Поэты 1820–1830-х годов. Том 1 - Дмитрий Дашков

65. ПЕРЕВОД ГОРАЦИЕВОЙ ОДЫ [108]

К ТИНДАРИДЕ

Velox amoenum saepe LucretilemMutat Liceo Faunus, etc[109].

               Нередко резвый Фавн меняетНа мой Сабинский холм Аркадский свой Ликей,               И коз моих он охраняет               От зноя, ветров и дождей.

               Они спокойно в рощах бродят,Душистых ищут трав, рвут сладкий тимиан,               С пути безвредно в дебрь заходят:               Хранит их златорогий Фавн.

               Когда свирелью огласятсяДолины звонкие и высоты холмов, —               В хлевах козлята не страшатся               Ни пестрых змей, ни злых волков.

               Храню к богам благоговенье!За то и сам от бед богами я храним;               Мои стихи, мое смиренье               Приятны, Тиндарида, им.

               Приди ж ко мне — и пред тобоюИз рога полного златых обилье дней               Рассыплет щедрою рукою               Садов богатство и полей!

               Укрывшись в сень моей Темпеи,Ты будешь петь на лад Теосского певца               И Пенелопы и Цирцеи               Улиссом страстные сердца.

               Ты будешь здесь, не зная страха,Лесбийски вина пить под тению дерев,               И с Марсом Фионея-Вакха               Не подстрекнет к раздору гнев.

               Здесь не посмеет Кир суровыйИз юных роз венок с кудрей твоих сорвать               И прелестей твоих покровы               С свирепым гневом растерзать.

66. АРКАДСКАЯ НОЧЬ

Вот зажглась луна златая!Хлоя, свет моих очей,Выдь из хижинки твоей!Ночь прекрасна! Распевая,Слух пленяет соловей.По муравчатой долинеПерлы влажные блестят,Моря в зеркальной равнинеЗвезды яркие горят.Посмотри, как водопад,Говорливый, ясный, пенный,Лунным блеском позлащенный,Со скалы в душистый лугЛьет алмазы и жемчуг.Посмотри, как, прелесть сада,Спелы кисти виноградаНа покате сих холмовСветят в зелени листов.Всё волшебно! В плен отрадныйВзор невольно уловлен;Воздух светлый и прохладныйАроматом напоен.Выдь, пастушка дорогая!Сядем на берег морскойПод кристальною скалой.Голос с цитрою сливая,Песню, милая, запой.И не будешь без награды —Белокурые наяды,Девы резвые морей,Нимфы жидких кристалей,Волн лазоревых хариты,Принесут от АмфитритыИз пещер подводных горПурпуровые кораллы,Бисер, перлы и опалы,Дорогой тебе убор.

67. УПОВАНИЕ

Элегия

Foss’ io… più tosto non nato!A che, fiero destin! serbarmi in vitaPer condurmi a vedereSpettacolo si crudo et si dolente?[110]

Давно ли жизнию кипела в сердце кровь?            Давно ли я, сын лени и свободы,На лире пламенной пел страстную любовь,            Призывный глас таинственной природы?Давно ль, цветя душой, венок из мирт и роз            Я положил на жертвенник Гимена?Давно ли небеса потоком сладких слез            Благодарил, нося оковы плена?Но счастие мое едва лишь расцвело            И на заре, как ранний цвет, увяло;Туманной грустию покрылося чело:            Моей младой сопутницы не стало!Не стало ангела, которым я дышал,            Которым мне прекрасным мир являлся,С которым слезы лил и радость разделял,            И пламенной душой моей сливался!

Недуг томительный нося в груди своей,            Она, увы! невинная страдалаИ, жизни не вкусив, во цвете ранних дней            Как тихая лампада догорала!Я зрел, как у нее в ланитах и устах            Весенних роз увянул цвет мгновенно,Как жизни ясный луч в приветливых очах            Бледнел, мерцал — и гаснул постепенно!Я слышал, как она (грусть сердце мне рвала!)            У господа в слезах себе просилаЕще хоть две весны, чтоб вспомнить жизнь могла,            Которую в страданиях забыла!И в сердце, верою исполненном святой,            Не угасал отрадный луч надежды!..О, вечер страшный! час ударил роковой,            И смерти сон навек сомкнул ей вежды!И ангел дух ее отнес на небеса.            Плачевные свершились ожиданья!Где благочестие? где младость? где краса?            О, горькие души воспоминанья!

