Человек в высоком замке (пер. О.Колесников) - Филип Дик

Какая-то беспокоившая ее мысль, раньше бывшая где-то в глубине создания, теперь поднялась на поверхность.

– Джо, эта книга, «Саранча…», разве она не запрещена на Восточном Побережье?

Он кивнул.

– Так как же ты умудрился ее прочитать?

Что-то именно по этому поводу беспокоили ее.

– Они ведь до сих пор расстреливают людей за то, что они читают…

– Все зависит от социальной группы, от доброй армейской нарукавной повязки.

Значит, так оно и есть. Славяне, пуэрториканцы и всякие поляки были наиболее ограничены в том, что можно было читать, делать, слушать. Положение англосаксов было намного лучше. Для их детей существовала даже система народного образования, они могли посещать библиотеки, музеи, концерты.

Но даже для них «Саранча…» была не просто редкой книгой, она была запрещена, и для всех в равной степени.

– Я читал в уборной, – сказал Джо, – и прятал под подушкой. Да я и читал ее потому, что она запрещена.

– Ты страшно смелый, – сказала она.

– Да? – отозвался он. – Ты, похоже, подтруниваешь надо мной.

– Нет.

Он чуть расслабился.

– Вам здесь, ребята, легко. У вас безопасная, бесцельная жизнь, вам нечего совершать, не о чем беспокоиться. Вы вдали от основного потока событий, вы – осколки былого, верно?

Он насмешливо посмотрел на нее.

– Ты сам убиваешь себя, – сказала она, – своим цинизмом. У тебя одного за другим забирали твоих идолов, и теперь у тебя нет ничего, чему бы ты мог посвятить свою любовь.

Она протянула ему вилку, он взял.

«Ешь, – подумала она, – а то и от биологических процессов откажись».

Пока Джо ел, он кивнул на книгу и сказал:

– Этот Абендсен живет где-то здесь, неподалеку, судя по надписи на обложке, в Шайенне. Обозревает мир из такого безобидного места, что никому и в голову не придет. Прочти-ка о нем вслух.

Взяв книгу, она прочла заднюю сторону обложки.

– Он – демобилизованный солдат, служил сержантом в морской пехоте США во время Второй Мировой войны, ранен в Англии в бою с фашистским танком «тигр». Здесь говорится, что место, где он писал роман, превращено им по сути в крепость.

Она отложила книгу и добавила:

– И хоть здесь об этом и не говорится, я слышала, как кто-то рассказывал, что он почти параноик: окружил свой дом колючей проволокой под напряжением, а ведь это где-то в горах. Подобраться к нему трудно.

– Возможно, – сказал Джо, – он и прав, что стал жить так, написав эту книгу. Немецкие шишки от злости прыгали по потолку, прочтя ее.

– Он и прежде вел такую жизнь. Книга была написана там. Это место называется…

Она взглянула на обложку.

– «Высокий замок». Вот так ласково он его называет.

– Очевидно, им до него не добраться, – сказал Джо. – Он настороже и весьма предусмотрителен.

– Я уверена, – сказала Юлиана, – что для того, чтобы написать эту книгу, требовалось немало смелости. Если бы державы Оси проиграли войну, то мы могли бы говорить и писать все, что заблагорассудилось, как это было когда-то. Мы бы снова были единой страной, и у нас была бы справедливая законная система, единая для всех нас.

К ее удивлению, он согласно кивнул.

– Не понимаю я тебя, – сказала она. – Во что ты веришь? чего ты хочешь? То ты защищаешь этих чудовищ, этих уродов, истребляющих евреев, а потом вдруг…

Она в отчаянии вцепилась ему в уши.

От удивления и боли он заморгал, когда она, поднявшись на ноги, стала тащить его голову вверх, к своему лицу.

Тяжело дыша, они смотрели друг на друга, не в силах заговорить. Первым нарушил молчание Джо.

– Дай мне доесть то, что ты мне приготовила.

– Ты не хочешь говорить? Ты не желаешь со мной разговаривать? Ты прекрасно понимаешь, о чем я говорю, ты это понимаешь, а продолжаешь жрать, притворяешься, что не имеешь ни малейшего понятия, о чем речь.

Она отпустила уши, выкрутив их до такой степени, что они стали пунцово-красными.

– Пустой разговор, – сказал Джо. – Он не имеет никакого смысла. Вроде того, что болтают по радио. Ты знаешь, как когда-то коричневорубашечники называли тех, кто плетет философские премудрости? Их называли яйцеголовыми – из-за большого, выпуклого черепа, который так легко разбить в уличной драке.

– Если это относится и ко мне, – сказала Юлиана, – почему же ты не уходишь? Для чего ты остался вообще?

Его загадочная гримаса остудила ее пыл.

«А жаль, что я позволила ему пойти со мной, – подумала она. – Сейчас уже слишком поздно. Теперь мне не избавиться от него, слишком уж он сильный. Происходит что-то ужасное, исходящее от него, и я, пожалуй, ему помогаю в этом».

– Так в чем же дело?

Он протянул руку, ласково потрепал ее за подбородок, погладил шею, сунул пальцы под рубашку и нежно прижал ее плечи к своей груди.

– Настроение. Твои проблемы меня сковывают.

– Тебя когда-нибудь назовут европейским психоаналитиком.

Она кисло улыбнулась.

– Тебе что – хочется закончить жизнь в печи?

– А ты боишься мужчин?

– Не знаю.

– Могла бы предупредить ночью. Только потому что я…

Он запнулся, строя фразу.

– Потому что я специально позаботился о том, чтобы заметить твое желание.

– Потому что ты валялся в постели с очень многими девками, – выпалила Юлиана. – Вот что ты хочешь сказать.

– Но я знаю, что прав. Послушай, я никогда не причиню тебе вреда, Юлиана, даю тебе слово, клянусь памятью матери. Я буду особенно нежным к тебе, и если тебе захочется воспользоваться моим опытом, я готов буду тебе услужить. Все твои страхи пройдут. Я смогу уничтожить твои тревоги и поднять настроение, хотя и ненадолго. А раньше тебе просто везло.

Она кивнула, несколько приободрившись.

Но холод и тоска все еще не отпускали ее, и до сих пор она не понимала, откуда она взялась.

Прежде чем начать трудовой день, мистер Нобусуке Тагоми улучил момент, когда остался один. Он сидел в своем кабинете в «Ниппон Таймс Билдинг» и размышлял.

Когда он собирался отправиться в контору из дому, пришло сообщение Ито о мистере Бейнисе. У молодого аспиранта не было и тени сомнения, что мистер Бейнис не швед. По всей вероятности, мистер Бейнис – немец.

Но способности Ито к языкам германской группы никогда не производили впечатления ни на торговое представительство, ни на токкоку, японскую тайную полицию.

«Может быть, этот дурак не разнюхал ничего стоящего, – подумал мистер Такоми. – Неуклюжий энтузиазм, совмещенный романтическими доктринами. Излишняя подозрительность».

В любом случае, вскоре начнется совещание с мистером Бейнисом и пожилым человеком с родных Островов, и это произойдет независимо от национальности мистера Бейниса. К тому же этот человек понравился мистеру Бейнису. «Это предположительно и является главным талантом, – решил он, – людей, расположенных высоко, таких, как он сам. Сразу же распознать при встрече хорошего человека».