Исчезнувшие без следа - Владимир Гриньков

Светлана покусывала губы. Шаповал сохранял серьезный вид. Мальчишка умчался вихрем и так же быстро вернулся.

– Есть цветы! – доложил он.

Шаповал торжественно-высокомерным взглядом обвел обступившую их ребятню, потом взял Светлану за руку и повел к выходу. Светлана несколько успокоилась и уже не стеснялась подаренных ей цветов.

– А вообще очень похожи, – признала она. – Я тоже сначала подумала, что ты возле кабинета директрисы…

– Ты правильно подумала, – с тем же серьезным видом подтвердил Шаповал. – Всего их было шесть. Три я сорвал и три оставил. Зачем же забирать все?

Светлана прикрыла лицо ладонью и рассмеялась. Даже мочки ушей порозовели. Шаповал вышагивал рядом с невозмутимым лицом.

– Вот теперь я тебя узнаю, – сказала Светлана.

Она его таким с прошлого приезда и запомнила: с ним было легко и весело.

Глава 33

Удалов очень рассчитывал на добытые им личные дела первых «антитерроровцев», и поэтому полный провал поисков, о котором ему доложил Дружинин, его чрезвычайно обескуражил, он даже не стал этого скрывать. Вышагивал по кабинету и покусывал губы.

– Все эти бумаги – фальшивка, – сказал Дружинин.

– Что фальшивка – личные дела?

– То, что касается службы этих ребят в «Антитерроре» – участия в операциях, сведений о ранениях, о наградах, – скорее всего подлинно. А вот исходные материалы – явная липа. Все эти аттестаты, справки из детдомов…

– Но почему? – воскликнул Удалов. – Зачем это сделано?

– Они что-то хотели скрыть.

– Они – это кто?

– Люди, в чьем распоряжении «Антитеррор». Может быть, есть другие личные дела, настоящие? И если там, в правительстве, попросить…

– У кого? – с горечью усмехнулся Удалов.

– У тех людей, которые вам передали эти бумаги.

Удалов покачал головой:

– Ты, наверное, думаешь, что я пришел к какому-нибудь министру и он передал мне эти папки? Нет, Андрей, так я их не получил бы. Вряд ли чиновники, ответственные за эти документы, знают, что они у меня. В любой структуре всегда есть какие-то маленькие люди, на которых никто и внимания не обращает. Сидит себе человечек, зарабатывает на хлеб. И только он сам знает, какими возможностями располагает. Если к нему найти подход, он всегда поможет. И эти папки, – Удалов показал на них рукой, – самые что ни на есть настоящие, поверь. Вот только внутри них почему-то липа зацвела.

– Они что-то хотели скрыть, – опять повторил свою мысль Дружинин.

– И ты знаешь – что?

– Могу только догадываться. Они скрывали тайну происхождения этих ребят.

– А смысл?

– Смысл надо искать.

– Вот и ищи, – напутствовал Удалов.

– Где?

– В папках этих, Андрей.

– Там нет ничего. Проверено.

– Ты всех обзвонил?

– Нет. Я же вижу – бесполезно.

– Ну уж нет, – сказал Удалов. – Успокоишься, только когда доведешь дело до конца.

– Мне везде отвечают, что таких воспитанников у них не было.

– А ты продолжай! – жестко сказал Удалов. – Звони, звони и звони!

Его упрямство уже бесило Дружинина, но невозможно было об этом сказать командиру.

– Слушаюсь! – буркнул Дружинин.

Удалов сделал вид, что не заметил его настроения. На том они и расстались.

На следующий день Дружинин снова отправился к Смирницкому. Все повторилось: и чай, и попытки Смирницкого поведать о своих успехах, и бессмысленные звонки с заранее предугадываемым результатом.

– Алло! Это из Москвы вас беспокоят. Подскажите, пожалуйста, в вашем детдоме был воспитанник по фамилии Кислов?

Кислова не было. И Ужгородцева не было. И Болдырева. Эти люди жили какой-то призрачной жизнью. У них была реальная жизнь раньше. Были отец и мать, были друзья, они ходили в школу, а летом отправлялись в загородные лагеря. Потом у них это прошлое отняли, выдав справку о липовом сиротстве. А они даже не попытались протестовать. Крамаренко в беседах с ними говорил о своем детдомовском детстве. И даже жене лгал. Для нее он был сиротой.

– Алло? Петрозаводск? Я вам звонил по поводу Маркова. Вы посмотрели архивы?

Дружинин давно уже тяготился этими бесплодными поисками.

– А вы имя Маркова знаете? – уточнили из Петрозаводска. – Его не Михаилом случайно зовут?

– Михаил, правильно! – напрягся в ожидании Дружинин.

– Он сейчас здесь, в нашем детдоме, и работает.

Этого не могло быть! Просто невероятно!

– Вы будете с ним говорить?

