Все оттенки лжи - Марина Серова

– Отлично, а на какие деньги? – спросила я, радуясь тому, что Алена хотя бы не похищена. Хотя сие пока что неизвестно.

Катя опустила голову, похлопала глазами и наконец призналась:

– Она собиралась с отцовской карты снять… немного… У нее есть пин-код.

– Так я и думала! – облегченно выдохнула я.

Все версии Шишкова о том, что его дочь пытали-мучили, выбивая из нее код, и тогда уже показались мне бредовыми. Кто еще мог снять деньги, если не сама Алена? Действительно, совсем чуть-чуть – всего-то пятьдесят тысяч! Это для бандитов – мелочь, а для пятнадцатилетней девочки «позаимствовать» такую сумму у родного отца – совсем нехило.

– Значит, они уехали в Питер? – спросила я. – Когда?

– Вчера… днем, – дрожащим голосом сказала Катя. – Я точно не знаю, во сколько.

– На чем именно они туда отправились? – быстро прикинув, что теперь надо будет сделать, уточнила я.

– На поезде.

– На каком? На местном?

– Вроде бы да, – сказала Катя. – Они сразу после уроков на вокзал помчались.

Я наморщила лоб. Поезд Тарасов – Санкт-Петербург отправлялся в пятнадцать двадцать пять. Значит, прибыть в Питер он должен около восьми вечера. Сейчас начало пятого…

– Ты точно уверена, что они уехали? – спросила я Катю.

– Ну конечно, они очень торопились! И Алена мне потом эсэмэску скинула, что они благополучно сели в поезд. У Ромы какие-то проводники есть знакомые, они договорились, что в служебном купе доедут.

– А вам не приходило в голову, что родители Алены вовсе не в курсе ее романтического путешествия? – строго спросила я. – Что они вообще-то переживают – чуть ли не до инфаркта! Представь, что было бы с твоей мамой, если бы ты вот так пропала?

Катя захлюпала носом и вытерла его костлявым кулачком.

– Не знаю, – передернула она плечами. – Папа бы точно меня убил…

– Для этого тебя еще найти надо, – заметила я. – Ладно, я вижу, что тебе бесполезно что-то объяснять. Значит, так, дорогая! Сейчас ты идешь домой и садишься делать уроки, как примерная ученица. И вообще учеба для тебя становится главным занятием в жизни. Никакие таблетки, пилюльки, жвачки и папироски ты не покупаешь, ходишь в лицей – и обратно, домой. Ты же послушная девочка, верно? А чтобы у меня была в этом твердая уверенность, конфетку твою я оставлю себе. Давай-ка ее сюда! – потребовала я.

Катя расстегнула кнопку на кармане куртки и протянула мне нечто круглое, завернутое в зеленую обертку.

– Имей в виду – на бумажке остались твои отпечатки пальцев! – постращала я ее напоследок, чтобы этой дурехе впредь неповадно было баловаться наркотой. – В полицию я сообщать о тебе не буду, как и обещала. Пока что. Но за тобой я прослежу, так сказать, неофициально. Хочу убедиться, что ты все правильно поняла.

– Я все поняла! – заверила меня Катя, наивно хлопая глазами.

– Отлично, вот я и проверю. А сейчас – быстро дуй домой!

Катька покосилась на парня: он уже начал приходить в себя.

– Не волнуйся, в ближайшее время ты его не увидишь, – успокоила ее я. – Кстати, сколько ты ему отдала за эту дрянь?

– Восемьсот рублей!

– Блин! – покачала я головой. – Лучше бы ты диски с хорошими фильмами купила или хотя бы конфеты шоколадные. Без наркоты!

Я подошла к парню и залезла в его карман. Вытащив восемь сотенных бумажек, я протянула их Кате.

– На, держи! И вали отсюда, да поскорее!

Катьку не нужно было долго уговаривать. Она с места в карьер ринулась к металлической двери, и вскоре я услышала, как она, не дожидаясь лифта, мчится вниз по лестнице.

Я взглянула на «пушера»[1]. Возиться с ним у меня не было времени, к тому же он меня не интересовал в качестве информатора. Все, что мне требовалось в этом плане, я уже получила от Кати. Поэтому я просто позвонила своему знакомому в отдел наркоконтроля, в двух словах изложила ему ситуацию и попросила поскорее прислать сюда кого-нибудь. Капитан Ракитин примчался лично, в сопровождении своего напарника. Вдвоем они, радостно потирая руки, быстренько скрутили Мишу и потащили его в служебную машину. Наркотики в его кармане плюс запись на моем микрофоне не оставляли сомнений в том, что Миша долго упорствовать не станет и вскоре выложит им, кто именно снабжает его этой отравой с целью ее распространения среди школьников.

