История войн на море с древнейших времен до конца XIX века - Альфред Штенцель

Этот «прогон сквозь строй» вместе с предыдущими потерями стоил больших жертв: 61 убитых, 71 раненых и около 600 пленных; 1 корабль попал в руки неприятеля, 1 потерпел крушение, а с 3-го потеряно 42 орудия, сброшенных, чтобы сойти с мели. Потери русских были совершенно ничтожны.

Итак, получилась полная неудача; относительно безрассудства этого нападения уже достаточно сказано выше; представляется почти невероятным, чтобы в этом деле начальствовали опытные морские офицеры, которые при прохождении первых же кораблей не могли не увидеть сделанной грубой ошибки. Однако этого мало: вместо того, чтобы дождаться хорошей погоды и тогда уничтожит неприятеля, чтобы обеспечить свой тыл, к чему и сводилось все дело, шведский флот продолжал стоять в полном бездействии. Это служит доказательством отсутствия всякой стратегической проницательности и всякой энергии. При этом надо заметить, что, по плану военных действий, заранее было установлено, что захваченные в Ревеле русские корабли должны были возместить возможные потери в бою. Кроме того, предписано было торопиться и имелось в распоряжении большое превосходство сил. Все это ни к чему не привело, несмотря на то, что политические и стратегические и тактические условия делали необходимость атаки очевидной. Счастливым для шведов обстоятельством было еще и то, что свеаборгская верфь находилась в непосредственной близости; не было однако ничего предпринято и тогда, когда из Карлскроны 21 мая прибыли еще 2 линейных корабля и 1 фрегат.

После 10 дней бездействия, по приказанию короля, флот двинулся на восток и отдал якорь у Гогланда, откуда только 31 мая пошел дальше на Кронштадт, несмотря на полученное в тот же день из Ревеля известие, что эскадра Чичагова стоит наготове к выходу в море. Тем временем приготовился к бою и кронштадтский флот; таким образом, шведы очутились между двух огней и должны были искать способа помешать соединению противника. Целых две недели сроку были даны обеим этим эскадрам, чтобы спокойно закончить вооружение; наконец, герцог Карл и Норденскьельд решились выступить против Чичагова, но… Густав III повелел иначе.

За зиму шхерный и армейский флоты были доведены до 350 судов; это было достигнуто благодаря работе всех частных верфей в Финляндии и Померании; всего было 19 крупных судов (хеммемы и проч.), 27 галер, 127 канонерских лодок, 87 канонерских иолов, 23 канонерских баркаса и около 30 судов для обоза и специального назначения при 3000 орудий и 15 000 человек команды; однако около 4000 человек еще не хватало. Канонерская лодка имела 66 (канонерский иол – 22) человек экипажа; на каждой было по два 36-фунтовых и по одному 24-фунтовому орудию.

Стокгольмский отряд отправился в Финляндию 17 мая, куда еще ранее ушли суда из Каттегата и Померании. Предполагалось прежде всего взятие Фредриксгамна армейским флотом и сухопутной армией; флот к 8 мая с трудом пробил себе туда дорогу через плавучий лед. 10 мая король принял главное начальство; подполковник де-Фрезе был назначен флаг-капитаном; через 4 дня в Свенскзунде были собраны галерный дивизион, 4 дивизиона канонерских лодок и иолов, несколько галер и соответствующий обоз, всего около 100 военных судов с 10 000 человек, в том числе 3000 сухопутных войск.

В Фредриксгамне стояли у южного входа, под командой контр-адмирала Гисова, 3 крупных судна и 46 полугалер, канонерских лодок и каиков (галерные вспомогательные суда в 24 фута длины и 2,5 фута осадки.

15 мая, около 2 часов пополудни, шведы повели атаку и скоро вынудили русских к отступлению; преследование их продолжалось до самой крепости. Много русских судов было захвачено, некоторые выбросились на берег. В 9 часов король приказал приостановить огонь, чтобы дать отдых экипажам; вместе с тем коменданту было предложено сдаться; комендант просил продлить до 3 часов данный ему на размышление часовой срок, а тем временем вытребовал подкрепления. В 3 часа пополудни король приказал вновь начать атаку, но уже 3 часа спустя остановил горячий бой и приказал отступать. Все батареи вне крепости были разрушены, у русских было взято 21 судно и 8 уничтожено; шведы потеряли только 1 канонерский иол и 60 человек.

Военное непонимание короля снова расстроило так счастливо выполненное предприятие; счастливый случай при первом же нападении уничтожить вражеские силы был упущен без всякой пользы. И здесь, как и в Ревеле, дело остановилось на полпути: только через четыре дня была повторена атака. После трехчасового горячего боя, шведы, атаковавшие с маленьким отрядом, должны были отступить. Так же, как и у Ревеля, здесь была проявлена необъяснимая бездеятельность, или, вернее, отсутствие всякой энергии. После этого шведы шесть дней простояли спокойно без всякого дела, а затем решили наступать вместе с военным флотом, несмотря на то, что и здесь, в Фредриксгамне, в тылу оставалась неприятельская шхерная флотилия.

25 мая армейская флотилия направилась на восток, но до 1 июня простояла в Питкопасе; через день она прошла мимо Выборгского залива и к вечеру стала на якорь в северном конце Бьеркезунда. Теперь, наконец, шведские силы дружно и быстро должны были высадиться у Петербурга и атаковать его; все вооруженные силы стояли наготове для этого; чтобы ввести в заблуждение противника относительно предполагаемой цели, по берегам делались отдельные небольшие высадки.

Кронштадтский флот вышел в конце мая под командой вице-адмирала Круза; флот состоял из 17 линейных кораблей (в том числе 5 трехдечных, с числом орудий 112), 13 фрегатов и нескольких судов в 1400 орудиями, из которых 8 гребных фрегатов составляли резервный отряд позади боевой линии. Флагманским кораблем был «Иоанн Креститель»; авангардом командовал вице-адмирал Сухотин, арьергардом – контр-адмирал Повалишин. В числе фрегатов было 8 так называемых гребных фрегатов. Кронштадтский и Выборгский галерные флоты еще не были готовы к походуд.

Включение шведами фрегатов в боевой строй было ошибочным: боевая линия от этого очень удлинялась, и управление ею делалось затруднительным; кроме того, фрегаты не могли действовать с достаточной силой против больших русских двухдечных и даже трехдщечных кораблей; к тому же в последний год войны у шведов был 21 линейный корабль против 17 русских. Правда, у шведов было 1180 орудий против 1430 русских, но с этой невыгодной лучше было помириться, чем ставить фрегаты в боевую линию. Поэтому в 1790 году в линию были поставлены только два самые тяжелые 44-пушечные фрегата; из остальных был образован особый легкий дивизион; со включением этого дивизиона, общее число орудий было приблизительно одинаковое. Легкий дивизион должен был помогать наиболее сильно атакуемой части, спасать корабли, лишившиеся управления, а также выполнять особые поручения.

Однако этот резерв вовсе не предназначался для того, чтобы его беречь и пускать в бой только к концу, как это делается с резервами в сухопутной войне; имелось в виду, как это делал впоследствии Нельсон, с самого начала пускать его в ход для того, чтобы в известном месте атаковать неприятеля превосходящими силами. Таким образом в Швеции идея боевого резерва была понята правильно; создавать этот резерв следовало с определенным намерением применить его где можно было с самого начала сражения причинить неприятелю наибольший вред, или на том пункте, где собственному флоту грозила наибольшая опасность.

31 мая военный флот сопровождал армейский флот при переходе через Выборгский залив к Бьерезунду; к вечеру получилось донесение о появлении русского флота который на следующий день и показался в 12-15 милях к востоку, имея курс на Кронштадт. Только рано утром 3 июня подул восточный ветер. Шведы шли правым галсом курсом NNO, в боевом строе кильватера, причем легкая эскадра держалась под ветром у головной части авангарда. Русский флот, который находился в это время на расстоянии двух миль, спускался на шведов в строе пеленга.

В 4,5 часа началась перестрелка между авангардами; через полчаса флагманские корабли обоих флотов находились друг против друга. Ветер изменился с OSO на ONO, так что линия кильватера обратилась в строй пеленга. Когда в 8 часов наступил штиль, флоты находились друг от друга уже вне выстрела.

Командующий шведским флотом опять находился на «Ulla Fersen». Флаг-офицер, лейтенант Клинт около 7 часов заметил, что адмирал Повалишин с тремя последними русскими кораблями упал под ветер и что там образовался прорыв. Полковник Клинт, которому он указал на это обстоятельство – эти три корабля находились как раз против него – хотел воспользоваться этим благоприятным случаем, повернуть вместе с следовавшими за ним судами и отрезать эти три корабля. Легкий дивизион в это время задерживал неприятельский авангард и центр, а потому головная часть русского флота едва ли могла воспрепятствовать этому охвату, да и сильный пороховой дым мешал русскому адмиралу видеть, что делается позади. Однако, пока было испрошено разрешение командующего флотом, положение дела изменилось, и весь флот получил приказание лечь в дрейф. Повалишин заметил свое опасное положение, и, когда ему не удалось сделать поворота, он быстро спустил корабельные шлюпки которые начали буксировать корабли; две из этих шлюпок были потоплены огнем с «Густава III». Удобный случай был упущен. Когда герцог Карл в 11 часов снова перешел на флагманский корабль, был отдан приказ, что Клинту предоставляется право производить такие маневры и требовать сигналами, чтобы при подобных обстоятельствах другие суда за ним следовали.