Волчицы - Вольф Белов

— Не знаю. Меня пугает не столько будущее, сколько прошлое. Пять лет назад мы с мамой и отцом жили в селе. Там было очень много волков. А однажды появился огромный рыжеухий волк-людоед. Много людей погибло. Когда стало совсем плохо, родители отправили меня в Крым к бабушке с дедушкой. Больше я родителей никогда не видела. Мама погибла, когда рыжеухий ворвался в наш дом, а отец… Его рассудок не выдержал, он сошел с ума и вскоре умер в больнице, — голос Анастасии задрожал, в глазах заблестели слезы. — Это все было страшно, очень страшно. Мы так часто встречались с рыжеухим, он словно преследовал меня. Люди называли его оборотнем. Несмотря на все ночные кошмары, тогда это казалось глупыми бреднями. А теперь мне кажется, что на людей действительно нападал оборотень. Никогда прежде я не думала, что на свете может быть столь кровожадное существо. Волк-людоед словно объявил войну людям, он появлялся по ночам и охотился на жителей нашего села и окрестных деревень. Я не знаю, не могу понять, как такое могло получиться, но, видимо, каким-то образом эта напасть перешла и на меня. Оборотень сумел передать мне свой дар или скорее свое проклятие. Я стала такой же, как он, и теперь также обречена на двойную жизнь. Много, очень много народу погибло тогда в Огнево. И здесь может случиться то же самое. Я чувствую это. Я совсем не хочу, чтобы по моей вине здесь началась кровавая бойня. Я должна уехать.

— Но куда?

— Не знаю. Куда-нибудь подальше от людей.

— Нет, Настя, по-моему, вы слишком все драматизируете. Не делайте поспешных выводов, надо же все хорошенько обдумать, все взвесить.

— Да о чем вы говорите, Володя?! — воскликнула Анастасия. — Я оборотень! Понимаете? Я не человек. Во мне сидит зверь, кровожадный хищник. Я не могу контролировать его, я просто не знаю, что происходит по ночам.

— Нет, Настя, — Владимир покачал головой. — Вы человек. Прежде всего человек. До сих пор ночью вы никому не причинили вреда и я уверен, что вы сможете сдержать свою вторую половину. У вас получится, вы сильная. Вы сможете взять верх над зверем.

Анастасия обхватила себя за плечи, опустила голову и поежилась.

— Мне страшно, Володя. Мне очень страшно.

— Я знаю, — ответил Владимир. — Мне тоже страшно. Но вместе мы сумеем справиться. Я не оставлю вас.

Анастасия подняла голову и, посмотрев Владимиру прямо в глаза, спросила:

— Почему?

— Что «почему»? — не понял тот.

— Почему вы так страстно желаете помочь мне?

— А разве это непонятно?

Владимир подошел к девушке вплотную и нерешительно взял ее за плечи.

— Нет, — прошептала Анастасия, догадываясь, что он собирается сказать.

— Да, — произнес Владимир. — Я люблю вас, Настя.

— Нет, нет, нет, — девушка попыталась отстраниться, но Владимир удержал ее. — Так нельзя. Это неправильно.

— Я люблю вас, Настя, — повторил Владимир. — Что в этом неправильного?

— Я… У меня двое детей, — смущенно пробормотала Анастасия, стараясь не смотреть на него. — Подумайте, что скажет ваша мама. И я… Вы же сами знаете, кто я. Нет, я не могу. Я не хочу.

— Я люблю вас, Настя. Я люблю вас и ваши дети не будут мне чужими. Все остальное неважно.

Владимир притянул девушку к себе и повторил:

— Я люблю тебя, Настя.

Он осторожно коснулся губами ее губ.

— Так нельзя, — прошептала Анастасия, чуть отстранившись.

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

Трель звонка не умолкала. Сердце сдавило тревогой, словно в предчувствии чего-то недоброго. Однако Владимир не внял голосу инстинкта и открыл дверь, даже не поинтересовавшись, кто пришел. Анастасия ушла за покупками, но это не могла быть она, девушка имела свой ключ.

Едва отперев дверь, Владимир получил такой удар в переносицу, что врезался затылком в противоположную стену. Он все-таки успел заметить, что нападавшим был Ковалев. За его спиной маячил еще какой-то здоровенный тип. Почти ничего не видя перед собой, Владимир рванулся вперед и махнул кулаком. Ковалев отклонился в сторону, удар пришелся в грудь его приятеля. Тот ответил ударом в челюсть, Ковалев же ткнул Владимира кулаком под ребра.

Владимир упал на пол. Пнув его в живот пару раз, Ковалев склонился над поверженным, схватил его за волосы, тряхнул и со злобой произнес:

— Что, интеллигент гребаный, больно? Думал, испугаюсь вас, засранцев, не приду больше? Да плевать мне и на тебя и на ментов. Где баба моя?

