чем находиться в постоянном страхе разоблачения непонятно за что, – закончила за него Дина, испугавшись, что он снова «слепит» их обоих вместе, ее и себя, в своем предположительном анализе. – Пусть уж лучше этим милиция занимается.

– Чем кто?

– Чем вообще никто!

– Ладно… – как-то неожиданно, поспешно согласился Данила и хлопнул в ладоши, словно прихлопнул свою последнюю мысль, рвавшуюся наружу. – Тогда пошли…

– Куда? – Ей пришлось почти побежать за ним, так резко он стартовал с места. – Куда теперь?

– А теперь, дылда, мы возвращаемся в город. И пусть все будет так, как ты хотела. Но!.. – он резко остановился, повернулся к ней и больно ткнул ее пальцем в грудь. – Но о помощи тогда не проси!

– А я просила?! – возмутилась она, отпихивая его жесткий палец. – И можно подумать, ты мне помогал!

– А что же, по-твоему, я все эти несколько последних дней делал? – Он надул губы, как пацан, и снова стал похож на парня из ее беззаботного детства и отрочества.

– Что?!

– Я помогал тебе выжить, дылда! – ухмыльнулся он, но губы его подрагивали, то ли от обиды, то ли черт его знает от чего. – Учти… будут еще трупы…

Глава 7

В наступавшее сорокалетие Рыков Олег Иванович входил с неутешительными для себя выводами.

Оказывается, он не любит людей! И не в той связи, определенной каким-то остряком, которому больше были по душе животные. Нет! Он и животных не очень жаловал. Нет, он понимал, конечно, надобность и полезность парнокопытного скота, потому что пил молоко, употреблял в пищу кисломолочные продукты, мясо и все такое. Но вот собачек домашних и кошечек он на дух не переносил. И что касается людей…

Он совсем не любил людей. Совсем!!!

– Это, мальчик мой, тебе твоя проницательность пакость подобную подбросила, – любила сетовать его мамаша, перебирая колоду карт на все лады в иссушенных годами ладонях. – Если бы не был ты таким умником!..

Мать пристально смотрела на него поверх оправы стильных модных очков, укоризненно мотала головой, причмокивала языком и вновь принималась тасовать карточную колоду.

– Не будь ты таким-то умником… – продолжала она после паузы, в течение которой успевала разложить пасьянс. – С Женькой бы до сих пор жил, не тужил. И детей бы нарожал. И по службе бы выдвинулся.

– Продвинулся, – машинально поправлял ее Олег Иванович Рыков.

– Женька у тебя была… такая! – мечтательно закатывала мать глаза, не обращая совершенно никакого внимания на его нравоучительный тон. – Умница! Мало того, пробивная умница! Она бы тебе давно карьеру состряпала.

– Она не любила меня, ма.

Всякий раз, когда речь заходила о его бывшей жене, с которой он прожил всего каких-то полгода или чуть больше, Рыкову хотелось залезть под стол и закукарекать оттуда, как в детстве, когда он проигрывал в споре. Не потому, что он считал в раунде «Олег – Женя» проигравшим себя, нет. А для того, чтобы заставить мать замолчать. Если уж мать заводила разговор о женщине, которая после брака с ним еще дважды побывала замужем, ее было не остановить.

Он заехал к ней на какие-то полчаса. Выкроил тридцать минут драгоценного времени и заехал. А она – снова здорово!

– И все давно в прошлом, – проговорил он примирительно вместо глупого кукареканья, искренне надеясь тем самым тему закрыть.

Но не тут-то было! Мадам Рыкова – а в дачном поселке к ней обращались непременно и именно так – довольно улыбнулась.

– Как знать, милый, как знать! В прошлом… нет ничего более нового, чем хорошо забытое старое… – промурлыкала она, открывая очередную карту. – Женечка снова одна. Третий брак не оправдал ее надежд, как и ожидалось.

– Кем ожидалось? – скрипнул зубами Рыков. – Я лично ничего такого не ждал и не хотел.

– Именно поэтому ты попросил пару месяцев назад у одного нашего общего знакомого ее адрес? – И вновь пронзительный взгляд неувядающих материнских глаз поверх модной оправы. – Не надо мне врать, Олежек. Я же твоя мама! Я все чувствую, все знаю. И, кстати, умом, слава богу, ты в меня пошел. Так о чем это я? Ах да! Женечка снова в поиске!

– Я не собираюсь путаться у нее под ногами, если ты это имела в виду, – пробурчал Рыков, покраснев так, что даже кожа на его щеках натянулась, того и гляди лопнет.

– Никто и не просит! – возразила мать. – Но ты бы мог как бы случайно…

– Мам, не надо! Сколько раз она перешагивала через меня?! Думаешь, на этот раз все пойдет по-другому?! Она не любила меня! Не любила, когда я был молод и еще вполне удачлив. А теперь что?!

– А что теперь? – Мать ловким движением сгребла карты в одну кучку, вновь собрала их в колоду и потянулась к нему. – Помоги мне подняться, дружок.

Рыков послушно подставил матери руку, помог ей выбраться из глубокого плетеного кресла, стоявшего на веранде. Повел под руку в дом, где гремела посудой ее дальняя родственница, уже лет десять помогавшая матери вести хозяйство.

– Ты у меня очень умный мальчик, Олежек, – почему-то шепотом произнесла мать, перешагивая через порог прохладной прихожей. – Очень умный! И удача по-прежнему к тебе благоволит. Ты просто не используешь момента, дорогой.

– Почему ты так думаешь? – вяло попытался он запротестовать, хотя в глубине души был согласен с матерью. Ему уже давно и прочно стало все по фигу.

– Потому что я тебя знаю лучше, чем кто-либо другой! Даже лучше тебя самого! – проговорила мадам Рыкова с одышкой. – Ты мог бы использовать удачу себе во благо. Кстати, по поводу твоего последнего дела… Это шанс, мой дорогой! Еще какой шанс!

– Да ладно, ма, обычная бытовуха, – Рыков пожал плечами. – Мне велено особого значения этой стрельбе не придавать. Говорят, сейчас у каждого второго упыря с деньгами есть ствол. Нанять кого-то тоже труда не составит. Зять – лицо заинтересованное, так что я думаю в конце следующей недели собрать все материалы для того, чтобы предъявить ему обвинение.

– Зять? – Мать недоверчиво выпятила нижнюю губу. – Это глупо, милый. Тебе ли не знать?

– Глупо – что?

Олег говорил с матерью очень заинтересованным тоном, но не потому, что его слишком уж интересовало ее мнение, хотя она не раз выручала его дельными советами по ходу следствия, в нюансы которого он ее почти всегда посвящал. Он был рад, что мать отвлеклась от темы Женечки. Хоть какая-то, но все же – передышка. Лучше о криминальных делах с матерью говорить, чем о делах сердечных.