Я вернулась к «Фольксвагену» и направилась в Алексеевку. Время поджимало, поэтому я сразу вошла в кабинет Шишкова и без всяких предисловий жестко отчеканила:

– Ваша дочь в настоящий момент находится в служебном купе поезда Тарасов – Санкт-Петербург вместе со своим любовником Романом Колесниковым, с которым она направляется на рок-фестиваль.

Шишков поначалу даже не понял, что именно я сказала. Он тупо смотрел на меня и силился сообразить – что это за нагромождение нелепых фактов?.. Наконец, до него постепенно дошел смысл сказанного мною, и Шишков, медленно побагровев, поднялся из-за стола.

Честное слово, в первый момент мне показалось, что он сейчас кинется меня душить! И я даже на всякий случай заняла оборонительную позицию. Но Шишков не набросился на меня, вместо этого он каким-то задушенным голосом прошипел:

– Откуда вы это взяли?!

– Ее подруга рассказала. Причем я уверена, что она сообщила мне чистую правду. Эдуард Борисович, я понимаю, в каком вы шоке, но прошу вас отбросить все свои эмоции и поскорее начать действовать. Поезд прибывает в Питер через три с половиной часа. Ни на каком, даже самом быстроходном, автомобиле за такой короткий срок туда не добраться. Остаются два варианта: самолет или вертолет. Так еще можно успеть на вокзал, чтобы снять беглянку с поезда и вернуть ее поскорее домой.

Шишков моргал глазами и молчал. Потом он раскрыл рот и попытался вздохнуть. Дрожащей рукой он рванул ворот рубашки, оторванные пуговицы со стуком покатились на пол…

Я схватила со стола графин с водой. Быстро вытащила из кармана капсулу – отличное сердечное средство, помогает практически мгновенно, – и сунула ее Шишкову в рот. Заставила его запить лекарство и – для пущего эффекта – набрала в рот воды из графина и, не церемонясь, прыснула ему в лицо. Шишков закашлялся, захлебнувшись, но через несколько секунд пришел в себя. Опустился на стул. Лицо его как-то сразу осунулось и обрюзгло.

– Как вы? – с тревогой спросила я.

– Благодарю, – хрипло выговорил Шишков. – Все в порядке…

– Эдуард Борисович, если вы не в состоянии действовать, поручите это мне. Я постараюсь достать билеты на самолет и полечу в Питер. Правда, я не уверена, что мне удастся их раздобыть перед самым отлетом…

– Не надо билетов, – вымолвил Шишков. – У Генки Михайлова есть вертолет. Правда, у него сейчас и своих забот хватает…

– Позвоните ему и объясните ситуацию, – сказала я. – Могу и я позвонить. Не думаю, что он откажет помочь вам в таком деле.

– Да, – Шишков кивнул и полез непослушной рукой в карман.

Достав мобильный телефон, он набрал номер, и минуты через три, по окончании его беседы с Михайловым, вопрос о вертолете был решен. Геннадий Юрьевич сказал, что его вертолет в нашем распоряжении, пилот уже выезжает, только вот он, Геннадий Юрьевич, полететь в Питер не сможет. Ну, об этом его никто и не просил.

Я посмотрела на Шишкова и сказала:

– Полечу я или вы пошлете кого-то другого?

– Поехали! – вместо ответа сказал Шишков и направился к выходу.

В прихожей появилась встревоженная Алиса. Шишков улыбнулся ей вымученной улыбкой и сказал:

– Лисонька, успокойся, с Аленой все в порядке. Я сегодня же привезу ее домой.

Алиса, услышав это, ахнула и разрыдалась, забросав мужа вопросами.

– Все – потом, потом я тебе все объясню, – поднял руки Шишков. – Главное, успокойся!

Алиса послушно закивала и вытерла слезы. Я ободряюще улыбнулась ей и пошла за Шишковым к его машине. Так как состояние здоровья Эдуарда Борисовича мне не очень-то нравилось, я настояла на том, что поведу машину.

По дороге Шишков, уже кое-как переваривший эту шокирующую новость, принялся негодовать и выяснять у меня подробности. Мне не показалось это хорошей идеей – разговор можно было бы отложить на потом, – но Шишкова невозможно было остановить. Сначала он настоял на том, чтобы я подробно рассказала ему, как мне удалось получить эти сведения об Алене. Я и рассказала, опустив кое-какие детали, однако не стала скрывать, что Алена покупала наркотические таблетки у Михаила. Пусть знает, что отсутствие глубокого интереса к житейским обстоятельствам собственной дочери и ограничение воспитания девочки лишь ее денежным хорошим содержанием и всяческими запретами приводит к подобным плачевным результатам!

Шишков после моего рассказа совсем уж рассвирепел.

– Что-о-о?! – прорычал он. – Прямо на территории лицея?! Да они совсем там оборзели, что ли?! Я такие бабки плачу за этот гребаный лицей, а у них там наркоту продают прямо под носом! Бери не хочу! Да еще и несовершеннолетние дети убегают куда-то вместе с какими-то педофилами!