Граф Дракула: Тайны князя-вампира - Вадим Эрлихман

— Это очень долго, — покачав головой грек. — Падишах накажет тебя, да и меня не помилует. Лучше сразу поезжай на встречу с Хамза-пашой и попроси его об отстрочке. И мой совет — приготовь подарки побогаче. Полезно одарить человека, который может замолвить за тебя словечко перед падишахом, да продлит Аллах его дни. Кстати, это относится и к твоему покорному слуге…

Поняв намек, Дракула щедро одарил Юнуса, и тот вернулся в Джурджу, пообещав уговорить пашу подождать. Вскоре, как было условлено, воевода отправился на юг. Его встреча с послами состоялась на нейтральной территории, между двух пологих холмов недалеко от Джурджу. С Дракулой были всего несколько человек и никаких повозок с данью, никаких подарков, никаких коней и соколов.

— Когда же ты намерен уплатить положенную дань падишаху, Ифлак-бей? — осведомился грек.

— Пожалуй, никогда, почтенный Юнус, — ответил, усмехаясь в усы, всадник в подбитом мехом плаще, на шапке которого трепетало от холодного зимнего ветра перо белой цапли. — Я подумал и решил, что и деньги, и сильные юноши, и быстроногие валашские кони мне нужны больше, чем султану, который и так несметно богат.

Ученый-грек не слишком удивился — он помнил, каким неуступчивым был Дракула еще в детстве. Юнус-бей ждал чего-то подобного, потому и привел с собой столько воинов.

— Похоже, ты издеваешься над послами падишаха, а значит, и над ним самим. Такая дерзость должна быть наказана. Боюсь, тебе придется дожидаться подвоза дани у нас в гостях.

Как по команде, широкоплечий Хамза-паша, закованный в латы, поднял руку в тяжелой перчатке и рявкнул:

— Взять его!

— Нет, взять их! — крикнул в ответ Дракула, и тут же на склонах холмов будто из-под земли появилось множество вооруженных людей, пеших и конных. Их было больше, чем турок, гораздо больше. Юнус-бей посмотрел на своего бывшего пленника — тот довольно улыбался. Кажется, на этот раз их роли поменялись…

Час спустя дозорные на стенах Джурджу увидели бегущую к ним через поле толпу воинов в турецкой одежде, за которой стлалось облако пыли.

— Откройте! — завопил бежавший впереди усатый командир. — Гяуры напали на нас, их слишком много! Готовьте крепость к бою!

Турки спешно отворили ворота, впустив беглецов, но те повели себя странно — выхватили из ножен мечи и начали рубить гарнизонных солдат. Слишком поздно те увидели, что их гости были переодетыми в турецкую одежду валахами, а их командир — самим Дракулой, которому пригодилось наконец знание турецкого языка. Бой на бастионах крепости был ожесточенным, но недолгим. Отчаянно сопротивлявшихся янычар перебили, остальные сдались и были загнаны в подвал, из которого предварительно освободили пленников-румын — комендант Джурджу приторговывал рабами, захваченными в соседних селах. После боя в крепость доставили напуганных турецких послов, и господарь, с клинка которого еще стекала кровь, постарался их успокоить: к их высокому статусу отнесутся со всем уважением, но им придется какое-то время побыть гостями валахов.

Скоро Юнус-бея, Хамза-пашу и их приближенных отправили в крепость, которую янычар Константин из Островины называет Куриста, добавляя, что она стоит "среди воды". Рядом с монастырем Снагов есть местечко Курсу, затерянное в болотах Яломицы — возможно, османских "гостей" держали именно там. Но солдат, взятых в плен в Джурджу, никуда не увозили — их мелкими партиями вывели за крепостные стены и перебили всех до одного, побросав трупы в проруби на Дунае Сама крепость была сожжена дотла, чтобы турки не могли снова сделать ее своим форпостом.

