Любовь и измена - Белл Робинс

Он наклонился к ней.

— Господи, Лола, ну как же ты не понимаешь? Говорю же тебе: не любовью я с ней занимался. Не любовью! Скорее изливал свою ненависть! И я не мог встретиться с тобой после того, что ты мне сказала. Я столько лет потом зализывал раны!.. Своими короткими словами ты разбила мое сердце…

— Ты даже не попрощался…

— Черт! Да не мог я, не мог!

Ему отчаянно хотелось, чтобы она посмотрела на него и увидела, что он говорит искренне. Но она смотрела вдаль и думала о чем-то своем, неизвестном ему.

— Я не пытаюсь оправдать свое поведение, — продолжил Алекс, не дождавшись никакой реакции. — Я просто объясняю тебе, почему совершил то, что совершил.

— Знаешь, Лехандро, когда я сказала, что не поеду с тобой, мне и в голову не приходило, что ты вот так исчезнешь из моей жизни, — тихо произнесла Долорес. — Ведь мы столько лет дружили… Ну, до того, как…

Он ответил с горьким смешком:

— Ты разбила мне сердце, Лола, отвергла мою любовь. Неужели ты всерьез полагала, что после этого я буду писать письма, рассказывая о погоде и о достопримечательностях?

Она вскинула голову и упрямо заявила:

— Теперь это уже не имеет никакого значения. Отец и мама все равно скоро умерли, так что, если бы даже я тогда и уехала с тобой, мне пришлось бы вернуться. А ты, Лехандро… — Долорес внимательно посмотрела ему в глаза, словно в душу заглянула. — Ты бы вернулся тогда со мной?

— Безусловно, — не задумываясь ни на мгновение, ответил он.

— Ну, вот видишь… Я так и думала…

— Ты в одиночку принимала серьезные решения, которые касались нас обоих… Тебе не кажется, что ты слишком много взяла на себя?

— Не только нас, но еще и Марибель, — поправила Долорес. — Но нет, мне не кажется. Я сделала так, как считала лучшим для всех.

— Нет! Не для всех! Возможно, для тебя, но не для меня. И тем более не для Марибель. Она меня, родного отца, терпеть не может. И я готов ее понять!

— Успокойся, она примет тебя. Дай ей только немного времени, — заверила его Долорес, надеясь, что она права. — Ты, впрочем, никогда не был образцом терпеливости.

— Так же, как и ты. И не спорь!

— Ну хорошо. Как скажешь. Давай не будем ссориться из-за Марибель.

— Не будем, — успокаиваясь, согласился Алекс. Он не мог понять эту женщину. Не мог, и все тут! Такая страстная, почти яростная и одновременно такая рассудительная…

— Ты был единственным моим настоящим другом, — задумчиво продолжила она. — И мне бы хотелось, чтобы ты продолжал оставаться им и теперь.

— Другом, который мечтает о том, чтобы ты принадлежала ему? Ну нет, эту ошибку я уже совершил однажды.

— Нет, Лехандро, не эту. Ты влюбился в меня. Это-то и было твоей настоящей ошибкой.

Странные слова… Что они значат? Что она хочет сказать ему? Повторить, что не любила его? Что сделать? Как сломать этот чертов барьер?

И Алекс сказал ей правду, истинную правду.

— Я никогда и никого в жизни не любил так, как тебя, Лола…

У нее голова пошла кругом. Она столько раз видела его фотографии в иллюстрированных журналах — красивый, уверенный в себе бизнесмен с такими же красивыми, уверенными в себе, разодетыми и осыпанными драгоценностями женщинами. И он говорит ей, что ни одну из них не любил так, как ее, простую девчонку из крошечного захолустного городка на Богом забытом острове, Долорес Орнеро?!

— Ты не веришь мне, да? — внезапно охрипшим голосом спросил Алекс.

— Не знаю.

Алекс почувствовал, как его сердце мучительно сжалось. Ей удалось снова ударить его в то же самое место. И оно по-прежнему болело. Эта женщина готова второй раз причинить ему ту же невероятную боль. Неужели он ей позволит? Что же он за идиот такой?

Он сглотнул свои чувства, встал и буркнул:

— Давай немного пройдемся.

Долорес коротко кивнула.

Алекс потянулся за пустой корзиной, она сделала то же самое движение в это же мгновение. Их руки соприкоснулись, по пальцам пробежало нечто очень напоминающее разряд электрического тока, и… Со сдавленным стоном он толкнул ее на землю, сам упал сверху и впился в ее рот.

Долорес ответила на его поцелуй — горячо и страстно, без сомнений и малейшей сдержанности. Сладостный ее язык заплясал внутри его рта, возбуждая и зажигая и без того кипящую кровь. Огонь побежал по его жилам, лишая остатков самоконтроля и побуждая к обладанию этой женщиной. Но где-то в самых тайных глубинах души он не хотел делать этого.

Приподнявшись на локте, Алекс вгляделся в прекрасное пылающее лицо, медленно обвел пальцем контур щеки, подбородка, погладил приоткрытые губы.

— Боже, Лола, твоя красота поражает меня каждый раз, как я вижу тебя, — задумчиво произнес он.

Глаза ее немедленно наполнились слезами.

— Когда ты так смотришь на меня, мне трудно дышать, — беспомощно прошептала Долорес в ответ и притянула его к себе.

С гулко бьющимся сердцем Алекс начал целовать и ласкать ее губы, гладить черные рассыпавшиеся волосы. Потом, словно невзначай, повел пальцами по шее, по плечу… Она не оттолкнула его руку, напротив, выгнулась ему навстречу и дрожащими пальцами начала освобождать край футболки из-под пояса брюк.

Он перестал контролировать себя в тот момент, когда ощутил прикосновение ее ладони к своей груди, одним движением сорвал с себя футболку, спустил бретельку купальника с ее плеча и припал губами к восхитительно твердой ягоде соска. Долорес выкрикнула что-то неразборчивое и, скользнув рукой по его телу вниз, нашла то, что искала, и задохнулась, ощутив всю силу вызванного ею желания.

— Я хочу тебя, хочу, Лехандро — лихорадочно прошептала Долорес, пытаясь расстегнуть молнию на его брюках. — Возьми меня… сейчас…

Собрав воедино остатки разума, силы воли и Бог знает чего еще, он откатился в сторону и, с трудом дыша, сказал:

— Нет, Лола, нет. Мы не можем. Мне… нечем предохраняться… Тебе наверняка тоже…

Она ошеломленно взглянула ему в лицо, словно не понимая, о чем идет речь. Потом тряхнула головой.

— Черт, я даже не подумала об этом… Господи, какая глупость! Обычно я проявляю больше здравомыслия.

Переход от неземного блаженства к суровой реальности оказался слишком стремительным. Алекс едко спросил:

— Обычно? Ты имеешь в виду — с другими твоими любовниками?

Долорес заставила себя усмехнуться.

— Побойся Господа! Ты что, видел выстроившихся у моих дверей страстных воздыхателей?

Он резко сел.

— Хочешь сказать, что…

— Я ничего не хочу сказать! — огрызнулась Долорес. — Тебя не касаются подробности моей личной жизни!

Ага, значит, у нее есть секреты, которые она желает сохранить таковыми. Изо всех сил стараясь дышать ровно, Алекс произнес: