Штрафной бросок (СИ) - "DiSha"

Договорить я не успел, отлетев от подзатыльника на доски помоста. Крепенько, до разбитого носа и боли в глазах.

Неуклюже поднимаясь на корячки получил чувствительный тычок, кажется прилетело по рёбрам. Дальше темнота…

Часть вторая

(09 июня 1951 г.)

(Митрофанов Иван Иванович)

Опять Васька оказался прав, далеко капусту разместили в этом году и если дождей не будет придётся целыми днями бочку к реке гонять. Перестраховался, думал подальше от перегона скота, надежнее. Намаюсь теперь, завтра снова в поле и никого не волнует что выходной. Сгорит урожай, а ответственный кто? Конечно, никто не упрекнет, но сам поедом изведусь, буду знать что мог не допустить. Концерт ещё этот, будь он неладен. Ладно, обещал Алёне сходить, слово нужно держать, тем более последний месяц идёт, нервничать ей никак нельзя.

– Па, а ты научишь меня как Толик прыгать? Он так ух и как волчок закрутился. – сзади подошёл Пашка, и заботы об урожае отступили. Ещё бы, дожил наконец, отцом стал зваться, а то всё дядя Ваня. Эх.

– Это какой Толик? Ефима младший? Интересно посмотреть как он закрутился. О, вон мать появилась, не будем заставлять женщин ждать. Пойдём.

Закрутился? Это где же он научился, вроде погодки с Пашкой, вместе в школу пойдут? Я не слышал, чтобы у нас малышня сальто исполняла и судя по эмоциям, не просто один оборот. Двойное или винт добавил? Нужно будет посмотреть.

Вот это толпа собралась и залетных много, как бы буча не случилась. Нужно ребят найти, обстановку узнать. С кем только Алёну оставить, чтобы понадежней. Кажется знаю…

– Юль, а почему народу столько? – обратился я к Пироговой. Возле Юльки будет безопасно, её все мужики стороной обходят. – Понятно. Ты не могла бы, за Алёной приглядеть? Мне ребят найти нужно. Вот спасибо. И где они? Понял. Родная я быстро, чмок…

– Здорово мужики, что смурные такие? – ребята действительно находились там где указала Юлька.

– И тебе поздорову Вёх. – если Васька серьёзен дело плохо и очень плохо если назвал позывной. – Лоб смерть чует, с самого утра.

– Ну это у него каждые выходные – попытался я, успокоить себя и друзей. – Вспомни на майские. О, привет Илюх.

– Там другое, я знал как самому уйти. Знал как за собой увести, вы и сами чувствовали… – начал Федька шипеть, чтобы никто не услышал. Рыжаков всем видом демонстрировал, что наш разговор ему не интересен. – Сейчас как будто маятник, то кровь, то родниковая вода. И я уверен, источника три и они движутся.

– Так, нечего гадать. Я тоже смерть слышу, но такого зова, четыре года не было. – Васька был собран, сосредоточенно разглядывал пребывающих.

– Я бабушке ещё утром сказал, обещала быть. – сообщил Федька.

– Без неё справимся! – огрызнулся Васька, но то что не употребил слово “ведьма” при этом, говорило о многом. Главное он боится. – давайте по секторам. Я к той компании. Лоб к поселковым, ты у них за своего, дави агрессию, но и сам не провоцируй. После поиграете, когда детей рядом не будет. Ты, паси сверху между бабами и городскими. Если почувствуешь что-то, подай сигнал. – Последнюю фразу он обращал ко мне, а после утвердительного кивка, повернулся к милиционеру – Илюх? – задал он понятный всем вопрос.

– С вами. Постарайтесь не покалечить, никого. Я к мужикам, обрисую позицию, скажу чтобы за бабами смотрели.

– С богом – подтвердил я кивком.

– К албасте всё! – услышал Федькин ответ, который можно было трактовать по разному.

…

– Во даёт Толик, знатного Ефим хлопца выспитал. Я бы так не смог. – сказал младший.

– Да ты к девке подойти боишься, даже если она согласна. – поддел того средний, вокруг заулыбались.

– Вань, а что нас Илья к тебе прислал, опасаетесь чего? – обратился ко мне старший из подошедшей троицы.

– А ты сам подумай, там поселковые, тут городские. Пара слов и полезут кулаки чесать. А где кратчайший путь?

– Охма! Надо баб беременных и детишек убрать. – оценил обстановку молодой.