Владимира обдало перегаром, Ковалев опять был в подпитии и явно не контролировал себя. Молодой человек почувствовал страх перед грубой силой. По-прежнему держа его за волосы, Ковалев приложил Владимира головой об пол и снова тряхнул.

— Где она?! — рявкнул он.

Его приятель, обследовавший квартиру, вернулся и сообщил:

— Ее здесь нет, Толян. Только карапузы твои сопят в спальне.

— Ладно, хрен с ней, — процедил Ковалев сквозь зубы. — Заберем мелюзгу, сама приползет, сучка. Еще ноги мне лизать будет, тварь.

Он еще пару раз ударил Владимира головой об пол, потом поднялся и пнул ногой в живот. Но молодой человек уже ничего не чувствовал, он потерял сознание.

Когда спустя некоторое время Владимир пришел в себя, рядом на корточках сидела Анастасия и вытирала его лицо мокрым полотенцем.

— Что случилось, Володя? — испуганно спросила девушка. — Ты весь в крови. Кто это сделал?

— Здесь был он, — с трудом произнес Владимир, еле шевеля разбитыми губами.

— Кто?

— Твой муж. Он приходил с каким-то парнем.

— А где дети?

— Наверное, он забрал их. Он хочет, чтобы ты вернулась к нему.

Анастасия помогла Владимиру подняться. Он едва держался на ногах, перед глазами все плыло, избитое тело все целиком ныло тупой болью.

Девушка помогла Владимиру дойти до дивана и уложила его.

— Потерпи, сейчас я вызову тебе врача, — сказала она.

— Не надо, — отказался Владимир.

— Но тебе же очень плохо.

— Не надо, — упрямо повторил молодой человек. — Лучше позаботься о детях. Сообщи в милицию.

— Я сама смогу их вернуть.

— Тогда я с тобой.

Стиснув зубы от боли, Владимир начал подниматься, но девушка силой уложила его обратно на диван.

— Нет, оставайся дома. Ты слишком слаб. Я сумею справиться с Ковалевым сама, не бойся.

Анастасия направилась к выходу. С трудом приподнявшись на локтях, Владимир окликнул ее:

— Настя! Не делай этого. Не надо.

Оглянувшись в дверях, девушка посмотрела на него и, ничего не ответив, вышла.

Опасения Владимира были не напрасны. Сохраняя внешнее спокойствие, в действительности Анастасия пришла в бешенство. Два ее сознания уже постепенно начали сливаться в одно и девушка вполне контролировала себя, но сейчас грозный хищник норовил вырваться наружу. Страшно хотелось принять волчью личину прямо здесь и мчаться в таком виде через весь город, сокрушая все препятствия. Девушке стоило немалых усилий подавить в себе это желание. Дай она волю ярости хищника и тайна, которой владели лишь она и Владимир, станет явной для всех. Впрочем, в данный момент это обстоятельство Анастасию не сильно беспокоило, сейчас она была просто не в силах задумываться о последствиях. И все же девушка сдерживалась, хотя поступок Ковалева по-настоящему взбесил ее. Да что возомнил о себе этот спившийся мерзавец? По какому праву он считает, что ему все позволено? Совершил единственный благородный поступок в жизни — не оставил ее одну во время беременности, и теперь думает, что может безнаказанно измывать

ся над ней, издеваться над ее чувствами? Конечно, и сама хороша. Зачем было выходить замуж за нелюбимого человека? Испугалась, что останется в одиночестве, вот и получила за свой страх. Да, в то время Ковалев был достоин уважения, но ведь нелюбим. А теперь он превратился просто в скотину. И что с того, что Витя и Иришка и его дети тоже? Она не отдаст ему близнецов.

Дверь Анастасия открыла своим ключом. Хотела сперва позвонить, с недавних пор эта квартира стала ей чужой, но передумала. Эффект неожиданности сейчас предпочтительней.

Ковалев сидел на кухне вместе со своим приятелем. В маленьком помещении было накурено, на столе перед мужчинами стояли наполовину опустошенная бутылка портвейна, тарелки с нехитрой закуской, грязная посуда. Дети были в комнате, Анастасия сразу это почувствовала. Это ей подсказало не только сердце матери, так говорил инстинкт зверя, дикого лесного хищника, готового вырваться наружу.

Анастасия встала на пороге кухни. Ковалев отставил в сторону пустой стакан и, подняв на нее мутный взгляд, со злобой произнес:

— А-а, пришла все-таки, сучка. За ублюдками своими явилась?

— Ты что творишь, Ковалев? — отозвалась девушка. — Я же ясно сказала, что ухожу от тебя. И детей я забираю с собой. Оставь нас в покое.

— Уходишь?! — зло воскликнул отвергнутый муж. — Да кто тебя отпустит, стерва?! Сколько я вас кормил, дармоедов. Думаешь, теперь вот так просто можешь меня бросить? Шиш! Я те покажу, где раки зимуют, сучка блудливая! Ты у меня еще кровью умоешься!