Пояс жизни. Трилогия (СИ) - Александр Гребенников

— Да причем же здесь я? Я сам узнал об этом совершенно случайно только на корабле, который доставил меня сюда!

— Тогда эта, другая. Ведь она трансплантатор, не так ли?

— Поверь мне, Цилия так же не имеет к этому ни малейшего отношения, да и ее еще не было на Земле, когда родилась Тания. Она появилась здесь значительно позже.

— Кто же тогда?

— Есть только один человек, способный на такое.

— Ты имеешь ввиду…

— Да, именно его.

— Но его нет! Уже очень давно нет!

— Как нет? Поясни!

— Я думал, ты знаешь. Его нет уже очень много лет.

— Но, возможно, трансплантация…

— Нет, однозначно нет! Как только не пытались получить доступ к его матрице, это никому сделать не удалось. Судя по всему, он позаботился каким-то образом, чтобы больше никому и никогда не удалось трансплантировать его сознание в новое тело. О причинах такого его решения можно только догадываться.

— Кто же тогда? И, главное, зачем?

— Понятия не имею! Если будешь говорить с Изидой, попробуй расспросить ее. Она, как говорят, была рядом с ним до самого конца, и, возможно он посвятил ее в эту тайну перед своим уходом.

— Я приложу максимум усилий, чтобы раскрыть эту тайну, и, если мне что-либо удастся узнать, немедленно сообщу тебе. Прости, мне пора!

С этими словами Квинт, пожав руку Валтасару, покинул его тайное убежище.

Глава 18

Юная жрица, судя по всему, совсем недавно отданная в храм Артемис, занимающаяся уборкой главного помещения храма, с удивлением посмотрела на двоих только что вошедших людей, решивших в столь поздний час посетить храм. И беглого взгляда хватило девушке, чтобы разглядеть в незнакомцах переодетых в мужское платье молодых женщин. Жрица спряталась за одной из многочисленных колонн, поддерживающих потолок, и стала с любопытством наблюдать за посетительницами. Между тем обе женщины подошли к чаше для пожертвований и опустили в нее по монете. Даже при тусклом освещении, девушка разглядела золотые ауреи, и столь щедрые пожертвования разыграли в ней еще большее любопытство. Женщины прошли вглубь зала, внимательно рассматривая в тусклом свете масляных светильников многочисленные барельефы с изображениями сцен с богиней Артемис и другими богами, при этом вполголоса переговариваясь между собой на незнакомом жрице языке. Судя по голосам, одна из незнакомок была совсем взрослой женщиной, а другая, ростом пониже, еще совсем ребенок. Закончив осмотр барельефов и фресок, обе посетительницы подошли к статуе Артемис, возвышающейся в нише за алтарем. Девочка что-то сказала своей спутнице, показывая на статую, а та, улыбнувшись, лишь махнула рукой. Девочка вновь повернулась к статуе и стала внимательно вглядываться в лицо богини, после чего, вдруг замерла на месте, будто сама превратилась в статую. Ее спутница пыталась привести девочку в чувство, но все ее попытки оказались тщетными. Она и уговаривала, и плакала, и становилась на колени, и трясла девочку за плечи. Все напрасно. Так продолжалось довольно долго. Юная жрица уже было собралась выйти из своего убежища, чтобы оказать женщине хоть какую-нибудь помощь, но девочка, вдруг неожиданно зашевелилась, будто отходя от тяжелого сна, и обхватив руками голову, присела прямо на пол. Женщина присела перед ней, что-то говоря, а девочка лишь отрицательно вертела головой. Тогда женщина подняла девочку на ноги, и, обняв за плечи, вывела ее из храма.

Едва Квинт скрылся за поворотом дороги, ведущей к храму Изиды, Цилия с Танией отдав все свое оружие Аврелию, направились в храм Артемис. Время было позднее и ни в самом храме, ни около него не было ни души, но двери храма еще были открыты.

— Ну, что, ты не передумала? — спросила Цилия.

Тания отрицательно мотнула головой.

— Тогда пошли!

Они вошли в тускло освещенный несколькими масляными светильниками главный зал храма.

— Нужно принести жертву богине, — вполголоса сказала Цилия, — таков обычай. На, возьми аурею и опусти вон в ту чашу.

Тания подошла к жертвенной чаше и опустила в нее золотую монету, вслед за ней эту же процедуру повторила Цилия. Затем они стали с интересом рассматривать барельефы и фрески, рассказывающие истории, связанные с Артемис. Тания постоянно задавала вопросы, на которые у Цилии не было ответов, что-то комментировала о той или иной картине или скульптуре. В общем, вела себя более чем активно. Наконец, они подошли к огромной мраморной статуе Артемис. Тания с любопытством стала ее рассматривать, при этом вспоминая все то, что ей рассказывал о богине Квинт.

— Знаешь, Цилия, это вовсе не Артемис. Она на нее совсем не похожа.

— Ну, что ты, девочка! С чего ты это взяла?

— Я это знаю, совершенно точно знаю! Артемис совсем другая, а эту статую, наверное, ваял скульптор, подглядывая за соседской девушкой или за кем-нибудь еще. Но то, что это не богиня — это точно.

— Тания, дорогая, просто ты придумала себе образ Артемис, и представляешь ее так, как бы тебе хотелось, а художник, ваявший эту статую, представлял ее именно такой. Посмотри на нее еще раз. Разве она не прекрасна? — Махнув рукой в сторону статуи, сказала Цилия, при этом ласково улыбаясь.

Девочка вновь повернулась к статуе и стала внимательно рассматривать черты ее лица. Она уже собралась выпалить словесный поток с утверждением, что это все-таки не настоящая Артемис, как вдруг резкая боль, словно игла, поразила ее в голову.

— Наверное, Артемис разозлилась на меня за то, что я так плохо говорила о ней в ее же храме, — промелькнуло в голове девочки.

Она хотела попросить у богини прощения, но не смогла ни повернуться, ни шевельнуться, ни произнести ни единого слова, словно какая-то неведомая сила сковала все ее члены. Затем сознание помутилось, и девочка словно провалилась в небытие.

Видя, что происходит со спутницей, Цилия всеми силами пыталась привести ее в чувство. Она просила, умоляла, трясла за плечи, била ладонями по щекам. Все напрасно. От собственного бессилия (а в большей степени от того, что под рукой нет ее заветного чемоданчика), Цилия зарыдала.

— Что я теперь скажу профессору? — думала она, продолжая всхлипывать.

Она вновь потрясла Танию, схватив ее за плечи, но девочка по-прежнему не шевелилась. В какое-то мгновение, Цилие показалось, что девочка не дышит, и что сердце ее остановилось, но нет, Тания вдруг глубоко вздохнула, будто зевая после продолжительного сна, закашлялась, и, обхватив свою голову обеими руками, со стоном опустилась на мраморную плиту, покрывающую пол храма. Цилия присела напротив и, взяв девочку за руки, глядя ей прямо в глаза, стала засыпать ее вопросами.