Беломорские старины и духовные стихи. Собрание А. В. Маркова - Автор Неизвестен

Царя Фёдора Смоляньского под мець склонил,

Он под мець склонил да буйну голову срубил,

Онб цярицю доць прекрасну изуродовать хотел.

10 Шьто цяриця доць прекрасная хитра-мудра была:

Уходила во пешшоры, в горы камянны,

Уносила своего да цяда милого,

Ише на́ имя Егорья-сьвета Храброго.

Тут проведало Идо́лишшо проклятоё,

15 Роспроклятоё, само поганоё.

Уж он брал Егорья за жолты́ кудри,

За жолты кудри да за белы́ руки,

Уж он стал тут Егорьюшка-сьвета муцити

Уж он всякима мукамы розналичныма.

20 Уж он стал Ёгорьюшка топором рубить;

У топора востреё все приломалосе,

Ишше тут-то Егорья нешто не брало,

Всё по Божьёму да повелению,

По Егорьевому-сьвету молению.

25 Уж он стал Ёгорьюшка колясом вертеть;

Колесо в шшепу всё приломалосе,

Ишше тут-то Егорья нешто не брало,

Всё по Божьему да повелению,

По Егорьёвому-сьвету молению.

30 Уж он стал тут Ёгорьюшка во пилы́ пилить;

У пилы-то зубьё всё прикрошилосе,

Ишше тут Егорья нешто не няло,

Што по Божьёму повелению,

По Егорьеву-сьвету молению.

35 Уж и стал Ёгорьюшка конём топтать;

Под конём Егорьюшко стойком стоит,

Он стойком стоит да сам стихи поёт;

Ище тут-то Егорья нешто не няло,

Што по Божьёму повелению,

40 По Егорьеву-сьвету молению.

Уж и стал Егорьюшка в котли варить;

Во котли-то Егорьюшко стойком стоит,

Он стойком стоит да сам стихи поёт,

Он стихи-то поёт всё херовимцькия,

45 Он молитвы творит всё Исусовы;

Под котлом-то ростут цьветы лазуревы,

Во котли-то цьветёт трава муравая.

Он того, собака, не пытаюцись,

Уж он брал Егорья за жолты кудри,

50 Уж он стал Егорьюшка водой топить.

По воды Ёгорьюшко го́голём пловёт,

Как гого́ль пловёт да сам стихи поёт,

Сам поёт стихи, молитвы творит всё Исусовы.

Того, собака, не пытаюцись,

55 Уж он брал Ёгорья за жолты́ кудри,

За жолты кудри да за белы́ руки,

Он садил Егорья на добра коня,

Увозил Егорьюшка во цисто полё,

Он копал погреба да приглубокия:

60 В ширину-ту погреб тридцети пети,

(сажен)

В глубину-ту погреб сорока пети;

(Егория и спусьтил)

Он спушшал в погреба его в глубокия,

Он жолты́ма пескамы призасыпывал,

Он железныма решаткамы заде́рьгивал,

65 Он валюцим каме́ньям призакапывал,

Он тямны́ма лесамы призакладывал,

Муравой-травой всё замуравливал.

Сам пошол, собака, приросхвасталсэ:

«Не бывать тебе[531] Егорью на сьвятой Руси,

70 Не видать больше Егорью сьвету белого,

Не видать больше Егорьюшку соньця красного!»

Со того ли поля, поля цистого,

Со того ли со роздольиця со широкого

Выпадали тут ветры, ветры буйныя.

75 Все железныя решатки прирозьде́рьгало,

Валуцё каменьё прироска́тило,

Все дрёмуция леса проць приотва́лило,

Мураву-траву всю розмуравило,

Все жолты пески да прирозьвеяло.

80 Выходил тут Егорьюшко на сьвятую Русь,

Увидал тут Егорей свет и белыя,

Увидал Ёгорьюшко соньцё красноё,

Увидал тут Егорей отця[532] с матушкой.

224. НЕУДАВШАЯСЯ ЖЕНИТЬБА АЛЕШИ[533]

Был жил Никитушка, состарелсэ,

Ай состарелсэ Никитушка, преставилсэ.

Ай осталось у Никитушки отродьицё,

Ишше на́ имя Добрынюшка Микитиць блад.

5 Поежжаёт Добрыня во цисто́ полё,

Ко тому ли ко каменю ко Латырю,

Ко тому ли ко кружалу к осудареву.

Он наказыват Добрыня родной матушки:

«Уж ты ѓой еси, моя да ро́дна матушка!

10 Как пройдёт тому времени три года,

Как пройдёт тому времени шесь годов,

Как пройдёт тому времени деве́ть годов,

Пройдёт тёплоё летико двенадцето, —

Ты бери-ко, моя мать, да золоты ключи,

15 Отмыкай-ко, моя мать, да кованы ларьци,

Ты бери-ткосе казны да сколько надобно,

Ты клади-ткосе по ц́ерьквам да по мана́стырям,

Уж ты ѓой, служи обедьни воскрисеньския,

Уж ты те ли панафиды великия.

20 Молода моя жона, да хошь вдовой сиди,

Хошь вдовой ты сиди, да хошь заму́ж иди,

Хошь за сына иди да за хресьеньского,

Хошь за госьтя поди да за торгового;

Не ходи ты за Олёшеньку Поповиця:

25 Мне Олёшенька Поповиць-от крестовой брат».

Поехал Добрыня во цисто́ полё

Ко тому ли ко каменю ко Латырю,

Ко тому ли ко кружалу к осудареву.

Уж он жил там Добрыня ровно три года,

30 Уж он жил там служил там ровно тридцеть лет.

Тут брала-то его мать да золоты клюци,

Отмыкала его мать да кованы ларьци,

Брала казны сколько надобно,

Она кла́ла по ц́ерьквам да по мана́стырям,

35 Служила обедьни воскресеньския,

Она пела панафиды великия.

Молода его жона да не вдовой сидит,

Не вдовой она сидит, она заму́ж пошла,

Не за кнезя пошла да княженецького,

40 Не за сына пошла да за хресьеньского;

Как пошла она за Олёшеньку Поповиця.

Тут поехал Добрыня из циста́ поля,

От того ли он от каменя от Латыря,

От того ли от кружала государева.

45 Попало ему встрецю три старици,

А три старици ему, всё три манашици.

«Уж вы здраствуйте, старици-манашици!

Как по-старому ли стоит да каменна Москва?

Как жива ли у меня да родна матушка,

50 Как здорова ли моя да молода жона?»

Тут спроговорили старици-манашоци:

«Уж ты ѓой еси, Никитушка Добрыниць млад!

По-старому стоит камянна Москва,

Как жива у тибя да родна матушка,

55 А здорова у тибя да молода жона.

Молода твоя жона да не вдовой сидит,

Не вдовой она сидит, она взаму́ж пошла,

Не за кнезя пошла за кнеженецького,

Не за сына пошла да за хресеньского;

60 Да пошла она за Олёшеньку Поповиця,

За того ли за крестового за братёлка».

Ай пошол наш Никитушка пошахивать.

Уж