– Да! – крикнул в трубку Дружинин. – Да! Дайте мне его!

Этого не могло быть! Он не верил.

– Алло? Марков слушает.

Нормальный мужской голос. Судя по всему – молодой.

– Михаил! У меня к вам только один вопрос! – торопливо сказал Дружинин. – Вы когда-нибудь служили в спецгруппе «Антитеррор»?

Молчание.

– Михаил! – нетерпеливо выкрикнул Дружинин. – Служили? Да или нет?

– Да, – отозвался Марков. – Служил.

Но ведь Крамаренко говорил, что они погибли – все! Или Марков, как и Крамаренко, не участвовал в последней операции «Антитеррора»?

– Группа выполняла задание в Африке, – решил не темнить Дружинин. – Вы знали об этом?

– Я не просто знал. Я принимал участие.

Значит, они не погибли?

– Я слышал, что там, в Африке, произошла катастрофа, – осторожно напомнил Дружинин.

– Да. Ребята погибли.

– А вы? – вырвалось у Дружинина.

– Я летел первым рейсом. А на втором заходе вертолет разбился.

– Сколько человек улетели первым рейсом?

– Из группы – я один. И еще этот парень, которого я сопровождал.

– А кого вы сопровождали?

– Человека, которого мы разыскивали.

– Фамилия! – нетерпеливо-требовательно выкрикнул Дружинин.

– Чья?

– Того человека, которого вы разыскивали! Воронцов, так? – У Дружинина уже не оставалось в запасе терпения.

– Да, Воронцов, – подтвердил Марков.

Он несколько растерялся, похоже.

– Значит, Воронцов остался в живых?

– Да.

– Где он сейчас?

– Я не знаю.

– А где вы видели его в последний раз?

– В Москве.

– Когда?!

– В день прилета. Мы из Конакри прилетели спецрейсом, нас прямо на летном поле рассадили по разным машинам, и больше я его не видел.

– Кто его увез? – спросил Дружинин, едва сдерживая дрожь нетерпения. – Кто забрал Воронцова?

– Я не знаю.

Но и этого было более чем достаточно. Воронцов, оказывается, был жив. И его даже видели в Москве. Вдова Кочемасова говорила, что вряд ли все, что сейчас произошло, обошлось без прямого или косвенного участия Воронцова. Прежде это казалось Дружинину бредом. Прежде, но не теперь.

Глава 34

Михаил Марков казался едва ли не братом-близнецом Дружинина – такой же высокий и плечистый. Не отличить, если посмотреть со спины. Вот только в глазах опасливость и затаенное беспокойство. Дружинин показал ему «антитерроровский» значок. Марков ожил и порывисто протянул руку. Он вертел значок в руках, и что-то такое появилось в его лице – то ли радость узнавания, то ли печаль воспоминаний о давних днях коснулись его своим невидимым крылом.

– Номер странный, – сказал Марков задумчиво. – У нас у всех он был с буквой А.

– Я знаю, – подтвердил Дружинин. – Видел такой у Крамаренко.

Марков резко вскинул голову:

– Вы встречались с Сашей?

– Да.

Дружинин забрал у него значок и спрятал в карман.

– Как он там? – спросил Марков.

– Плохо.

– Что такое? – осведомился Марков, нахмурившись.

– Его убили.

– На операции?

– Он уже не служил в «Антитерроре». Никто из того, вашего, состава не попал в теперешнюю группу.

– Значит, группу все-таки набрали заново?

– А почему вы не захотели вернуться на службу?

Марков скривил губы и тяжело засопел. Он был сейчас похож на обиженного ребенка.

– Ноги моей там не будет!

– Почему? – искренне удивился Дружинин.

– После того, что они сделали со мной… Как они поступили со мной…

У Маркова дернулась щека. Дружинин опустил глаза, чтобы этого не видеть. Не выносил ничего такого.

– С утра до вечера – допросы, – пробормотал Марков. – Они называли это беседами – какие это, к черту, беседы! Ко мне было такое отношение, будто сразу после всех этих «бесед» меня посадят в «воронок» – и на лесоповал, лет на десять.

– Это тогда, после возвращения из Конакри? – догадался Дружинин.

– Да. Они совершенно меня извели, я даже не мог понять, чего от меня хотят. Наверное, просто срывали злость.

– Злость? За что?

– Группу ведь угробили. Все ребята погибли. Получалось, что операция сорвалась.

– Но ведь вы нашли пропавшего Воронцова, – напомнил Дружинин.

– И что? – с мукой во взгляде сказал Марков. – Мы потеряли всех! Всех!

Он отвернулся. Засыпанные облетевшей листвой дорожки были пустынны. За полупрозрачной стеной по-осеннему темных деревьев белело здание детского дома. Набегающий с той стороны легкий ветерок приносил запах щей и теплого хлеба.

– Ты все бросил и приехал сюда, – сказал понимающе Дружинин.