Исследование о природе и причинах богатства народов - Адам Смит

Во Франции преобладающая часть нынешнего дохода короны получается из восьми различных источников: налог с дохода (taille), подушная подать, две двадцатых, соляной налог (gabelies), акциз (aides), таможенные пошлины (traites), государственные имущества и табачный откуп. Пять последних в большей части провинций сданы на откуп. Первые три налога взимаются повсеместно администрацией, находящейся под непосредственным контролем и руководством правительства. Всеми признано, что в соответствии с тем, что они берут из карманов народа, эти три налога приносят казначейству государя больше, чем другие пять, администрация которых гораздо более расточительна и дорога.

Финансы Франции в их современном состоянии допускают, по-видимому, три очень простые реформы: во-первых, отмену налога с дохода и подушной подати и увеличение числа двадцатых долей для получения добавочного дохода, равного сумме поступлений с двух отменяемых налогов, так что доход короны не уменьшится. Расход по взиманию мог бы быть значительно сокращен; могли бы быть совершенно устранены притеснения низших классов народа, связанные с налогом с дохода и подушной податью, а высшие классы не были бы обременены больше того, чем обременена в настоящее время большая часть их представителей. Двадцатая доля, как я уже отметил, представляет собой налог почти совсем такого же рода, как и поземельный налог в Англии. Бремя налога с дохода, как это признано, ложится в конечном итоге на землевладельцев, а так как большая часть подушной подати взимается с лиц, уплачивающих налог с дохода в размере определенной суммы с фунта этого последнего налога, то в конечном счете уплата большей ее части должна тоже ложиться на этот же класс населения. Поэтому при увеличении числа двадцатых долей для получения добавочного дохода, равного сумме этих двух налогов, высшие классы не оказались бы обремененными больше, чем в настоящее время. Это может, без сомнения, случиться со многими отдельными лицами ввиду большой неравномерности, с какой производится обычно определение окладов подоходного налога с земель и арендуемых участков различных лиц. Заинтересованность и противодействие тех лиц, которые находятся в привилегированном положении, представляют собою препятствие, которое скорее всего не допустит проведения этой или какой-либо другой подобного рода реформы. Во-вторых, сделав соляной налог, акцизы, таможенные пошлины, налоги на табак, всевозможные таможенные и акцизные сборы единообразными во всех частях королевства, можно будет взимать эти налоги с гораздо меньшими издержками, и внутренняя торговля королевства сможет тогда сделаться столь же свободной, как и в Англии. В-третьих: наконец, при передаче всех этих налогов в ведение администрации, находящейся под непосредственным контролем и руководством правительства, можно будет увеличить доходы государства на всю сумму чрезмерных прибылей главных откупщиков. Противодействие, обусловливаемое частными интересами отдельных лиц, окажется, вероятно, не менее действенным для предотвращения двух последних проектов реформы, как и первого.

Французская система налогового обложения во всех отношениях уступает британской. В Великобритании ежегодно взимается 10 млн. ф. с населения, не достигающего 8 млн. душ, причем нельзя говорить о притеснении или чрезмерном обложении какого-либо отдельного класса. На основании данных аббата Экспильи[341] и замечаний автора «Опыта о законодательстве и торговле хлебом»[342] представляется вероятным, что Франция, включая провинции Лотарингию и Бар, обладает населением в 23–24 млн. душ, т. е. раза в три больше Великобритании. Во Франции почва и климат лучше, чем в Великобритании. Страна эта гораздо более продолжительное время возделывалась и земли ее улучшались, и вследствие этого она богаче всем тем, создание и накопление чего требует продолжительного времени, каковы, например, богатые города, удобные и хорошо выстроенные дома в городе и деревне. При таких преимуществах можно было бы ожидать, что во Франции доход в 30 млн. на содержание государства будет собираться с не большими затруднениями, чем в Великобритании доход в 10 млн. Согласно лучшим, хотя, должен признать, очень несовершенным данным, какие я мог достать на этот счет, в 1765 и 1766 гг. весь доход, поступивший в казначейство Франции, выражался в сумме от 308 млн. до 325 млн. л., т. е. не достигал 15 млн. ф., половины того, чего можно было бы ожидать, если бы население платило в той же пропорции к своей численности, как и население Великобритании. Между тем общепризнано, что народ Франции гораздо более обременен налогами, чем население Великобритании. А ведь Франция, несомненно, является великой европейской державой, которая после Великобритании обладает наиболее мягким и наиболее снисходительным правительством.

В Голландии высокие налоги на предметы необходимости привели, как утверждают, к гибели ее главных отраслей мануфактурной промышленности и способны даже постепенно подорвать ее рыболовный промысел и кораблестроение. Налоги на предметы необходимости в Великобритании незначительны, и ни одна отрасль мануфактурной промышленности до сих пор не была подорвана ими. Налогами, наибольшей тяжестью ложащимися на мануфактурные изделия, в Великобритании являются некоторые ввозные пошлины на сырые материалы, на шелк-сырец. Согласно сообщениям, доходы генеральных штатов[343] и различных городов превышают 5250 тыс. ф., а так как нельзя предполагать, чтобы число жителей Соединенных провинций превышало третью часть населения Великобритании, то они должны быть облагаемы гораздо более тяжело.

После того как исчерпаны все пригодные для обложения объекты, если нужды государства продолжают требовать введения новых налогов, ими приходится облагать предметы, для этого не подходящие. Поэтому налоги на предметы необходимости не могут служить укором мудрости государства, которое в целях завоевания и сохранения своей независимости было втянуто, несмотря на крайнюю его бережливость, в столь дорого стоившие войны, что было вынуждено войти в крупные долги. Кроме того, находящиеся в особенных условиях провинции Голландия и Зеландия требуют значительных издержек даже для сохранения их существования или для предотвращения поглощения их морем; это обстоятельство должно было вести к значительному увеличению бремени налогов в этих двух провинциях. Республиканская форма управления представляется, по-видимому, главным основанием современного могущества Голландии. Обладатели больших капиталов, известные купеческие фамилии, обычно принимают непосредственное участие в правительстве или пользуются некоторым косвенным влиянием на него. Ради уважения и власти, которую дает им такое положение, они обнаруживают готовность жить в стране, где их капитал, если они сами пускают его в дело, принесет им меньше прибыли, а если они ссудят его другому лицу, принесет им меньший процент, и где на очень умеренный доход, какой они могут получать с него, они могут приобретать меньше предметов необходимости и удобств, чем в любой другой части Европы. Наличие таких богатых людей необходимо поддерживает на известном уровне промышленность страны, несмотря на все неблагоприятные моменты. Всякое общественное бедствие, которое уничтожит республиканскую форму правления и передаст все управление в руки знати и военных, сведет на нет значение этих богатых коммерсантов, скоро сделает для них неприятной жизнь в стране, где они уже не пользуются особым уважением. Они перенесут и свое местожительство и свои капиталы в какую-либо другую страну, а промышленность и торговля Голландии скоро последуют за капиталами, которые питали их.

Глава III

О государственных долгах

На той низкой ступени развития общества, которая предшествует распространению торговли и прогрессу обрабатывающей промышленности, когда совсем неизвестны те дорогостоящие предметы роскоши, которые могут вводить в употребление только торговля и мануфактурная промышленность, лицо, обладающее крупным доходом, как это я старался выяснить в третьей книге настоящего исследования, может расходовать или использовать этот доход только таким образом, что он содержит приблизительно такое количество людей, сколько можно на этот доход содержать. Относительно крупного дохода всегда можно сказать, что он состоит в возможности распоряжаться большим количеством предметов потребления. На указанной низкой ступени развития он обычно выплачивался в виде большого количества этих предметов необходимости, в виде предметов продовольствия и грубых материй, хлебом и скотом, шерстью и невыделанными шкурами. Если ни торговля, ни мануфактурная промышленность не доставляют никаких продуктов, на которые обладатель дохода может обменять большую часть этих материалов, превышающую его собственное потребление, он с этим излишком не может сделать ничего другого, как кормить и одевать приблизительно такое число людей, на которое его может хватить. Гостеприимство, чуждое роскоши, и щедрость, чуждая тщеславия, составляют при таком положении вещей главные расходы богатых и знатных людей. Но, как я равным образом пытался выяснить в той же книге, это все такие расходы, благодаря которым люди не так легко разоряются. Нет, пожалуй, таких суетных эгоистических удовольствий, пристрастие к которым не разоряло бы иной раз даже благоразумных людей; страсть к петушиным боям, например, разорила многих. Но, мне думается, не очень много можно встретить примеров разорения людей вследствие гостеприимства или щедрости этого рода, хотя гостеприимство вместе с роскошью и щедрость вместе с тщеславной пышностью разорили многих. У наших феодальных предков продолжительность времени, в течение которого поместья оставались в руках одной и той же семьи, достаточно свидетельствует об общей склонности их не выходить за пределы своего дохода. Хотя деревенское гостеприимство, которое постоянно проявляли крупные землевладельцы, может казаться нам в настоящее время несовместимым с порядком, который мы склонны считать неразрывно связанным с надлежащей экономией, однако мы, несомненно, должны признать, что они были по крайней мере настолько бережливы и умеренны, что не всегда расходовали целиком свои доходы. Часть своей шерсти и невыделанных шкур они обычно имели возможность продавать за деньги. Часть этих денег они, вероятно, затрачивали на покупку немногих предметов украшения и роскоши, какие по условиям того времени могли достать, но некоторую часть их они, по-видимому, обыкновенно копили. Действительно, землевладельцам не оставалось делать ничего другого, как копить деньги. Заняться торговлей считалось позорным для дворянина, а ссужать деньги под проценты, что в то время считалось ростовщичеством и воспрещалось законом, было бы еще более позорным. Сверх того, в ту эпоху насилия и беспорядка было удобно иметь у себя под рукой некоторый запас денег; будучи изгнан из собственных владений, такой землевладелец мог в таком случае иметь нечто обладающее общепризнанной стоимостью, чтобы увезти с собой в какое-либо безопасное место. Те же самые насилия, которые делали целесообразным накопление денег, делали столь же целесообразным запрятывание накопленных денег. Частое нахождение кладов и скрытых сокровищ, владельцы которых неизвестны, достаточно свидетельствует о распространенности в то время обыкновения как копить деньги, так и прятать свои сокровища. Найденные клады считались тогда важной отраслью дохода государя. В настоящее время все клады, обнаруживаемые во всем королевстве, вряд ли составят сколько-нибудь значительную статью дохода какого-нибудь богатого дворянина.