История мировой культуры - Михаил Леонович Гаспаров

Тела покойников греки сжигают на костре, а египтяне, наоборот, бальзамируют и стараются сохранить как можно дольше.

Обычай бальзамирования так заинтересовал Геродота, что он пишет о нем особенно подробно. Оказывается, бальзамирование могло производиться по первому разряду, по второму разряду и по третьему разряду: для тех, кто богат, для тех, кто победней, и для тех, кто беден.

По первому разряду покойнику вскрывали живот каменным ножом, вынимали внутренности, прополаскивали полость пальмовым вином, наполняли благовониями, на семьдесят дней тело клали в самородную щелочную соль, пеленали в тонкий холст, укладывали в деревянный гроб, имевший вид человеческой фигуры, а потом стоймя помещали в склеп.

По второму разряду покойнику живот не вскрывали, а только вливали туда кедрового масла, в котором распускаются внутренности, да вымачивали труп в соли, которая разъедала мясо, а оставшиеся кожу да кости погребали в склепе.

По третьему разряду покойнику очищали живот редечным маслом, вымачивали в соли, – и только.

О смерти же египтяне не забывают никогда, и даже на пирах обносят вокруг стола деревянную раскрашенную куклу, изображающую мертвеца, с надписью: «ешь и пей, но не забудь: и ты будешь таким же».

А как заботятся о себе после смерти египетские цари, строящие пирамиды, о том надо говорить отдельно. Но прежде, чем говорить о царях, следует сказать о богах, потому что боги больше царей.

О египетских богах и об их священных животных

Каждый народ, по рассуждению Геродота, что-нибудь да придумал самый первый. Карийцы, как мы уже знаем, придумали рукоятки на щитах. Вавилоняне придумали солнечные часы и деление дня на двенадцать часов. А египтяне первыми стали чтить богов, придумали имена им, начали строить им храмы и устраивать праздники.

О египетских богах Геродот мог бы сказать много, но старается говорить мало. «Я полагаю, что об этом предмете никто из людей не имеет достаточных знаний», – благоразумно говорит он.

Любопытнее всего вот что. Геродот убежден, что во всем мире люди почитают одних и тех же богов, только под разными именами. Так, одну и туже богиню греки называют Афродитой, ассирийцы – Милиттой, арабы – Алилат, скифы – Аргимпасой. Поэтому Геродот спокойно говорит, что в таком-то месте египтяне чтят Зевса, а в таком-то – Геракла, а в таком-то – Гермеса. И нужны старания нынешних ученых, чтобы разобраться, что на самом деле Зевс – это бог Амон, Геракл – это бог Хонс, Гермес – это бог Тот и так далее.

Правда, кое-что при этом Геродота смущало. Например, то, что египтяне изображали своих богов с головами животных. Однако и тут он находит пристойные объяснения. Однажды Гераклу очень захотелось посмотреть на своего отца Зевса. А Зевсу почему-то этого не хотелось. Но Геракл настаивал, и тогда Зевс сделал вот что: он взял барана, отрезал ему голову и, держа баранью голову перед своим лицом, повернулся к Гераклу. С этих самых пор и начали египтяне изображать своего Зевса с головой барана. А баран в том городе, где почитают Зевса, стал священным.

Вообще же священных животных в Египте великое множество, и в каждом городе свои. В Фивах чтут барана, а в Мендете – козла, а в Бубастисе – кошку, а в Гермополе – ибиса, а в Папремисе – гиппопотама, а на Меридовом озере – крокодила, а по всему Египту – быков и коров. Ни один египтянин и ни одна египтянка не поцелуют эллина в губы и не будут есть из его котла и резать его ножом, потому что эллины едят коровье мясо, а египтяне – никогда.

Священных животных египтяне держат в особых загонах, и при них есть особые сторожа, должность которых переходит от отца к сыну. Кто из египтян хочет заслужить милость богов, тот стрижет своему сыну полголовы или всю голову, и сколько весят состриженные волосы, столько он дает сторожам серебра, а сторожа на это серебро покупают для животных корму.

Из животных, которых чтут египтяне, замечательнее всего крокодил. Из яиц он вылупляется длиною в пядь, а взрослый бывает длиною в семнадцать локтей. У него у одного из всех животных нижняя челюсть неподвижна, а верхняя поднимается и опускается. Живет он в воде, и пасть его полна пиявок; а избавиться от них ему помогает птичка-тиркушка, которой он позволяет бегать по его разинутой пасти и выклевывать оттуда пиявок. Глазки у него свиные и очень зоркие; поэтому когда на крокодила охотятся, то ему прежде всего залепляют илом глаза, и тогда с ним легко справиться, а иначе было бы трудно. А на кого крокодил нападет и погубит, того человека бальзамируют по первому разряду и хоронят с великим почестями.

Одно только животное в Египте не почитается, а презирается: это свинья. Какой египтянин случайно коснется свиньи, тот сейчас же спешит к реке и омывается в ней вместе с платьем. Но и свиней раз в году, в полнолуние, приносят в жертву Осирису («так египтяне называют Диониса», – поясняет Геродот) и угощаются их мясом. «А почему они так делают, – добавляет Геродот, – о том у египтян есть особый рассказ, но я его сообщать не хочу. Да простят нам боги, что мы и без того столько о них наговорили».

О египетских царях, об удивительных постройках, ими воздвигнутых, и о моряках, которые видели солнце с северной стороны

Египтяне – самый древний народ на земле, древнее их только фригийцы. Что фригийцы древнее египтян, доказано было вот каким образом. Египетский царь Псамметих решил узнать, какой народ древнее всех. Он взял двух новорожденных младенцев и отдал их на воспитание пастуху-козопасу, взяв с него клятву, чтобы пастух при них не произносил ни слова и только слушал, какое слово первым произнесут они сами. Прошло два года, и пастух доложил: всякий раз, как он входит в свою хижину, дети тянут к нему ручонки и лепечут: «бек, бек!» Тогда царь Псамметих послал по всему миру гонцов, чтобы узнать: у какого народа в языке есть слово «бек»? Оказалось, что есть у фригийцев, и значит оно «хлеб». После этого пришлось признать, что первый по древности народ на свете – это фригийцы, а египтяне – только второй.

Насколько строго научно был поставлен этот опыт и у кого могли научиться питомцы козопаса крику «бек, бек», пусть судят проницательные читатели. Мы же добавим только, что две тысячи лет спустя этот опыт попробовал повторить английский король Яков