Трактат о похмелье (пер. Т.Машкова) - Juan Bas

Во вступлении к этой новелле – мне ее прислал по электронной почте один приятель – поясняется, что речь идет об объяснении галисийского каменщика со страховой компанией, которая не может понять, исходя из характера и вида травм, как произошел несчастный случай. Там же упомянуто, что это юридическое описание казуса взято из архива страховой компании и что случай рассматривался в ходе судебного заседания первой инстанции города Понтеведра.

В документе не указано, что в момент происшествия каменщик был с бодуна, но бьюсь об заклад, что да: неуклюжее похмелье в чистом виде.

«Многоуважаемые господа!

В ответ на Вашу просьбу предоставить дополнительную информацию, сообщаю: в пункте 1, касающемся моего участия в событиях, в качестве причины происшествия я указал: попытка выполнить задание без чьей-либо помощи. В письме Вы просите меня дать более подробные разъяснения. Надеюсь, что сумею рассеять все Ваши сомнения.

Я работаю каменщиком вот уже десять лет. В день происшествия я работал без помощника, укладывая кирпичи на шестом этаже строящегося в нашем городе здания. Выполнив задание, я увидел, что осталось около двухсот пятидесяти килограммов неиспользованных кирпичей. Чтобы не нести их на себе на первый этаж, я решил погрузить их в бадью и спустить с помощью блока, на мое счастье закрепленного на балке потолка шестого этажа.

Я спустился на первый этаж, привязал веревкой бадью и с помощью блока поднял ее на шестой этаж, привязав другой конец веревки к колонне на первом этаже. Потом поднялся и загрузил кирпичи в бадью. Спустился на первый этаж, отвязал веревку и крепко ухватился за нее, чтобы двести пятьдесят килограммов кирпичей спустились плавно (должен указать, что в пункте 1 моего заявления в полицию я сообщил свой вес: восемьдесят килограмм). Странным образом мои ноги оторвались от пола, и я стал быстро подниматься вверх, увлекаемый веревкой. От страха я утратил присутствие духа и, не раздумывая, еще крепче вцепился в веревку, продолжая подниматься вверх на большой скорости. В районе третьего этажа я столкнулся с бадьей, спускавшейся приблизительно с той же самой скоростью. Думаю, что в этот момент мне и пробило череп.

Я продолжал подниматься, пока не угодил пальцами прямо в блок, что замедлило стремительный подъем, но и стало причиной множественных переломов пальцев и запястья. На этой высоте (развития событий) я уже вновь обрел присутствие духа и, не смотря на боль, продолжать крепко сжимать веревку. Как раз в этот момент бадья ударилась о пол, ее дно раскололось, и кирпичи вывалились.

Вес бадьи без кирпичей составляет приблизительно двадцать пять килограмм. В соответствии с простейшим принципом действия подъемного механизма, я начал быстро спускаться вниз. Примерно на уровне третьего этажа я столкнулся с поднимавшейся пустой бадьей. Я почти уверен, что именно в результате этого столкновения я сломал лодыжки и нос. По счастью, этот удар несколько ослабил скорость моего падения, и, таким образом, приземлившись на гору кирпичей, я сломал только три позвонка.

Тем не менее, вынужден с прискорбием сообщить, что лежа вот так на кирпичах, страдая от невыносимой боли, не в силах пошевелиться и глядя на зависшую надо мной бадью, я опять утратил присутствие духа и выпустил из рук веревку. Поскольку бадья весит больше, чем веревка, она стремительно спустилась и упала прямо мне на ноги, вызвав перелом обеих больших берцовых костей.

В надежде, что сумел окончательно прояснить все обстоятельства происшествия и причины случившегося, почтительно приветствую Вас. Верю в торжество справедливости».

Драчливое похмелье

Просыпаешься с совершенно ненормальным желанием нарваться на ссору.

Хочется наброситься на первого встречного и порвать ему пасть, хотя куда более вероятно, что порвут-то ее как раз тебе.

Таким образом, этот тип похмелья имеет мазохистскую, саморазрушительную природу.

Оно наблюдается не только у задир. Иной раз агрессивность обуревает людей обычно мирных, но с похмелья выпустивших наружу своего злого гения – мистера Хайда.

В опубликованном в 1954 году романе Артуро Конде «Нет в жизни музыки», ставшем лауреатом премии «Надаль», выведен герой, страдавший драчливым похмельем.

У Конде скупой, строгий и сдержанный слог, прекрасно передающий мрачную атмосферу описываемого им франкистского общества.

