Феникс и зеркало - Эйв Дэвидсон
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Пробормотав нечто вежливое, Вергилий поднялся, чтобы уйти. Адмирал сопроводил его наверх. Вновь прозвучали горны, вновь было вскинуто в салюте оружие, после чего Вергилий собрался сойти в лодку.
— Так вы понимаете, — еще раз повторил адмирал. — Не могу… Не в моих полномочиях. Законы, такое дело. Распоряжения. Указы.
— Да-да, разумеется. Благодарю вас.
И тут адмирал снова побагровел — похоже, от смущения.
— Но, — начал он, понизив голос, — было бы весьма желательно, чтобы вы вернули мне ветер… Понимаете, мне предстоит провести инспекцию этого треклятого флота, и…
С шумом и треском ветер ударил в паруса. Флагман накренился, и Вергилий едва не слетел кубарем в лодку.
— Остерегайтесь гуннов, — напутствовал его сверху адмирал. — Никакой им пощады! И не пройдите мимо храма! Две тысячи… — Его голос был заглушен ветром, но жесты были весьма красноречивы.
Нынче Неаполитанский залив наконец сиял своей обычной лазурной голубизной. Убаюканный качкой и ветром, Вергилий глубоко ушел в раздумья. Поводом к ним послужили слова старой безумицы Аллегры, слова, которые он почти позабыл: «Императрица пропала, вот что…» Какое отношение это могло иметь к Корнелии? В тот раз слова показались лишенными какого бы то ни было смысла. Каким образом вдова заштатного правителя, дочка провинциального дожа может претендовать на Империю?
Но если адмирал Амадеус не врал, если слух и в самом деле не беспочвен, если брак императора действительно под угрозой, благодаря неспособности императрицы примириться с ветреностью императора, тогда… Тогда сказанное безумной кошатницей и впрямь обретало смысл. В самом деле, если возникал шанс, что в доме Августа водворится новая пассия, то этот же шанс давал возможность овладеть Империей. Нынешняя супруга императора не испытывала к политике ни малейшего вкуса, все свое влияние она использовала лишь на то, чтобы устроить своих родственников на второстепенные посты, да и интересовало ее только то, что было связано с самим императором, хотя она никак не могла понять, что император неотделим от его слабостей и увлечений. Стареющая, желчная женщина… и бесплодная!
Разумеется, было бы ошибкой предполагать, что сама Корнелия строит матримониальные планы в отношении императора. Нет, конечно. Она, должно быть, старше его нынешней супруги. К тому же — вовсе не бесплодна…
Ну конечно же! Разумеется! Вергилий вновь вспомнил тот странноватый обмен холодными взглядами между Корнелией и вице-королем Агриппой в день охоты, когда дож Тауро, демонстрируя портрет Лауры, не то хвастался, не то намекал, что с дочкой своей кузины они могли бы и пожениться. Что может быть естественней, если дочь дожа Неаполя хочет видеть свою дочь замужем за дожем? Но она не хотела! А почему? Потому что желает видеть свою дочку императрицей, вот почему.
Теперешний властитель не желал от жизни ничего, кроме покоя. Желал избавиться от всей суеты государственных дел. Ну так что же, он и избавится от них с помощью молодой и прекрасной жены, которая передаст их… ну, скажем, в руки Агриппы. А тот? Нет, похоже, он вовсе не откажется стать мужем амбициозной догарессы, сделаться зятем Императора. Теперь, кажется, в истории начал появляться смысл. Если принцессе Лауре предназначается стать императорской суженой, то именно в этом суть всей затеи, а вовсе не в соображениях административного характера (признаться, в тот раз Вергилий не слишком поверил рассуждениям вице-короля о дорогах).
Однако же ход его мыслей был прерван вежливым покашливанием. Вергилий вздрогнул и не сразу понял, что приближается к берегу, находясь от него примерно в четверти лиги.
— Простите меня, капитан Ан-тон, — сказал он, — я весьма признателен вам за ваши усилия. На самом деле, когда бы я не повстречал вас неподалеку от Морской лестницы…
— Да, конечно, — согласился Огненный Человек, продолжая задавать ритм гребцам, постукивая палкой по борту. Гребцы равномерно вздымали весла, их покрытая потом, кедрового цвета кожа сияла на солнце. Шлюпка миновала корабль с грузом пшеницы, прибывший с Сицилии, углубилась в гавань и пришвартовалась возле корабля, украшенного вычурной и тяжеловесной птичьей фигурой на носу.
— А что это за корабль? — удивился Вергилий. — Почему мы пристали здесь?
Но Ан-тон Эббед Сапфир уже был на борту и тянул за собой и Вергилия, не столько поддерживая, сколько просто увлекая на палубу.
— Мой корабль, — сказал Огненный Человек. — А что?
Вергилий внезапно сообразил, что, и в самом деле, не стоит появляться в столь потрепанном виде на людях. А на борту корабля, безусловно, найдутся вода и смена платья.
Огненный Человек привел его в каюту, обшитую благоухающим ливанским кедром, и принялся исполнять обязанности камердинера. Вергилий скинул с себя продымленные одежды и принялся умываться водой, в которой для аромата были вымочены нард и аир. Капитанский гардероб был предоставлен в его полное распоряжение, и он выбрал костюм по нынешней моде желтовато-коричневую рубаху, облегающие штаны и куртку черного цвета с серебристыми кружевами.
— Пахнет огнем, — сказал хозяин, сопровождая гостя на палубу, в тень, образованную парусом, подогнутым так, чтобы он выполнял роль тента. Вергилий присел на кушетку, покрытую красно-багровым ковром, финикиец же наполнил бокалы вином и пододвинул к гостю блюдо с маслинами, изюмом и маленькими сухими пирожными.
— Да, конечно…
— У каждого огня есть свойственный ему запах… этот — пахнет Византией. Вам не случалось ли бывать там по делам своего магического искусства? Как к вам попал византийский огонь? Дар, скажу я вам, не из самых приятных. Не зря один из пастырей Тира, досточтимый Лео Коэн, сказал однажды по весьма неприятному поводу. «Остерегайтесь греков, дары приносящих»[14].
Вергилий, попивая вино, вспомнил, что и старая безумица Аллегра толковала об огне… и рассказал все Огненному Человеку. Тот выслушал историю пожара, пожал плечами и задумался.
— Да, возможно, что это была саламандра, — сказал он наконец, — только вряд ли. Ведь для того, чтобы вырастить хотя бы одну, требуется минимум семь лет. Да и кто в Неаполе настолько искусен, чтобы осуществить подобный проект? Только вы да доктор Клеменс. И никто иной. Думаю, — добавил он, что прав все же ваш человек. Как его, Иоанн? Судя по всему, дело было обделано с помощью снаряда — болванки из железа, к которой привязали греческий огонь. Ну, а уж кто искушен в артиллерии настолько, чтобы с первой же попытки точнехонько попасть в окно вашего дома, сказать не могу. Может быть, господин оружейник дожа сможет рассказать вам что-либо толковое? Да, кстати, вы говорили с адмиралом Амадеусом. И каковы же результаты?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});