Черт его знает... - Элизабет Питерс

– На условности мне плевать... – начала было Элли.

Но договорить ей не дали.

– Возражаешь против кандидатуры Дональда? Могу понять, – бодро воскликнул доктор. – Просто другой я не вижу, потому и предложил. Зачем нам лишние сплетни... И так эта история у всех на слуху. О-о... я совсем забыл... Ты ведь говорила, что у тебя жених в Вашингтоне, да? Может, он...

– Боже правый! – Элли в ужасе всплеснула руками. – Нет-нет, мистер Голд, вы меня неправильно поняли. Просто... когда мы созванивались с Генри, он... неважно себя чувствовал. Я хотела ему еще раз позвонить, да с этой свистопляской совсем из головы вылетело!

– Какая жалость, – вежливо улыбнулся доктор. – То есть... я имею в виду, жаль, что он заболел... Но если он болен, то вряд ли сможет выбраться в нашу глушь?

– Он в любом случае не приехал бы. У Генри много работы на фирме. Он известный юрист.

– Понятно.

Дональд мало походил на отца, но сейчас на лице Голда-старшего появилась та самая неопределенно-вежливая маска, которую Элли часто наблюдала на лице Дональда. Доктор услышал больше, чем сказала Элли, и пришел к кое-каким не слишком обнадеживающим выводам насчет ее отношений с женихом. Элли тотчас поклялась про себя этим же вечером позвонить в Вашингтон.

– Ладно, и Дональд сойдет, – резко сказала она.

– Благодарю покорно! – Дональд изобразил театральный поклон.

Втроем они осмотрели весь дом, ничего не обнаружили, но не удивились, поскольку и сами не знали, что, собственно, ищут. Затем настал черед изуродованного кустарника.

Огненный шар солнца маячил уже где-то над горизонтом, но прохлады от этого не прибавилось. Питомцы тетушки Кейт томно разлеглись в тени. Громадный Амвросий растянулся во всю длину на ступеньках крыльца подобием пушистого рыжего коврика. Разумеется, он и не подумал сдвинуться с места. Ничего не поделаешь, пришлось переступать.

Пролом в кустах оказался приблизительно высотой с человека. Но и парочка собак из своры Кейт тоже были довольно внушительного роста. Элли совсем расстроилась, увидев, что стало с любимой азалией Кейт. Кустам было уже лет тридцать, они вымахали футов на пять-шесть и весной радовали глаз буйством красок.

– В самом деле... – признал доктор Голд, – такое впечатление, что кто-то мчался напролом, не разбирая дороги.

– В добротном готическом романе герои непременно обнаружили бы какой-нибудь лоскут одежды, зацепившийся за ветку. – Дональд присел на корточки, сосредоточенно изучая и сами кусты, и землю под ними. – Самое время отыскать серьезную улику.

– Не путай романы с детективами, – фыркнула Элли. – В готических романах улик не бывает. Зато в них полно всяких ужасов. По ночам воют оборотни, на полу сами собой появляются пятна крови, вампиры стаями бродят...

Она бы долго несла эту дичь, если бы не торжествующий вскрик Дональда:

– Смотрите, след!

Почва здесь еще не успела просохнуть после проливных дождей, но, к сожалению, была усыпана толстым слоем измельченной хвойной коры – любимым удобрением азалий. Доктор Голд и Элли в один голос заявили, что неопределенных размеров вмятина может быть чем угодно, только не отпечатком ноги. Дональд стоял на своем. След! След мужского ботинка сорок первого, а то и сорок второго размера! Дональд продолжал ползать на четвереньках, рыть носом землю и временами нечленораздельно рявкать – для поддержания боевого духа. Вот рычание-то его и подвело. Из-за кустов неожиданно взвилась громадная тень и опустилась точно ему на спину.

Ринувшись на помощь, Элли схватила пса за ошейник и оттащила назад. Тот безропотно отпустил рубашку Дональда и повернулся к Элли, оскалив пасть в смущенной ухмылке. Ни ухмылку эту, ни повисшее ухо не одобрил бы ни один заводчик немецких овчарок.

– Герцог, Герцог! Вот нехороший песик, плохой песик, гадкий песик! Где же ты пропадал, мой мальчик? Мамочка Элли волновалась! Как тебе не стыдно...

Дональд уселся под кустом, с чувством выплюнул добрую порцию коры. Полюбовался, как лобызают друг друга Элли и Герцог, и снова сплюнул – теперь уже от отвращения.

– Тьфу, тьфу и еще раз тьфу! Превратили животных черт знает в кого! Да перестань ты с ним сюсюкать, Элли, пока меня не стошнило!

Доктор Голд, втихаря посмеивающийся над всем этим спектаклем, вдруг помрачнел:

– А пес ведь что-то притащил! Взгляните... Элли рухнула на пятую точку и с диким визгом откатилась от Герцога.