– Не уйдут они, я уже и своей и Полине говорил. Мужики, только одна просьба, молчите, чтобы нас крайними не сделали. – ответил я.

– Уверен что буча будет? – спросил средний, улыбка пропала с его лица.

– Буча может и нет, но что-то будет. Главное Женщин прикройте.

– Да там Пирогова. Она сама кого хочешь прикроет, от неё не убежишь. – вокруг опять заулыбались.

Парень начал петь очередную песню, сидя в центре моста. У меня побежали мурашки по рукам и я был не единственным. Установилась полная тишина, даже комары кажется перестали летать.

Тяжесть Её присутствия на себе, я почувствовал еще в начале песни, но стоял и смотрел на мост. А Толик кажется расчувствовался, глаза блестят от слёз. Мне стало неловко и я отвернулся. Так и есть, Кузьминична здесь. Она поймала мой взгляд и я отчётливо услышал её голос “держи людей, одна не справлюсь, уже близко”.

Меня прошиб пот, не от того, что услышал голос в голове. За 15 лет привык. Кузьминична уверена, что не справиться и ПРОСИЛА помощи, а такого не было с войны. Я был свидетелем как под Её взглядом целый взвод голодных немцев сложил оружие. Пусть Федька утверждал что это случайность, но я привык верить глазам. И тут она впервые меня просит.

В другое время, я наверное возгордился, но сейчас испугался и начал лихорадочно вспоминать чему нас учили. Ну не вижу я причин тревоги внутри, мы втроем, плюс Михалыч, плюс Зина, сама Кузьминична хоть и старая, но ого-го. Мы здесь всех носителей штанов, включая потенциально своих, положим меньше чем за минуту. Значит опасность снаружи. Поворачиваясь чтобы оглядеться, среди заворожённой толпы заметил движение рыжей головы. Похоже мысли с Федей совпали.

По заболоченному полю в нашу сторону двигался автомобиль, незнакомой марки. На мягком зеленом ковре, где обычно гуляют стада гусей, оставались чёрные неглубокие колеи, смотревшиеся инородно, в привычном пейзаже. Я уже представлял как Марфа, хозяйка самого большого гурта пернатых на этом поле, будет учить шофера вождению, посредством своей клюки, когда пришёл голос. “ОН. предупредить всех, чтобы никто пальцем не тронул. буйных уводите”.

По толпе пробежал общий вздох удивления, обернувшись к мосткам я не обнаружил парня, но по находящимся там понял, что он нырнул в воду. Утонуть тут сложно, наверное поэтому никто не прыгает следом. Через пару секунд, все стали поворачиваться в сторону подъезжающей машины. После остановки, оттуда никто не выходил, но было слышно, что там ругаются. Вероятно пассажир отчитывал водителя, т. к. вид у него был жалостный и беспомощный.

Через несколько минут задняя дверь распахнулась и из машины бодрой походкой вышел невысокий мужчина, в плохо сидящем френче, с медалью героя соц. труда. Он мазнул по собравшимся презрительным взглядом, обнаружил точку для выступления и уверенно начал спускаться к мосткам. Анна Кузьминична в это время, уже стояла в самой многочисленной группе мужчин и что то внушала. Мужики смотрелись как нашкодившие первоклашки, даже Илюха казалось уменьшился в росте, раза в два.

– Так мужики. Чего бы Огурцов не сказал, никто его пальцем не должен тронуть – обратился я к троице, взяв ближайших за предплечья и несильно стиснув.

– Ой. – вырвался молодой – А что товарищ Огурцов может сделать?

– Запомните, даже если он объявит себя барином и потребует детей, чтобы пить их кровь, никому не дергаться – мужики обиженно заБурчали. – Мы ВСЁ уладим, но потом. Из деревни он должен уйти здоровым и счастливым. Ясно?

Три опущенных головы подтверждали, что они не согласны, но будут молчать. Ситуация на мостках развивалась, этот коротышка с усами Будённого, грозил всеми карами на свете. Я втиснулся в группу городских и начал объяснять, что концерт закончен и им лучше уйти. Примером для них послужили поселковые, не знаю аргументов Федьки, но у него получалось лучше. По полю вдоль колеи потянулся ручеёк зрителей. Я не прислушивался к речи Огурцова, меня его обещания не тревожили. О том, что в город он сегодня не вернётся, мы втроем знали, но он нужен был Ей живым.