Рыдая и смотря на милый сердцу прах            (Отчаянья ужасно исступленье!),Дерзну ль произнести?.. объемлет сердце страх!..            Я упрекнул святое провиденье.Ах! кто в несчастий быть равнодушным мог?            И небо чьих не слышало роптаний?..О ты, предвечный дух, непостижимый бог            В своих стезях тяжелых испытаний!Ты жизни тайный путь мне тернием устлал;            Везде меня судьба встречала злая;Но я — ты ведаешь — терпел и не роптал,            Дни мрачные надеждой позлащая.И наконец, я мнил, устал греметь твой гром;            Блеснул очам рассвет блаженства ясный,И ты согрел мне грудь любви твоей лучом            Во образе сопутницы прекрасной.Расцвел я сердцем! к ней привыкла жизнь моя,            Бытьем своим она слилась со мною,И юная чиста была душа ея,            Как лилия, блестящая росою.Почто ж сей ясный луч ты быстро погасил?            Или, скажи, еще терпел я мало?Но если праведный я гнев твой заслужил,            Тебе карать меня бы надлежало!Пускай меня б терзал томительный недуг,            Мне б ранний гроб! и чашу испытанья,Из длани роковой, иль медленно иль вдруг,            До капли бы я выпил без роптанья.За что ж невинное, как ангел, существо            Виновному погибло в наказанье?Вещай мне, дивное вселенной божество!..            И сердцу был ответ твой: упованье!

О провидение! о вечная любовь!            Прости, творец, минутному роптанью!Смирясь, карательный лобзаю жезл твой вновь;            Я человек, я призван к испытанью!..Ты повелел пчеле мед сладкий собирать            И червячку блестящему светиться,Дуть ветру, течь воде, былинке прозябать            И смертному в изгнании томиться.Дерзну ль роптать?.. Хвала премудрости твоей!            Равно твои спасительны законы:Любимый счастья сын, ликует ли злодей,            Страдают ли невинных миллионы.И где без игл растут кусты прелестных роз?            За сферами лишь вечна жизни сладость!Но в сей обители утрат и горьких слез            Крылатою мелькает тенью радость.Прости, прости, творец, роптаниям моим!            Нет, до небес хула не долетала!Пред благостью твоей они прешли как дым,            Как тщетный звук разбитого кимвала!Их сердцу, сжатому отчаянной тоской,            Сопутницы смерть ранняя внушила!И смерть сия… хвала! лобзаю крест я твой!            Смирив мой ум, дух верой озарила!Так, упование!.. О, сладостный ответ!            Луч из страны, душе обетованной!..Блести ж над тучами, мой путеводный свет!            Сияй звездой до пристани желанной!

68. СТАНСЫ

О lacrrmarum fons, tenero sacrosDucentium ortus ex animo! quaterFelix! in imo qui latentemPectore te, pia nympha, sensit[111].

Нет, злобою людской и мраком гробовымНадежд похищенных ничто не заменяет,Когда под гибельным дыханьем роковымИ мыслей гаснет огнь, и сердце увядает!

Тогда не только роз слетает цвет с ланит,Но самая душа, лишась очарованья,Теряет свежесть чувств, и всё ее томитВ пустыне бытия тоской воспоминанья.

Тогда враждебный вихрь страдальцев жалких сих,Не исчезающих под яростью волненья,В пучину грозную влечет пороков злыхИли бросает их на камни преступленья[112].

Гроза свирепствует, ревут громады волн;Не блещут в очи им отрадные светилы…Уж нет кормы, уже в щепы разбит их челнИ бездна залила их сердцу берег милый!

Тогда несчастного объемлет душу хлад,Как смерти страшное и мразное дыханье…Ах! жизнь без прелести и сладостных отрад —Без дружбы и любви — одно лишь наказанье!

Тогда бесчувственны к страданьям мы чужим;Нет страсти ни к чему в душе осиротелой.Блеснет ли взор чела под сумраком густым?То блеск слезы… но блеск слезы оледенелой!

Появится ль порой улыбка на устах?Так метеор во тьме могилу озаряет;Так плющ, виющийся на башенных стенах,Зубцы их ветхие гирляндами венчает.

«О башня! ты крепка», — прохожий говорит.И правда, всё на ней снаружи зеленеет;Внутри ж, под камнями, ужасный змей лежит,Всё развалилося, всё мрачно и всё тлеет.

Ах! если бы я мог по-прежнему питатьЧувствительности огнь в груди моей застылой!По-прежнему любить…[113] иль слезы проливать!..Тогда бы на пути сей жизни, мне постылой,

Отраден сердцу был и мутных слез ручей!..Мои душевные потери невозвратны,Я знаю; но в степи, где свежих нет ключей,И воды горькие для путника приятны![114]

69. СТАНСЫ К ЭЛИЗЕ