– Ой, опять кость!

– Нет-нет. – Доктор разжал челюсти Герцога. Пес для виду посопротивлялся, но, расставшись с находкой, облегченно вздохнул. – Дражайший сын, ты, кажется, искал обрывок одежды? Получи. – Доктор помахал грязно-белым лоскутом. – По правилам жанра эта штуковина должна бы остаться на ветке... но уж чем богаты, тем и рады.

Дональд выхватил из рук отца истерзанный ошметок ткани, покрутил перед носом. И вдруг захихикал – сначала тихонько, потом все громче, громче, пока не зашелся в неудержимом хохоте:

– Нет, дорогой доктор Ватсон, как хочешь, а это дело превращается в фарс! Великий сыщик сел в лужу! Позор, Ватсон, позор!

– Что там такое? – ерзая от нетерпения, спросила Элли, но приблизиться и не подумала. Неизвестная штуковина, которая к тому же побывала в пасти Герцога, ее не слишком прельщала.

– Обрывок белой хлопчатобумажной ткани. – Дональд напустил на себя глубокомысленный вид эксперта по криминалистике. – Такая ткань часто используется для пошива мужского белья.

– Не верю! – решительно заявила Элли. – Хоть убейте – не верю, и все тут! Чушь, нелепость, идиотизм! Герцог хватает нашего таинственного гостя... извините, за задницу... Да это будет похлеще Чарли Чаплина!

– К тому же вывод преждевременный, – продолжил доктор. – Во-первых, Герцог мог просто-напросто сжевать соседское белье, сушившееся во дворе. Во-вторых, такая ткань – Дональд был прав – часто используется для пошива белья. Однако ведь из нее шьют и многое другое!

– Пусть так, но улику я сохраню! – торжественно провозгласил Дональд. – Ватсон, будьте добры – конверт! Надпишем, занесем в архив... Все как положено.

– Конверты есть в библиотеке. – Элли не ошиблась, взяв на себя роль Ватсона.

Все трое двинулись к дому, но на крыльце вынуждены были остановиться. По дорожке к воротам поместья выруливала машина неопределенно-темного цвета. Элли, не большой знаток автомобилей, распознала марку, лишь когда увидела эмблему «Мерседеса» на капоте. Медленно, почти с вызывающей осторожностью, автомобиль прошелестел по гравию и затормозил перед крыльцом. Распахнулась дверца. Из машины грациозно выплыла дама.

Элли невзлюбила ее с первого взгляда. Первое впечатление, как это чаще всего бывает, оказалось и самым стойким. Узнав даму поближе, Элли ее откровенно возненавидела.

Облик непрошеной гостьи граничил с совершенством – факт сам по себе возмутительный в такое пекло. Мыслимое ли дело – напялить шелковое платье средь бела дня, в сорокаградусную жару, только для того, чтобы нанести визит вежливости! Шикарный покрой явно был призван скрыть некоторые излишества на бедрах и талии. Зря старалась, милая... Элли была настроена скептически. Шила в мешке не утаишь!

– Привет! – Явление вскинуло не тронутую загаром пухлую ручку, соперничающую белизной с жемчужными зубками.

Сарказм Элли приобрел неприличные формы. Слишком хорошо – тоже плохо, милая... Зубы-то вставные! Да и десны сверкают в улыбке – глазам больно!

– Так вот ты какая, малышка Элли! – Тряся золотистыми кудряшками, дама ринулась вперед, обхватила Элли за плечи. – Если б ты только знала, как я рада! Наша душечка Кейт так часто о тебе говорит! Я хотела заглянуть пораньше, но в жизни все... все... А сегодня, знаете ли, я тут разыскиваю своего забывчивого кавалера. До-он, сладкий мой, ты что же, забыл про наш теннис?

Любезность так и сочилась из нее липкой патокой. Элли тонула в этой тошнотворно приторной, густой массе, но при всей театральной напыщенности спектакль сделал свое дело: девушка почувствовала себя оборванкой со сбитыми коленками и торчащими в разные стороны нечесаными лохмами.

– Теннис? В такую жару? – возмутился Дональд. – Ты в своем уме, Мардж? И вообще, мы ведь не договаривались именно на сегодня. Я сказал – когда-нибудь, если время будет...

– Ну вот, пожалуйста. В этом весь наш Дон! – Мардж сморщила носик, адресуясь к Элли.

– Прошу прощения, – натянуто произнесла та. – Я что-то не припоминаю...

– Извини, Элли... – с трудом выдавил доктор. Похоже, сиропное очарование «душечки Мардж» и ему забило горло. – Познакомься, это наша местная звезда, журналистка, телеведущая...

– Так вы – Марджори Мелоди? – вытаращилась Элли.

Дама скромно опустила густо намалеванные ресницы.

– Все удивляются. Уж и не знаю – почему бы это? Я выгляжу немного моложе своих лет...