Камеи для императрицы - Алла Бегунова

Вдруг он задул свечу.

— Чего вы ждете, душа моя? — услышала она его голос из темноты.

— Ваша светлость, я уезжаю домой.

— Неужели? — Он был где-то совсем близко.

— Да. Мне пора. Уже поздно…

В следующее мгновение Потемкин увлек Анастасию в кабинет.

Там он быстро двинулся влево, толкнул какую-то дверь, и они очутились в узком коридоре, куда слабый вечерний свет проникал сверху. Перед ними чернела громада винтовой лестницы. Светлейший подхватил Анастасию на руки и стал подниматься вверх по скрипучим ступеням, уходящим во тьму. Ей стало страшно.

— Немедленно отпустите меня! — сказала Анастасия и обняла его за шею, потому как почувствовала, что они находятся где-то высоко, между вторым и третьим этажом, в гулкой пустоте.

Он остановился, крепче прижал ее к себе и поцеловал в губы.

Это был тот его долгий неистовый поцелуй, после которого Анастасия всегда начинала ощущать собственную слабость перед бешеным мужским напором. Никогда Андрей Александрович Аржанов не целовал ее так, никогда не заставлял замирать и мучительно ждать продолжения. Сердце ее забилось громко. Теперь ей казалось, что весь дворец, погруженный во тьму, слышит это биение.

Потемкин понес Анастасию дальше. Лестница привела к двери, и ударом ноги он распахнул ее. Они находились в спальне, где на комоде мерцал ночник. Он еле-еле освещал простыни, подушки и пододеяльник с одеялом, край которого был аккуратно отложен в сторону и как бы приглашал возлечь на белоснежное ложе и вольготно раскинуться на нем. Светлейший опустил ее на пол, но не разжал своих объятий. Жар его ладоней проходил даже сквозь плотную ткань корсажа на ее платье и жег ей соски.

Может быть, Григорий Александрович, человек ученый, окончивший целых два курса в Московском университете, тоже читал французскую книгу «Les Espiegleries de Veneres», но без нужды не применял полученных знаний? Однако сегодня выпал именно такой случай, и Светлейший легко заставил Анастасию по-новому ощутить свое тело. Не было места у красавицы, которого он не коснулся бы своими горячими губами, заставляя ее стонать, кричать и даже просить у него пощады. В диком вихре восторга закружилась она: радость, страх, волнение, безумное желание раствориться в сильных руках своего возлюбленного.

Никаких разговоров в постели в ту ночь они не вели. Слова были не нужны в этом половодье чувств. Лишь под утро они заснули, тесно прижавшись друг к другу, и спали долго. Пробуждение походило на возвращение с небес на землю. Анастасия, открыв глаза, в некотором недоумении рассматривала спальню, пока Потемкин не окликнул ее. Он встал раньше, умылся и приказал приготовить завтрак, плотный и обильный, потому как сам был голоден и думал, что она, отдав ему столько сил ночью, тоже очень голодна.

На сей раз месье Жана Поля Буше, шеф-повара Светлейшего, с вечера предупредили, что в гостях у князя находится госпожа Аржанова, общение с которой пробуждает у губернатора Новороссийской и Азовской губерний дьявольский аппетит. Буше примчался на работу к восьми утра, развел огонь в печи и с полчаса обдумывал меню. Он хотел, чтобы праздник любви у его хозяина плавно перешел в праздник гастрономии, так как в представлении француза любовь и голод были чувствами родственными.

Любовники нуждались в еде сытной и острой одновременно. Потому Буше остановил свой выбор на омлете из желтков, взбитых со сметаной, с добавлением мелко нарубленных грибов и окорока, под соусом «бешамель». К омлету он решил испечь слоеные пирожки с мясом и подать салат из краснокочанной капусты, сдобренный виноградным уксусом, а на сладкое изготовить пирожные «безе» с грецкими орехами. Прежде всего повар занялся тестом для пирожков, которое он делал по особому нормандскому рецепту, прибавляя имбирь и корицу. Через три часа волшебный аромат распространился из кухни по всему дворцу и проник в спальню Светлейшего.

Тем временем, надев рубашку князя, Анастасия отправилась в ванную, где для нее был приготовлен чан с теплой водой.

Потемкин услышал всплеск и короткое восклицание. Ноги сами понесли его в комнату с мраморными стенами и полами. Анастасия, выпрямившись во весь рост, смывала губкой пену и в смущении подняла на него глаза. Капельки воды сверкали на ее матовой коже, как необычное украшение, и Светлейший не выдержал. Он положил ладони на ее узкие по-мальчишески бедра и слизнул прозрачные капли с ее божественной груди, а потом — с пупка…

Омлет, поданный в нагретых тарелках, ждал их на столе вместе с чашей, наполненной салатом, и блюдом с пирожками. Полчаса они трудились над изделиями месье Буше, не отвлекаясь ни на что иное. Затем лакей принес кофейник и пирожные, которые получились пышными и белыми, как январский снег.

— Вы обещали рассказать мне о камнях, — напомнила Анастасия Светлейшему.

— Их цена достаточно высока, — сказал Потемкин.

— Я не понимаю, почему.

— Они сделаны много сотен лет назад. Греки называли искусство резьбы по драгоценным или полудрагоценным камням «глиптикой» от слова «glypho», что значит «вырезаю, выдалбливаю». Резные камни — это геммы. Они бывают двух видов. Есть инталии, у них — углубленный рельефный рисунок, есть камеи, у них — выпуклое изображение. Камеи изготавливались из многослойных камней. Фон у них обычно одного цвета, а изображение — другого.

Анастасия встала из-за стола и взяла сандаловую коробочку с подарками Али-Мехмет-мурзы.

— Это так. — Она вынула из коробки камею побольше, с Гераклом и львом. — Смотрите, фон здесь действительно черно-коричневый, а фигурки — бежевого, почти телесного цвета.

— Открою вам страшную тайну… — Светлейший взглянул на собеседницу испытующе.

— Да, я слушаю.

— Камеи — это увлечение Ее Величества. В Зимнем дворце у нее есть коллекция. Но она совсем небольшая. Государыня мечтает ее увеличить…

— Такие у нее есть? — Анастасия показала на свои камни.

— Конечно, нет, — сказал Потемкин.

— Это интересно… — произнесла она, пристально вглядываясь в камеи. Значение подарка крымского посла стремительно возрастало в ее глазах. Она становилась обладательницей вещей, достойных царской коллекции. Далеко не каждому в жизни так везет.

Потемкин наблюдал за Анастасией. У него был готов новый вопрос к госпоже Аржановой, но задавать его следовало лишь в нужный момент, когда она ответит на него только утвердительно.

— Я скажу вам больше, — начал Светлейший, прихлебывая кофе. — догадываюсь, где Али-Мехмет-мурза мог взять эти камеи.

— И где же?

— В Крыму, на берегу Черного моря есть татарская деревня Ахтиар, рядом с ней — руины древнегреческого города, который назывался Херсонесом. Из Греции в Херсонес приходили корабли, там даже пристань сохранилась. Представьте себе сильнейший шторм. Волны огромной высоты гуляют по морю. У пристани они разбивают корабль. Груз, доставленный им, идет ко дну…