Чудовище (сборник) - Юрий Петухов

— Вам, Антон Варфоломеевич, — подытожил он работу, — на тяжелоатлетических подмостках выступать бы.

Антон Варфоломеевич поперхнулся и зашелся в долгом кашле. Его выпученные глаза уставились на целителя с таким детским удивлением и оторопью, что тот не смог выдержать взгляда и отвел свои черные проницательные очи в сторону.

— Есть, конечно, некоторые отклонения, — сказал он, разглядывая ногти, — но так, пустяки. Попейте на ночь и с утра по таблеточке седуксена или элениума — и все как рукой снимет.

— Пил, — буркнул Баулин, — не помогает.

— Поможет! — твердо заверил его целитель. — Сейчас я проведу с вами небольшой сеансик, и все встанет на свои места.

Валентина Сергеевна с полчаса наблюдала из угла комнаты, как не признанное наукой светило манипулировало своими подвижными руками над головой и другими частями большого тела Антона Варфоломеевича. Наблюдала и благоговела, боясь шевельнуться, чтобы, не дай бог, не спугнуть таинственного биополя или как там все это называлось.

А после того как Антон Варфоломеевич преспокойненько уснул сном младенца на широкой постели, в другой комнате у Валентины Сергеевны состоялся с приглашенным продолжительный разговор.

— Никаких оснований для беспокойства, — настаивал тот на своем, — в пятьдесят пять — организм как у тридцатилетнего спортивного парня. Грузноват немного, но при его могучем сердце это ничего не значит.

— И все-таки я вас умоляю — правду, профессор, только правду!

Целитель вздыхал и брался опять за старое.

— Поле жизнедеятельное, такого бы на троих хватило, и с аурой все в порядке, как у Иисуса Христа, сияет эдаким нимбом, знаете ли. Чуть-чуть, конечно, не так ярко, как у вас…

Валентина Сергеевна зарделась и благосклонно, немного заискивая, улыбнулась доктору.

— …но дай бог! Милейшая Валентиночка, — он позволял себе иногда с женщинами фамильярность, зная, что они это любят, — надо отвлечь его от дел, от этих, знаете ли, будничных хлопот. Покой, отдых, съездите в Прибалтику, развейтесь — ничего более.

Он уже встал, собираясь уходить. От Валентины Сергеевны было не так-то легко отвязаться. Но то, что она услышала, несколько снизило ее уважение к целителю.

— Хотите начистоту? — разговорился тот. — Случай не единичный, но по нашим временам очень-очень редкий. Прошу только вас никому не говорить о моем диагнозе, — он замялся, понимаете ли, это, м-мэ-э, может где-то сказаться на моей репутации.

Валентина Сергеевна заверила его в своей лояльности так горячо, что целитель выложил то, что думал.

— Не могу понять причины, даже, точнее сказать, что послужило толчком, но в вашем муже, не посчитайте наивностью, ах, как все это старомодно звучит!.. — в вашем муже неожиданно проявились некоторые атавистические признаки, что ли…

Валентина Сергеевна сделала испуганные глаза и прислонилась к стенке.

— Может, я не совсем правильно выразился, вопрос очень тонкий, но в нем, простите меня, проснулось то, что принято называть совестью. — Теперь пришла очередь краснеть гостю. В медицине такого понятия и даже термина, конечно, не существует — это что-то настолько неопределенное, что даже нам не под силу, — он развел руками и согнал усилием воли краску с лица, — тут важно докопаться до причины. Тогда мы все быстро устраним. И вам, Валентина Сергеевна, как самому близкому человеку, мне кажется, это будет сделать проще. Прощупайте его — с чего началось и так далее, вы понимаете меня?

Валентина Сергеевна поспешно кивнула, хотя не поняла ровным счетом ничего. Этот бред насчет совести еще подорвал ее доверие к целителю. Но тот сумел сохранить свое влияние, видно, недаром слыл кудесником.

— А за Антона Варфоломеевича берусь, — твердо, но без нажима сказал он, — две-три встречи в течение месяца и, конечно, ежедневные телефонные сеансы, знаете, направленные пучки энергии, концентрация… — тут он засыпал Валентину Сергеевну такой терминологией, что она уверовала бесповоротно, такой может все!

Перед уходом целителя-универсала хозяйка попыталась незаметно всунуть ему в карман конвертик с двумястами рублями в новеньких купюрах. Но этот ее жест не остался не замеченным необычной личностью. Он взглядом остановил ее движение, укоризненно покачал головой из стороны в сторону.

— Вы совсем не щадите себя, раздаете свою энергию, она ведь тоже не бесконечна, — пыталась оправдаться она, — а это такие жалкие крохи!

— Мы же с вами интеллигентные люди, Валентина Сергеевна, — улыбнулся ей на прощание гость. У него со здоровьем все было в норме.

На следующее утро вызвали врача из поликлиники, и тот выписал Антону Варфоломеевичу больничный лист.

Неделю он провалялся дома. Ежедневные "телефонные сеансы" со знатоком восточной медицины вселили в него прежнюю уверенность, дело явно шло на поправку. Валентина Сергеевна окончательно воспряла духом.

На работу Антон Варфоломеевич прибыл свежим, окрепшим последние ночи кошмары его не мучили, вообще ничего не снилось. И он посчитал себя совершенно выздоровевшим.

Встретивший его зам долго тряс руку, приговаривал:

— Вот так и горим, работаем на износ, а потом бац! Но мы с тобой еще повоюем, есть еще порох-то, а?

Антон Варфоломеевич добродушно отшучивался, пытался найти в заме какие-либо перемены в отношении к своей особе, но не находил их. Сашенька тоже встретил его радушно и с ходу заметил, что, несмотря на поданное заявление, Иван Иваныч еще держится. А верноподданные подчиненные даже сбросились по полтиннику и купили по случаю выздоровления шефа огромный дефицитный торт и пару бутылок шампанского. В общем, все шло как нельзя лучше.

Испортил настроение Антону Варфоломеевичу лишь ученый секретарь, объявивший, что через три недели состоится научно-технический совет института, на котором будет рассмотрен вопрос о сдвигах в работе отдела Баулина.

Как он будет отчитываться, Антон Варфоломеевич пока не знал. Но три недели — срок достаточный, и он, не теряя времени, поднял на ноги всех своих людей. Сашка мотался словно ошалелый, разнося указания начальника. А к вечеру ближе Антона Варфоломеевича вызвал Нестеренко.

— На энтээсе, — сказал он, — будет присутствовать сам Петр Петрович из министерства, поэтому прошу вас — не подкачайте. В общем, как мы с вами договорились, хорошо?!

Известие о Петре Петровиче здорово напугало Баулина, обычно на таких советах, да и то не всегда, присутствовал Иван Иванович. А тут было совсем другое дело.

К концу рабочего дня он снова занемог душой. Слепить что-либо подходящее для Петра Петровича и Нестеренко из пустоты он не мог. Оставалось уповать на случай или какие-то перемены. Правда, надежд на них не было.