«Олегарио Перес Андраде был человечком робким и немногословным. В свои пятьдесят он все еще оставался холостяком и жил с матерью и сестрой. Он служил в департаменте Министерства строительства, и за тридцать лет работы дослужился всего лишь до заместителя начальника отдела. Вся его жизнь делилась между министерством и домашним очагом. У него не было друзей, и он почти не появлялся в обществе. Единственным его развлечением были походы на сдвоенные сеансы в кинотеатре „Карретас“, где он заодно и удовлетворял свои весьма скромные сексуальные потребности при содействии какой-нибудь услужливой девицы, из тех, что во множестве толкаются в подобных любимых народом местах.

Но время от времени, видно, осознавая, что при такой серой жизни просто необходим предохранительный клапан, Олегарио в одиночестве напивался в забегаловках на площади Пласа Майор и прилегающих улицах. Когда ноги отказывались служить, он брал такси и отправлялся домой спать. Будучи примерным бюрократом, он заблаговременно клал в карман бумажку с домашним адресом, благодаря чему ему не приходилось булькать и мычать, объясняясь с таксистом.

На следующий за невеселым загулом день (загулы случались исключительно по субботам), Олегарио поднимался поздно, страдая от похмелья. Позавтракав и отстояв вместе с матерью и сестрой воскресную службу, наш бюрократ покидал их и отправлялся в Каскорро, на барахолку Растро.

На Растро сеньор Олегарио Перес Андраде становился другим человеком, похмелье делало его задиристым и драчливым. Он заходил в пивную, требовал пива и принимался ворчать, что оно выдохлось, что пробка – дерьмо, официант – мерзавец, раз осмелился подать такое пойло. Если здесь ему не удавалось заполучить пару оплеух, и его попросту выставляли за дверь – напомню, что был он человечком тщедушным – он направлялся в уличную кафешку из тех, что так и кишат цыганами и бездельниками уголовного вида, где по-дурацки пытался украсть абы что, лишь бы его поймали и надавали тумаков. Добиться этого не составляло ни малейшего труда. Не то, чтобы он позволял избить себя без всякого сопротивления, – нет, он самым комичным образом становился в оборону, но поскольку был так мал и хил, доставалось только ему, а сдачи сдать так и не удавалось.

Пару раз в месяц, по понедельникам, он появлялся в министерстве с разбитой губой или лиловым глазом».

Чувствительное похмелье

Очень многих похмелье делает чувствительными, сентиментальными и слезливыми.

Должен признать, я сам таков. Если, будучи с бодуна, я встречаю на улице бездомную собаку, утро становится невыносимо печальным.

Кроме того, я умышленно, с изощренным коварством провоцирую приступы плача: ставлю на видео те ленты, которые наверняка выжмут из меня слезы.

Хорошенько поплакать просто так, без повода – отличный способ расслабиться и несколько смягчить симптомы похмелья.

Гарантированный поток слез вызывает у меня любой документальный фильм о гражданской войне, где показывают детей, прощающихся с родителями в порту Бильбао перед отплытием в Россию; поистине шекспировский финал «Робин и Мэриан» режиссера Ричарда Лестера, когда Робин Гуд (Шон Коннери), умирающий, отравленный своей возлюбленной Мариан (Одри Хепберн), которая и сама приняла яд, чтобы умереть вместе с ним, просит у Малыша Джона его лук и завещает похоронить влюбленных вместе, там, где упадет выпущенная через окно стрела; финал «Спартака» в постановке Кубрика, когда Вариния-Джин Симмонс показывает Спартаку-Кирку Дугласу их распятого сына и говорит, что он родился свободным; финальный монолог «Дублинцев» или «Унесенных ветром», когда Вивьен Ли на красных землях Тары призывает Бога в свидетели, что она больше никогда не будет голодать…

Помню, как-то раз, с тяжелого похмелья, мы с добрым другом Чемой Сорья отправились в кинотеатр «Капитоль» посмотреть шедевр Рикардо Франко – фильм «Счастливая звезда». Мы плакали, как две Магдалины, как заправские плакальщицы, а когда фильм закончился, решили выйти последними, чтобы никто не увидел слез и соплей, размазанных по нашим лицам. Но когда зажегся свет, мы увидели, что и остальные зрители не лучше нас, и нет смысла притворяться.

Созерцательное похмелье

Похмелье всегда располагает к созерцанию, манит лежать и просто смотреть куда угодно. Умственная леность и отупение вызывают эдакое подвешенное состояние.