Скорее всего, именно тогда случалась еще одна страшная история, связанная с именем Дракулы. Рассказывали, что турецкие послы на встрече с ним не сняли тюрбанов, объясняя это своим обычаем, и тогда он повелел прибить им тюрбаны к голове гвоздями. Русская повесть повествует об этом событии так: "Однажды пришли к нему посты от турецкого царя и, войдя, поклонились по своему обычаю, а колпаков своих с голов не сняли. Он же спросил их: "Почему так поступили: пришли к великому государю и такое бесчестие мне нанесли?" Они же отвечали: "Таков обычай, государь, в земле нашей". А он сказал им: "И я хочу закон ваш подтвердить, чтобы следовали ему неуклонно". И приказал прибить колпаки к их головам железными гвоздиками, и отпустил их со словами: "Идите и скажите государю вашему: он привык терпеть от вас такое бесчестие, а мы не привыкли, и пусть не посылает свой обычай блюсти у других государей, которым обычай такой чужд, а в своей стране его соблюдает"".

"Отпустил" — странное выражение для людей, которым вбили в голову гвозди. Одни историки считают, что эти гвозди были маленькими и только проткнули кожу; Дракула, по их мнению, хотел не убить послов, а только оскорбить их. Другие предлагают более правдоподобную версию: господарь казнил только главных послов, а их спутников отпустил, поручив им доставить трупы начальников к султану. Но когда случилась эта история? Если до пленения посольства Юнус-бея, то султан просто не стал бы его посылать, если после — то зачем было дублировать оскорбление, уже нанесенное туркам взятием Джурджу? Остается предположить, что жертвами гнева воеводы стали посланцы грека-ренегата, прибывшие в Тырговиште, — ведь все источники утверждают, что история с послами случилась в том самом тронном зале дворца, развалины которого сохранились до наших дней. В этом случае убитых турок не пришлось никуда отправлять: Дракула не собирался раньше времени оповещать противника о своих планах.

Бехайм в своей поэме поведал ту же историю, но заменил турок на итальянцев, к головам которых якобы прибили их модные береты. Это лишний раз доказывает, что немецкий поэт целенаправленно очернял воеводу: такое обращение с христианами наверняка возмутило читателей, а против убийства турок они ничего не имели. Правда, ложь вышла довольно неуклюжей — уж конечно, итальянцы, искушенные в придворном этикете, сняли бы головные уборы перед князем. К тому же итальянские посольства в Валахию известны наперечет и ни одно из них не пострадало подобным образом. Итальянцев, нуждаясь в их деньгах, Дракула принимал весьма любезно, венгров с поляками мог попугать, но в общем-то тоже не обижал. А вот с турками, помня о пережитом в плену, обошелся весьма недипломатично. Дракула ненавидел Юнус-бея не только как своего тюремщика, но и как отступника от христианства, предателя в битве с "неверными". Поэтому он и сохранил жизнь ученому-греку и другим высокопоставленным пленникам — как мы увидим, в их отношении у него были свои планы.

Покинув выгоревший Джурджу, валахи перешли по льду Дунай и двинулись вдоль него на восток по земле Болгарии, захватывая одно турецкое укрепление за другим. Погруженные в сонный зимний покой, не ждущие никаких неприятностей гарнизоны сдавались почти без боя. Все они были вырезаны до последнего человека — Дракуле не нужны были ни голодные рты, ни лишние противники в будущей войне. Пали Рущук, Туртукай, Силистра; вся Добруджа, кроме форта Енисала, была очищена от турецких войск. Янычар Константин пишет: "Он отпустил своих людей, чтобы они брали в плен и убивали турок, как и христиан, по селам, по городкам, и этим он причинил большой вред султану. И всем, как мертвым, так и живым, он велел отрезать носы. И он послал их в Венгрию, похваляясь, что он столько турок перебил, сколько было этих носов". Другой турецкий автор подтверждает сказанное: "Вместо того, чтобы изъявить покорность султану… он напал на города и села и разграбил их. Взяв множество пленников, он иных обезглавил, иных посадил на кол, а иных сжег. Многим он вставил в нос железные кольца и таскал за них взад и вперед, пока нос не отрывался".